Эпиграф
Идти не тем путём, по которому идут все, а тем, которым должно идти.
/Луций Сенека/
.
.
Мой дорогой читатель!
Ты выбрал правильную книгу. В ней жизнь современной маленькой Республики Молдова рассказана большими эпохами былой истории. В ней правда переплелась с мистикой и легендами, да так, что спряталась и стала почти что сказкой. Найди её. Правду! Пройди дорогой из Кишинёва в Рим, потом загляни в Армению… и снова окажись в Молдове.
Ты поймёшь. Вместе с главным героем переживёшь несколько перевоплощений, но отыщешь.
Книга «МЫ — ИМЯ СОБСТВЕННОЕ» не случайно оказалась в твоих руках. Она с тобой, потому что в мире всё закономерно. Как знать, может быть, часть общего «мы» — это… ты?
Удачи!
Автор
.
Часть 1. R-OM-A
Введение
А что, если начать рассказ просто? Не оглядываясь на возраст читателя, леность его души или, наоборот, просвещённость, нажать в ноутбуке кнопку «пуск» и черкнуть первое пришедшее в голову: «Лето благословенного гатала в восьмой от Меркона эпохе выдалось тем ещё летом…»
И всё.
С удовлетворением и лёгким прищуром откинуться на спинку кресла, обежать взглядом комнату, мимолётно совершая бросок в окно — там по снежно-песчаной каше шуршат-торопятся автомобили, — снова воткнуться в написанный только что абзац и…
Я смотрю на него и понимаю, что это — абзац полный. Ну какой, к лешему, гатал, если история вообще не о нём? И случилась она в… Как это по-нынешнему? Ах да, в июне. Или… Хотя к чему нам точная дата? Главное в истории то, что начало её — в нескольких тысячелетиях спустя от записанного в повествованиях о Рождестве Христовом. Именно!
Тогда...
Ммм, тогда…
Внимание моё вновь переключилось на улицу: снежинки кружатся, неспешно падают мохнатыми хлопьями. Красота. Безмятежность. Всё бело…
Наблюдая за тихим их танцем, незаметно для себя и я погружаюсь… ухожу… ушла полностью в воспоминания того самого.
А-а-а-а-а-а-а!!!
Год две тысячи двенадцатый.
Дыхание Африки знойно ворвалось в молдавское лето. Да так, что земля не выдержала и треснула почти на метровую глубину!
Напала жара-а-а-а.
Внедрилась.
На месяц. Другой…
И вот, куда ни кинь взгляд, — обмелевшие реки, полуголодная скотина и заголившиеся плети деревьев, уставших от изнуряющей сухоты.
А-а-у-у-у-у-а-а-а…
Время в Молдове явно менялось, меняя с собой её и всё вокруг.
.
.
.
I
По невесть когда заведённой традиции, третьего1 июня каждого года Артур уезжал. Оставлял любимых ромов2, почёт и бремя баронства, особняки свои мраморные, мерседесы. И тихонечко… один… рано-рано, ещё до зори, на дощатой телеге, доверху гружённой дровами, снедью и походным шатром…
Подальше от города3.
От возраста4.
В этот день, и ровно на сутки, у него была встреча с молодостью — золотою порой, когда так в охотку самому и со всеми удобствами обустроить на речном берегу бивуак5. Да к водопою коня под уздцы. И костерок… Эх, хорошо-о-о!
Впрочем, не одно только молодецкое счастье наполняло ежегодный вояж Артура. Гости, высокочтимые и ожидаемые им, были той настоящей и никому не известной причиной, ради которой он раз от раза, отодвигая в сторону привычное, уединялся от мира.
Однако, жара…
Впрочем, цыгану она не помеха, поехал.
Установил. Напоил, поиграл, искупал. Разложил… Помнят руки. Помнят!
Глядя на руки, приятно гудящие рабочей истомой, Артур улыбнулся. Шатёр, река, огонь — порядок и ныне сохранился неизменным. Он опустил их, натруженные, в воду. Хотя… нет, кое-что всё-таки изменилось — добавилась неторопливость. Пусть зной и не во вред цыгану, не двадцать пять уже. Разомлел. Жа-арко-о.
И, в который раз нетерпеливо глянув сначала в небо, а затем и на приготовленную к вечеру нарядную одежду, утерев со лба пот…
Скоро будут, скоро.
