Наступившая ночь мало чем отличалась от предыдущих. Те же звёзды, украшающие небосклон, тот же желтоватый лунный свет, освещающий деревенскую улицу не хуже фонаря. Вполне привычная ночная симфония сверчков и даже в далёком вое волков, идущем из бесконечно чёрной густоты леса, не было ничего угрожающего. Однако в душе у пятнадцатилетнего Ганса всё же поселилось назойливое чувство тревоги. Он внимательно озирался по сторонам, но видел лишь тёмные окна скромных сельских домиков, хозяева которых наверняка видели уже седьмой сон. Проходя мимо местной католической церквушки, парень на миг остановился, окинув её взглядом. Его взор почему-то задержался на кресте, возвышающемся над зданием, и очень удачно сливавшемся с болезненно жёлтой луной. Быстро пробегающие тучки угольного цвета лишь добавили картине жутких оттенков прочно запечатавшись в голове молодого человека. Прочитав короткую молитву и перекрестившись Ганс мысленно укорил себя за то, что храм не успокоил его, а лишь внёс большее смятение, не надлежит такое поведение порядочному христианину. Протопав ещё пару улиц, паренёк оказался на самом краю деревни и теперь мог видеть стоящий на отшибе дом, из которого едва заметно пробивались тусклые огоньки. Именно туда лежал его путь. Нет, там не жила ведьма или чего хуже мельник, не обитал там даже палач или любой другой социальный индивидуум, плохо уживавшийся с остальными жителями. Это был жилище старика Нойманна известного на всю округу непревзойдённым мастерством делать куклы, красующиеся в домах всех известных баронов, графов и как некоторые полагают самого Великого герцога. За такую услугу власть держащие щедро осыпали ремесленника всевозможными дарами, которых хватило бы на приличное поместье да безбедную старость. Однако чудаковатый мастер, отказавшись от роскоши, купил маленькую халупу в глуши, где продолжал заниматься любимым делом ведя уединённый образ жизни и держась подальше от новых соседей. Так продолжалось несколько лет, пока в один солнечный день, когда община собирала урожай, отшельник без всяких разглагольствований просто не предложил Гансу стать его учеником. Опьянённый возможностью перенять знания великого человека и перестать вести тяжёлый крестьянский труд парень, не думая согласился. С тех пор прошло два года, за которые Ганс заметно поднаторел в новом деле и скопил некоторую сумму денег, которую регулярно платил учитель. Конечно, с деревенскими отношения усложнились, но возможность вырваться в люди, обучиться грамоте и однажды переехать в город перевешивала все лишения. Тем более, что в последнее время мастер всё чаще стал говорить о том не пора ли обучить наследника самой главной тайне… Как заставлять кукол двигаться. Ганс проявлял сдержанность в любопытстве боясь рассердить наставника, но внутри сгорал от жажды утолить знание, которое сулило огромные перспективы. Мастеров кукол на самом деле было не так уж и мало, затеряться среди них ничего не стоило. Но вот тех, кто умел заставить их ходить, хлопать глазами, махать руками и открывать рты… Такой человек на свете существовал в единственном экземпляре. Именно он снабжал театры своими творениями, беря за одну штуку целое состояние. И вот сегодня утром Нойманн приказал Гансу прибыть в полночь не объяснив причины. Старик всё чаще стал хворать и его дряхлому телу очевидно осталось не долго находиться в грешном мире. Видимо пришло время передачи знаний, а иначе как объяснить столь странную прихоть, заявляться на работу ночью. Но есть ли в этом искусстве дьявольские хитрости? Так думалось пареньку. Не сгубит ли он свою душу? Что если предстоит выбирать между честными Христианскими помыслами и мерзкими бесовскими деяниями, сулящими достойную жизнь? В очередной раз отогнав от себя разъедающие изнутри сомнения и уверив, что дело просто в хитрой конструкции фигур Ганс постучал в тяжёлую деревянную дверь.
-Входи – раздался низкий голос учителя.
