C развитием глобальной экономики повышается и ущерб от вспышек инфекционных заболеваний. Предсказать пандемии невозможно, а по масштабу разрушительных последствий, усиленных паникой и страхом, они остаются одним из ключевых рисков для мировой экономики.
Инфекционная заболеваемость и связанная с ней смертность сокращаются, но экономические издержки и последствия от вспышек болезней растут. Этот парадокс связан с развитием глобализации – усилением международных торгово-экономических связей и ростом туризма. По оценкам Всемирного банка, сделанным в 2015 г., пандемии могут стоить миру примерно в $570 млрд в год, или порядка 0,7% глобального дохода.
Предсказать эпидемию невозможно: их вспышки не имеют никакой закономерности или периодичности. Гипотетически вероятность масштабной пандемии, подобной «испанскому гриппу» 1918 г., унесшему 50 млн жизней, существует в любое время. Помимо глобализации, вероятность эпидемий усиливают изменение климата и урбанизация, отмечает МВФ. Глобальное потепление расширяет среду обитания переносчиков заболеваний (например, насекомых), а урбанизация означает, что все больше людей живут в тесных кварталах и болезнь распространяется быстрее. Но самая большая проблема в том, что многие патогены науке еще неизвестны: список приоритетных эпидемиологических заболеваний, требующих срочных исследований, ВОЗ с момента публикации в 2015 г. обновляет ежегодно.
Экономический ущерб усиливается поведенческими реакциями, вызывающими «каскадные сбои» в бизнес-процессах, цепочках поставок и финансовом секторе. Страх и паника заставляют людей менять привычное поведение, чтобы минимизировать шансы заболеть. Так, при вспышке респираторного синдрома (MERS) в Южной Корее в 2015 г. около 200 человек были госпитализированы, 38 скончались, а более 16000 были помещены в карантин. Это вызвало панику: люди стали избегать ресторанов, торговых центров, центров развлечений – за две недели посещаемость кинотеатров сократилась вдвое, туристический поток в страну – на 40%; индекс потребительских настроений в Корее впервые за три года ушел в минус, Банку Кореи из-за негативного влияния MERS на потребление пришлось снижать ставку, правительству – экстренно пересматривать госрасходы на здравоохранение.
Страхи и паника подпитываются слухами и дезинформацией, которые с появлением соцсетей распространяются быстрее вируса. Предотвратить «инфодемию», предоставляя людям достоверную информацию, – одна из главных задач по минимизации ущерба от эпидемий, считают в ООН.
Точный экономический ущерб от распространения нового коронавируса, вспыхнувшего в Китае, пока еще трудно оценить. Вспышки атипичной пневмонии (SARS) 2002–2003 гг. и «свиного гриппа» (H1N1) в 2009 г. вошли в число самых дорогих по последствиям, согласно докладу ВОЗ. Глобальные потери из-за эпидемии SARS оцениваются в $40 млрд, ущерб от пандемии H1N1 – в $45–55 млрд.
Обеспокоенность даже из-за относительно локальной вспышки может иметь достаточно долгосрочное влияние: например, запрет, наложенный Евросоюзом на ввоз из Великобритании говядины из-за вспышки коровьего бешенства в 1996 г., продлился 10 лет. Некоторые долгосрочные эпидемии, такие как ВИЧ или малярия, могут также сдерживать иностранные инвестиции в регион, отмечает МВФ.
Экономические издержки от пандемий складываются из потерь национального дохода и ущерба от преждевременных смертей. Суммарные потери зависят от уровня развития региона: попытка Всемирного банка рассчитать среднегодовую «стоимость» пандемий в XXI веке показала, что максимальные потери – до 5% ВВП – могут понести страны с низким уровнем дохода. В среднем ущерб может варьироваться от 0,4% ВВП в Северной Америке до 2% ВВП в Южной Азии. Для России, согласно этим оценкам, ущерб может составлять 1,12% валового национального дохода, или порядка $107 на душу населения (в ценах 2015 г.).
Роль Китая в глобальной экономике со времени вспышки в нем атипичной пневмонии 17 лет назад сильно возросла: доля страны в глобальном ВВП с тех пор выросла с 4% до 16%, Китай обеспечивает около трети роста мировой экономики и является одним из ключевых участников глобальных торговых цепочек. Поэтому последствия новой эпидемии, как ожидается, будут более разрушительными по сравнению с негативным влиянием атипичной пневмонии и могут стать фактором деглобализации.
Китай – крупнейший мировой импортер нефти и газа, а Ухань – закрытый на карантин город, где началась эпидемия нового коронавируса, – один из основных транспортных и торговых узлов страны. Эпидемия привела к падению спроса на сырье со стороны Китая на 20%, мировые цены на нефть в начале февраля упали ниже $55 за баррель впервые с января 2019 г. Краткосрочные поставки нефти и сжиженного природного газа (СПГ) в Китай парализованы. По данным FT, из-за эпидемии китайские компании также рассматривают возможность временного расторжения долгосрочных контрактов на поставку СПГ.