Солнце село.
Едва скрылось оно за горизонтом, от реки потянуло слоистым туманом. Заметно похолодало. Причём весьма ощутимо, словно вокруг — и близко, и куда хватает взора — любезные сердцу молдавские долы обернулись изменчивой сушью земель Артуровых предков6.
Поёживаясь, Артур направился в шатёр переодеться. Шёлковая кумачовая рубашка, чёрные просторные брюки, заправленные в сияющие тёмным бриллиантом хромовые сапоги, богатый кожаный ремень шириною с ладонь, шляпа цвета спящего неба… Не спеша, он осмотрел всего себя нового в зеркало — от макушки до пят, потом внимательно с каждой стороны. Всё чин по чину, как от отцов и дедов завещано гордому рому встречать уважаемых гостей! Оставшись довольным своим отражением, он ему подмигнул и тут же, широким шагом, скорее обратно на воздух, да поближе к огню, чтобы согреть успевшие окончательно продрогнуть косточки. Ну, и просто расслабиться, наблюдая, как танцуют языки его пламени.
И согреваясь…
Непростых гостей ждал цыган, ох, непростых. Царицу Константинопольскую, пресветлую Елену, и сына её, Константина, императора Римского и Византийского. Святых хранителей мира и молдавских просторов. Часть из которых, между прочим, предкам нашего барона за заслуги перед отечеством даровал сам Штефан Великий7!
Артур прислушался. Он, конечно же, до тонкостей знал, что последует далее — каждый год этот летний вечер рождался для него одинаково, — а всё равно волновался. Стараясь скрыть от самого себя переживания, взамен прогоревших подкладывал в костёр новые поленья, смотрел, как занимаются они огнём, потрескивают, постепенно превращаясь сначала в уголь, а затем и рассыпаясь в золу…
Наконец, чу! Оно! С первым криком горлицы золотое перо — неизменный вестник тех, кто вот-вот должен появиться, — мягко опустилось к его ногам. Цыган бережно поднял его, выпрямился в полный рост, приложил сначала к губам, затем к груди… и с глубоким поклоном громко молвил принесшему его небу:
— Мой шатёр открыт всякому доброму гостю!
— Хорошо-о-о, — выхватывая «гонца» обратно, прошелестел в ответ ветер. — Через час-с-с.
И опять до земли поклонился Артур.
Проводил молча взглядом исчезающее в сумерках пёрышко, и, только когда оно совсем пропало из виду, принялся готовиться к прибытию путешественников из времён, где нет времени. Разостлал у костра тонкой работы ковры персидские, уставил их хрусталём, серебром да столовым фарфором, яствами и благородными винами, подушками уложил лебяжьими…
Ровно в срок, минута в минуту, еле уловимый трепет пробежал по спине цыгана.
Артур замер.
Медленно обернулся.
И, вспыхнув долгожданной радостью, живо поднялся со своего места, чтобы тут же со всем возможным почтением церемонно склониться перед долгожданными прибывшими.
— Добро пожаловать, гости бесценные!
В длинных парчовых одеждах, щедро расшитых драгоценными камнями и золотыми узорами, в резных коронах и в жемчужном сиянии, перед ним, как с иконы, стояли Константин и Елена.
— И тебе мир, хозяин, — кивнули святые, по очереди благословляя его крестным знамением и подавая для поцелуя правые руки.
Артур с трепетом приложился. После чего, успокоив биение расходившегося сердца и расцветая лучистой улыбкой, широким жестом пригласил любезных путников занять место у походного очага.
— Милости прошу. Я ждал.
Гости сели. После них опустился и Артур. Расположились каждый с удобствами — кто просто так, а кто и полулёжа, ближе к костру или чуть от него поодаль. В охотку угостились… А затем…
.
Примечание:
1) По православному календарю 3 июня — день святых равноапостольных Константина, императора Римского и Византийского, и его матери, царицы Елены. В Республике Молдова 93 % населения страны придерживаются православия.
2) Ром — синоним слова «цыган».
3) Сороки — город, в котором живёт цыганский барон Артур, прототип персонажа. Сороки — цыганская «столица». Влиятельный город, контролирующий всех цыган, проживающих на территории от Камчатки до Западной Европы. Расположен к северу от Кишинёва (столицы Республики Молдова), в живописном месте на берегу реки Днестр.