Скрипнули ржавые петли, в нос ударил привычный запах кислятины, свежераспиленного дерева и краски. Тошнотворная духота окружила подростка мерзким липким одеялом. Одиноко мерцающая свечка на столе выхватила у царившего полумрака двух персон. Морщинистого седовласого старца с узкими злыми глазами и старой порванной промасленной от пота, грязи и жира одежды, которую даже деревенские смело назвали бы рваньём. Второй же, напротив, буквально сиял дороговизной. Его пурпурная одежда с нелепой маленькой шапочкой, синие чулки да отменные туфли выдавали в незнакомце уважаемого, но всё-таки вряд ли знатного господина.
-О! Это и есть твой ученик хе-хе! Какой пунктуальный юноша! – затараторил противным несколько женственным голосом человек в пурпурном одеянии – Но всё же мне предпочтительно мучать себя ожиданием. Нет ничего прекраснее грядущей мечты, эх мальчик, как жаль, что ты не опоздал.
-Доброй ночи – поздоровался Ганс на всякий случай поклонившись, ибо не знал титул присутствующего мужчины.
-Ох, мои манеры я не представился - Паоло Альберти чьи постановки гремят от западных морей до восточных степей! Мне одинаково рукоплескают на юге в запахах акаций и рыдают на севере в лютой стуже!
-Господь всемогущий, да заткнись ты уже! – прорычал Нойманн – Этому щенку твои регалии ничего не скажут, он дальше сеновала в поле, где драл доярку всё равно ничего не видел! Ты! Спустись в подвал и вытащи оттуда те двенадцать кукол для театра. Перенеси их на улицу кроме последней, её оставь тут. Пшёл.
Проглотив обиду, Ганс покорно принялся исполнять приказ. На него нахлынуло разочарование от понимания, что сегодня делиться секретами с ним явно не собирались. Просто клиент приехал очень поздно вот и пришлось идти ночью. Одно утешало, после таких сделок карман заметно тяжелел. Зажгя свечу парень прошёл в соседнюю комнату, открыл люк в подпал и осторожно спустился вниз. Духота сменилась прохладой, в воздухе стал улавливаться сырой запах земли, напоминающий свежевырытую могилу. Света свечи не хватало чтобы разогнать царившую тьму, поэтому требовалось разжечь огонь в нескольких светильниках, а до того… Раздался громкий протяжный треск дерева… А до того затолкав каждый раз поднимающейся страх выполнить давно заученные движения. Три шага налево, один угол помещения стал виден. Сидящие на полках куклы бросили укоризненный взгляд. Некоторые были голые, другие без рук или ног, у третьих отсутствовало туловище, но все они имели чёрные глаза, которые в полумраке горели злобой и только свет мог их сделать снова безжизненными. Пять шагов прямо. Пересеча границу, за которой начинался мрак, подросток вновь услышал треск дерева. Очень настойчивый, жалобный, при этом одновременно угрожающий. Нащупав дрожащей рукой воск, поделился с ним огнём, теперь половина комнаты освещено. Ещё больше кукол уставились на него со всех сторон, но Ганс знал бояться нужно не их, те ещё не получили жизнь. Снова шаги и снова треск. Бешенный стук сердца. Оставалось потерпеть совсем чуть-чуть, совершить финальный рывок. Зажмурившись и едва не бегом, юноша достиг последнего светильника, после чего облегчённо выдохнул. Треск не прекратился, но теперь он уже не пугал. При свете мастерская теряла свой зловещий облик становясь просто рабочим местом с кучей недоделанных кукол, теперь они всего лишь полуфабрикаты, пока… Пока не придётся гасить свет перед уходом скрываясь от преобразившихся глаз.
-Так, так, чего вы у нас так расскрипелись – натужно улыбнувшись произнёс Ганс направившись в дальнюю часть подвала, где стояли клетки. Всего их было двенадцать, в каждой находилась кукла, которых предстояло продать. Последние три месяца они с мастером кропотливо работали над ними. Не без гордости парень рассматривал их шикарные наряды, да филигранную анатомическую чёткость. Но самое удивительное при этом пугающее заключалось совершенно в другом - куклы шевелились, издавая деревянный треск. Вот шут раздвигал руки в стороны, принцесса хлопала глазами открывая рот словно хотела чего-то сказать, а рыцарь научился ходить. Да, да именно научился! Ганс обратил внимание, что с каждым новым днём они выучивали всё больше движений. Забавной неуверенной походкой рыцарь продвигался из глубины клетки в сторону юноши, падая, неуклюже вставая, затем снова идя. Высунув руки за решётку, кукла застыла, умоляюще глядя на паренька.
