Мы – люди, такие же, как и вы. Что мы чувствуем?
Первое - это непонимание происходящего... Нам видится то, что происходит с ними: какая - то чудовищная ошибка; что сейчас…вот-вот сейчас разберутся; ведь наш близкий ни в чем не виноват, и этот кошмар вот сейчас, прямо сейчас, закончится… А он не заканчивается ни через год, ни через полтора… И ты понимаешь, что этот кошмар уже не закончится, и что в ошибке никто не разбирается и даже не пытается разобраться, и что вашего родного осудили, потому что это было кому-то нужно, кому-то удобно. И никто не задумается, что это человеческая жизнь, которую так просто разрушить «росчерком» приговора …
А еще страх, страх за своего близкого… Как он сможет это все вынести?.. Страх за остальных родных… А как они это перенесут? А не случится ли это и с ними тоже?! Ведь приходит понимание того, что это случиться может с каждым, и для этого не обязательно быть виновным.
Что мы чувствуем еще? Обиду? Нет. Скорее - это чувство безысходности, что нас не хотят услышать, что не хотят разобраться… А ведь мы такие же, как все те, кто спит, ест, пьет, ходит на работу и по магазинам, гуляет по улице, ездит путешествовать, встречается с друзьями и родными. И мы понимаем, что у наших родных тоже есть право на это все, а их этого лишили, лишили жестоко и несправедливо… И главное не слышат нас и не хотят разобраться!
Что мы чувствуем временами, когда особенно тяжело? Отчаянье. Тупое и безнадежное отчаянье… В первый раз оно приходит не раньше, чем через год, и, как правило, после очередной отписки от высокопоставленного органа власти, куда ты писал, вкладывая душу, не спал ночами, расписывал всю историю, излагал доказательства, прикладывал кучу бумаг, которые даже не хотели влезать в конверт (так их было много) и вот…в три строчки ответ: «рассмотрено… нет оснований что-то менять...» Если после первой такой отписки наступает злость и желание писать дальше, потому что есть уверенность, что это тут снизу все просто глупые и ленивые, покрывают друг друга и не хотят разобраться, то …после тридцать первой такой отписки наступает отчаянье.
Я помню, когда мне пришла такая очередная, наверное уже сороковая отписка, у меня опустились руки… Тогда я, наверное, плакала в третий раз с момента, когда все это началось.
Первый раз я плакала в СИЗО, когда мне пришлось разворачивать для папы конфеты. Это были карамельки,… на пятой конфете я заплакала. Заплакала, потому что я - человек, который с 20-ти лет работал на двух, а иногда и трех работах, платил немерено налогов, - вынуждена разворачивать карамельки для отца - честнейшего, умнейшего и добрейшего человека! Который так же всю жизнь честно работал, и которого, по желанию одного лишь человека – следователя, сделали преступником и уголовником, а меня - дочерью уголовника.
Второй раз я заплакала после свидания с отцом. До свидания я успела передать ему продукты и горячий хлеб. Он сказал мне, что хлеб был очень вкусный, и что до того, как его ко мне повели он успел один хлеб скушать, а остальное спрятал, чтобы не делить ни с кем (как это принято). Сказал, что всё поделили, а хлеб спрятал … ХЛЕБ. И вот третий раз, … когда пришла сороковая отписка, я поняла, что будет и дальше горячий хлеб по выходным и карамельки, которые нужно разворачивать.
Каждый из нас плачет, чувствуя душой боль родного человека, оказавшегося по ту сторону высокого забора… Нет тех слов, которыми можно описать …, когда впервые, через год-полтора ты видишь его рядом, можешь обнять, прижаться, положить голову на плечо и просто держать за руки… И внутри все равно продолжает теплиться надежда, что все это страшное скоро закончится, что все же найдется тот, кто проявит желание и силу воли во всем разобраться.
И что мы чувствуем дальше. Растерянность, уязвленность, бесполезность. Приходит осознание того, что все твои, казалось бы, такие правильные, такие эффективные действия - бесполезные и никому не нужные. И ты сама в этой стране никому не нужна. От тебя отмахнулись, как от пустого места. Такое ощущение, что все смотрят через тебя, как-будто тебя нет… Тебя не видят и не слышат… И кажется, что если у очередного человека в погонах или чиновника, на которого ты возлагала большие надежды на справедливость, будет такое желание, то он запросто пройдет сквозь тебя, поскольку ты - НИКТО, ПУСТОЕ МЕСТО!
А еще мы постоянно чувствуем БОЛЬ… не проходящую, тянущую БОЛЬ, которая живет внутри нас. С этой болью мы ложимся спать и с ней же и встаем. Порой опускаются руки, но перед глазами встает лицо твоего родного человека, … и мы мобилизуем остаток сил, продолжая дальше искать справедливость и законность.
К чему это все написано?
Первое. Сказать всем гражданам нашей страны, что не спешите осуждать тех, кто оказался по ту сторону свободы. Не все они – преступники! Просто так построена наша система… Если ты оказался не в том месте и не в то время, то у тебя большие шансы оказаться там, по ту сторону… К нам пришли почти через десять лет после событий, по которым было возбуждено уголовное дело. Когда я прочла постановление о привлечении папы в качестве подозреваемого, я, как человек с красным дипломом юриста, смеялась до икоты, настолько глупым и безграмотным оно было. Папе я тогда сказала не париться и вообще выбросить эту «глупую» бумажку. А потом… Потом мне стало не смешно…совсем, когда я поняла что эта «глупая и безграмотная» бумажка может запросто лишить свободы человека, и это никому не будет стоить ровным счетом ничего!
Второе. Я хочу сказать всем, кто попал в такую ситуацию не отчаиваться и не опускать руки! Как это сделала я и Мария Кац. Мой отец в СИЗО был в одной камере с мужем Маши. Она нашла меня и сказала: «Аня надо что-то делать».
Так родилась Гражданская инициатива «Справедливый приговор».
Так у нас появилась НАДЕЖДА, надежда на СПАСЕНИЕ. Спасение не только наших близких, но и нас самих от чувства безысходности и безнадежности, от осознания бесполезности всех наших, казалось бы таких правильных и эффективных действий.
Чувство того, что нужно, что-то делать, ко мне в полной мере пришло, когда после апелляции мне неделю пришлось жить в другом городе и порой ночевать в машине под стенами СИЗО… Ожидая, что вот-вот придут документы, и я еще раз смогу увидеть своего любимого и родного человека, взглянуть ему в глаза, запомнить его образ, казалось бы, такой близкий,.. через стекло и решетку,.. но в то же время такой далекий…и хранить это воспоминание до следующей встречи…Вот при таких жизненных обстоятельствах я нашла и познакомилась с Анной Ильиной. Вы знаете, раньше я не могла себе представить, что два совершенно разных человека, могут стать настолько близкими. Нас объединила общая проблема, общая беда, но при этом мы находим в себе силы, иногда улыбаться и даже шутить, поддержать друг друга, и, когда это необходимо, просто спросить, как дела…
Третье. И, пожалуй, на сегодня самое важное. УВИДЕТЬ ПОСКОРЕЕ НАШИХ БЛИЗКИХ ДОМА. Мы все же не теряем веры и надежды быть услышанными. Мы просим понимания и помощи. Просим разобраться в том, что происходит, и почему так случается. Все наши просьбы и предложения мы адресуем нашим властям посредством диалога, который мы ведем лишь с позиции справедливости, законности и гуманности.
Вера откроет дорогу. Надежда поможет нам встать.
Любовь даст силы дойти до конца.
Анна Ильина
Мария Кац