4) В 2012 году Артуру Чераре (прототипу персонажа) исполнилось 52 года.
5) Бивуак — временное месторасположение путешественника, привал.
6) По преданиям, одной из прародин ромов считается Египет. Раньше Египет был плодородным зелёным краем, сейчас там находится крупнейшая на планете пустыня Сахара. Для неё типично существенное понижение температуры после захода солнца, даже несмотря на то, что днём температура способна подняться до +40 градусов по Цельсию.
7) Штефан III Великий и Святой (1429–1504) — один из самых видных молдавских правителей, господарь. Благодаря его талантам полководца, дипломата и политика Молдова смогла не только сохранить независимость, но и стать значительной политической силой в Восточной Европе того времени.
.
.
.
II
— Расскажи, Артур!
Подчёркнуто неспешно Артур отставил в сторону бокал и, не отрывая от него взгляда, с деланым отсутствием интереса уточнил:
— О чём, матушка?
— Расскажи о моей тёзке. Из Кишинёва. О том, что именно она увидит через несколько месяцев.
Впечатав локоть, да и всего себя глубже в подушки, барон внимательно посмотрел сначала на царицу, потом и на Константина. Лица и позы обоих дышали доверительным спокойствием. С некоторой ленцой прошёлся по полотну стоящего за ними шатра, по ночному прояснившемуся небу, вновь вернулся к гостям и, немного врастяжку, но довольно серьёзно, ответил:
— Каждый год вы, други мои чудесные, приходите в этот день и просите рассказать вам какую-нибудь историю. Из прошлого. Я говорю, потому что знаю прошлое. Но то, о чём спрашиваете сейчас, драгоценная госпожа, этого пока ещё не случилось. Как я, простой цыган, могу поведать вам будущее?!
— Кому, как не тебе… простой цыган8? — лукаво приподняв бровь, рассмеялась Елена.
— М-да, действительно, — смешинка пробежала и по лицу Артура. На миг он замолчал, надёжно пряча её средь ресниц, после чего добавил: — Но зачем? Вы и так прекрасно знаете эту историю.
— Мы узнаем её, когда ты нам расскажешь, — пожал плечами Константин и взял с подноса горсть орехов. — Будь добр, не томи.
Артур покачал головой, не отпуская глаз своих от светящихся мягкой улыбкой ликов сидевших перед ним святых.
— Ээээ, не-е-ет, господа мои славные, вы уже её знаете, потому что… — в костре что-то хрустнуло, искры стайкой взметнулись ввысь, цыган многозначительно приподнял туда же брови и указательный палец правой руки: — Знаете! К чему слова?
— Ну, да. Но, барон, ты ведь видишь жизнь немного иначе. По-своему. Пожалуйста, нам приятно услышать историю так, — Константин отвлёкся от лакомства и на миг, убрав с лица мягкость, заглянул рому в самую душу, — как знаешь её ты.
Выдержав взгляд, Артур встал. Сделав было несколько шагов в сторону далёкого Кишинёва, остановился. Задумчиво пригладил растрепавшуюся бороду, прошёлся по ремню, попутно оправляя сбившиеся складки сорочки.
— Да-а-а, я ви-и-де-ел, — слегка кивая головой, снова растягивая гласные, подтвердил он.
И, не отрывая взора своего от столицы, скрытой где-то там, под звёздным небом, негромко добавил, как припечатал:
— Видел.
Он замолчал.
Гости не торопили. Они понимали, что ему сейчас ещё раз приходится переживать в себе всё то, что он собирается им сказать. А он собирается, ибо кому, как не ему, умеющему читать времена и пространства, рассказывать эту историю?
Гости не торопили. Угощались фруктами, попивали вино, между бокалами тепло посматривая на барона, и ждали, когда он соберётся с духом, чтобы приступить к просимому.
А он стоял, безмолвно уставившись в ночь. Пять минут. Или вечность. Потом шумно выдохнул, кивнул туда же, в подлунную даль, хлопнул в ладоши и, не поворачиваясь, громко согласился:
— Хорошо! Я скажу.
Вернулся к костру. Устроился комфортно. И с лёгкой улыбкой, налив и себе полную меру вина, начал рассказ.
— Было это…
.
Примечание:
8) Одна из характерных особенностей цыганского народа — ясновидение (умение видеть сквозь время, предугадывать события).