-А ты когда подтянешься до уровня товарищей? – не выдержав взгляда и сфокусировав внимание на другой спросил Ганс у самой молодой куклы, сидевшей без движения. Ей был король, облачённый в длинную шубу и как водится имевший золотую корону. Не дождавшись ответа или какого-либо действия, ученик принялся выполнять поручения учителя. Это не заняло много времени и вот он уже выносил последнюю одиннадцатую клетку на улицу, где возле их творения крутился восторженный Альберти.
-Ах, какая красота! Боже как они прекрасны! Как великолепно обучены! О, ещё одна, премного благодарен юноша! Как они понравятся публике! Это будет замечательная постановка! Ты ведь догадался о чём она?
-Нет, господин.
-Что за невежество. Делать актёров при этом не знать их роль.
Ганс виновато улыбнулся.
-Не беда я расскажу. Кхе-кхе, это история об одном короле и его подлом брате возжелавшем сесть на трон, хи-хи. Звучит, конечно, банально, но какие дьявольские страсти там кипят: любовь, убийства, интриги! В каждом акте погибает один из персонажей, мы буквально уничтожаем куклу на потехе достопочтенной публике, хи-хи. Люди очень любят жестокость, но даже ради искусства мы не можем разрывать актёров на части поэтапно отрывая конечности, например. Тем более каким-бы талантливым не являлся человек он не сможет достоверно корчиться от боли. А вот у них получается, хи-хи! А в финальной сцене, последнего оставшегося в живых, короля я имею в виду, сжигает на костре святая инквизиция! Дамы буквально падают в обморок при виде как трясёт в предсмертных судорогах их героя. Только представь языки пламени уже пожирают тело, а глаза беспомощно бегают туда-сюда, туда- сюда, хи-хи. В конце от них ничего не останется они расплавятся адским жаром, но клянусь жизнь в сих чёрных пуговках будет теплиться дольше всего хи-хи! Разве искусство не прекрасно?
Ганс готов был поспорить с данным утверждением в такой интерпретации, но в ответ лишь глуповато улыбнулся да кивнул. Дабы не выслушивать пугающие фантазии господина, который уже собирался продолжить, парень умело сменил тему:
-Но ведь король ещё не готов. Вы его тоже сегодня покупаете?
-Аааа… это сущий пустяк, он уже скоро пополнит ряды нашей актёрской труппы. Старый хрыщ занимается приготовлениями…
-А Вы знаете секрет ходячих кукол?
-Право какой пустяк, тоже мне секрет… хи-хи… конечно знаю! Уверяю, не успеет заалеть заря как тебе предоставиться шанс прикоснуться к тайне! Мастер, ведь не давал разгадку полагаю?
-Д-да! Но откуда?
-Ни слово больше! Ничего не ново в этом мире. Всё повторяется по восходящей. Ах, дурья моя башка он же просил передать тебе, что бы ты как всё отнёс зашёл внутрь. Ну беги же, беги хи-хи я же вижу, как СГОРАЮТ ОТ НЕТЕРПЕНИЯ ТВОИ ГЛАЗА, хи-хи.
Не веря своему счастью, юноша сорвался с места. Всё же он был прав – Мастер собирался научить его самому главному в ремесле! А ведь он уже успел расстроиться из-за того, что его просто ради обычной работы сорвали среди ночи и тут такой сюрприз! Однако сюрприз паренька действительно ожидал, но какого рода он понял не сразу. Залетев в помещении Ганс глазом, не успел моргнуть как в лицо внезапно прилетел чёрный предмет, затем последовал не болезненный, но выбивающий дух удар, всплеск искр и погружение в тёмное безвременье.
Сознание возвращалось постепенно. Сначала послышались глухие неразборчивые голоса, ощутился вкус крови во рту, дальше в нос ударила кислятина и лишь в последнюю очередь с трудом открылись веки.
-Ка…какого? – невнятным шёпотом вырвалась непонятно кому адресованная фраза.
Попытка встать не увенчалась успехом и дело было не только в ватном теле, ещё не пришедшем в себя. Осмотревшись по сторонам Ганс не без удивления, заметил, что он привязан к столу буквой «Х». Рядом же стоял ещё один стол, на котором лежала кукла короля в такой же позе. Бессвязанные мысли ещё не успели оформиться в гудящей голове в нечто конкретное, но животные инстинкты уже во всю орали о нависшей опасности.