Из-за вируса резко – более чем на 7% – упал индекс мировых цен на промышленные металлы – показатель, который последние три десятка лет демонстрировал сильную корреляцию с динамикой глобальной экономики, отмечает агентство Moody’s. По его мнению, коронавирус может стать самым разрушительным «черным лебедем» со времен глобального кризиса 2008–2009 гг.: политики, отвечающие за принятие решений в здравоохранении и экономике, могут не суметь в полной мере компенсировать последствия эпидемии.
Эпидемия коронавируса совпала с новогодними праздниками в Китае, нанеся удар по внутреннему потребительскому спросу и туризму. Многие зарубежные компании, присутствующие в Китае, приостановили деятельность: например, Apple временно закрыла все свои магазины в стране, так же поступили Starbucks, McDonald's, KFC. Аналитики ING ожидают, что рост розничных продаж в Китае в первом квартале 2020 г. замедлится примерно вдвое в сравнении с прошлым годом – до 3–4%.
Вспышка вируса нарушила международные производственные цепочки: например, США и Евросоюз уже предупредили о скором дефиците автозапчастей. Китайские производители смартфонов начали откладывать сроки поставок в Россию, а КамАЗ, получающий ряд комплектующих из Китая, заявил, что в случае распространения эпидемии придется скорректировать производственные планы. Ряд стран приостановили воздушное сообщение с Китаем, от чего серьезно пострадает и мировой туризм.
Из-за распространения паники январь 2020 г. стал для развивающихся рынков худшим месяцем за последние полгода; рынки США и Европы в конце января пережили самое большое снижение с октября, фондовый рынок самого Китая показал максимальное падение с 2015 г. – почти на 8% (к 6 февраля мировые индексы вернулись к росту после того, как Китай объявил о снижении тарифов на импорт ряда товаров из США, и на слухах о том, что найдено лекарство для лечения коронавируса). Эпидемия обрушила акции производителей люксовых товаров: китайские потребители – основной локомотив роста этой индустрии, а теперь люксовые бренды закрывают свои магазины в Китае, в европейских бутиках упал поток покупателей.
Монетарные власти Китая вынуждены принять дорогостоящие меры по стабилизации финансового рынка и экономики страны в связи с вирусом. В начале февраля Народный банк Китая направил 1,7 трлн юаней (около $243 млрд) на свои финансовые рынки и продолжит эту практику. Правительство Китая намерено снизить налоги и сборы, а банковский и страховой регулятор (China Banking and Insurance Regulatory Commission) попросил банки оценить, как коронавирус повлиял на заемщиков.
Рост ВВП Китая в первом квартале 2020 г. может замедлиться из-за эпидемии более чем на 2 п.п., а за весь текущий год – на 0,8 п.п., прогнозируют в Moody’s. В S&P ожидают замедления китайской экономики на 1 п.п. в 2020 г. и стабилизации ситуации с коронавирусом не раньше апреля 2020 г. По прогнозу Всемирного банка, в 2020 г. китайская экономика могла бы вырасти на 5,9%, по прогнозу МВФ – на 6%.
Экономика России тоже может пострадать от эпидемии коронавируса, в первую очередь из-за подешевевшей нефти. По оценкам аналитиков Citi, снижение цен на нефть замедлит рост российского ВВП на 0,28 п.п. Примерно на столько же – на 0,24 п.п. – экономика России могла бы вырасти за счет увеличения социальных расходов, предложенного президентом Владимиром Путиным, оценивают в Citi: то есть вспышка коронавируса практически полностью обнулила бы этот эффект.
Несмотря на первые сообщения о том, что число новых заболевших в Китае уменьшается, глава ВОЗ Тедрос Адханом Гебрейесус призвал к осторожности в прогнозах: «Мы не знаем источника вспышки, не знаем его природного резервуара, не понимаем в должной степени механизма передачи и насколько серьезна угроза». Вакцины и лекарств от коронавируса пока не существует, добавил он: «Мы ведем бой с тенью». 11 февраля ВОЗ собрала глобальный форум в Женеве, чтобы ускорить разработку диагностических тестов и вакцин. ВОЗ признала вспышку коронавируса чрезвычайной ситуацией, но пока не считает ее пандемией.
Поскольку возникновение эпидемий непредсказуемо, страны должны быть заранее готовы к возможным вспышкам заболеваемости, отмечал в 2018 г. МВФ. Существуют значительные провалы рынка, когда речь идет о вакцинах против отдельных редких патогенов: фармкомпании не заинтересованы в разработке вакцин против болезней, вероятность распространения которых крайне низка. Инвестировать в такие разработки должны государства, в том числе через партнерство с бизнесом и другими странами: ряд развитых экономик уже объединены в коалицию по финансированию разработок и продвижения вакцин против редких патогенов. Гарантия доступа к таким вакцинам развивающимся странам могла бы привлечь и их к участию в исследованиях и разработках. Помимо финансирования НИОКР, международное сотрудничество может повысить готовность к эпидемиям, указывал МВФ, предлагая создать глобальный централизованный склад вакцин и лекарств, которые в любой момент могли бы быть направлены в ту страну, где вспыхнет инфекция.