-Смотри, кажется, проснулся – раздался знакомый женоподобный голос – Быстро же, крепкий организм на сей раз попался, ну тебе же на счастье.
-Тогда не будем тянуть – рявкнул в ответ отрывистый бас.
Слегка приподняв голову Ганс увидел приближающегося Мастера со спокойным лицом, но при этом источающим злобу взглядом. Подошедший учитель ловко забрался на стол встав на четвереньки и схватил своими ладонями голову ученика. Его пальцы задрали веки, вверх едва не оторвав их и зафиксировали в таком положении лишив паренька возможности моргать.
-Господи… Господь помоги! Помогите! Помогите!
Не обращая на попытки своей жертвы выдавить из лёгких крик, а не жалобное хрипение, Нойманн приблизил своё лицо к лицу юноши на расстоянии пары сантиметров. Весь мир Ганса сократился до радиуса залитых кровью глаз своего учителя, после чего раздались громоподобные слова на незнакомом языке:
-Инрих дас гауд инде ле там! Эйч! Ауд! Лан! Тай! – отчеканивалось каждое слово подобно солдатскому маршу – Жезде! Инрих! Заудман! Желид! Айхрин!
Зрачки Мастера приобретя чёрный окрас расширялись, постепенно поглощая радужку, налитые кровью глазницы, лицо и всё вокруг, пока эта тьма не стала абсолютной.
Инрих! Дейд! Аучтайм! Деад! Деад! Деад!
Тяжесть тела перестала ощущаться, только невероятная лёгкость и невесомость, уносящая куда-то высоко.
Ди дас! Ди дас!
После этих слов вектор притяжения резко изменился увлекая вниз.
Ди дас! Ди дас!
Удар обо что-то тяжёлое, но в нём уже кто-то есть, и он вытолкнул наружу. Но рядом есть тоже что-то тяжёлое и пустое!
Ди дас! Ди дас!
Оно затянуло и захлопнуло, заглушив звуки вокруг, растворяя ощущаемую реальность в неосязаемое ничто.
«Я мыслю! Значит ещё жив!» - подумал Ганс как вновь ему вернулось сознание. Секундная радость сменилась на недоумение, когда он рефлекторно попытался сделать вдох, но результата не последовало. Ещё раз, снова неудача! Панический страх задохнуться судорожно заставлял лёгкие работать, но те отказывались подчиняться. Так продолжалось несколько минут пока парень не поймал себя на мысли, что за это время его самочувствие не ухудшилось, а следовательно кислород не нужен. Несмотря на то, что по привычке он всё ещё пытался дышать, внимание сконцентрировалось на другом. Тело стало не привычно тяжёлым, неуправляемым и словно… ДЕРЕВЯННЫМ? «Боже, нет, нет, НЕТ, НЕТ, только не это!» - взмолился юноша пытаясь открыть никак не поддававшиеся веки. А когда всё же удалось совладать с ними, раздался лёгкий треск и взору открылась ужасающая картина. Альберти мурлыкая под нос какую-то песенку преспокойно отбросил в сторону тело очевидно уже мёртвого Нойманна и принялся развязывать Ганса, который будничным голосом говорил:
-Хорошо в этот раз прошло, без приключений – освободившись от веревок, бодро попрыгал согнул-разогнул спину и уже радостно продолжил – Как же чудесно вновь очутиться в молодом теле!
-Хи-хи, ну у него есть свои недостатки, каково каждый раз начинать карьеру заново? Для меня хи-хи сущая пытка!
-Не страшно, оно уже обучено, деньги накоплены, дальше дело техники! Ладно, довольно трёпа!
Забирай всё, что надо и уматывай поскорее. Мне ещё селянам завтра объяснять как старое полено умерло, завещав кругленькую сумму своему ученику, которому тут задерживаться тоже не с руки.
-Где теперь встретимся?
-Как всегда в Риме у того каменного моста.
Обида, отчаяние, неописуемый ужас и желание плакать пробудилось в Гансе, в настоящем Гансе. Только куклы не умеют плакать… Всё, что они умеют это отыграть свою роль в театре, сгорая в последнем акте под овации восторженной публики…