- Это не он. – я нервно мерила шагами комнату, заламывая руки. – Почему ты не можешь поверить мне?
- Лаура… - Аконит с силой сжал пальцами «переносицу» и зажмурился. – Я был бы рад поддержать в тебе призрачную надежду, но просто не могу этого сделать. Мы обсуждали это, сотню раз за это время. Это – невозможно.
- Я в состоянии узнать своего брата из тысячи! – вспыхнула я, сжимая руки в кулаки. – Пожалуйста, Аконит…
- Твой разум затуманен горем, Лаура и он заставляет тебя искажать то, что он видит. Я был в сторожке, видел его без маски…
- Аконит…
- Я чувствовал его запах. – рыкнул он. – Так же, как чувствую твой.
Я обняла плечи руками, обернувшись к окну:
- Почему ты не можешь поверить мне? Почему тебе проще думать, что я сошла с ума?
- Я не считаю, что ты сошла с ума, я всего лишь…
- Считаешь. – отрезала я, перебив его. – И это меня пугает.
- Нет, не считаю. – я услышала, как он поднялся на ноги.
- Тогда почему?
Я вновь повернулась к нему, заметив, как нервно скользит по полу его хвост и догадка неожиданно ослепила меня.
- Ты что-то знаешь?
Его хвост мелко дернулся в сторону, убеждая меня в правдивости собственной догадки.
- Ты знаешь что-то, чего не знаю я... Расскажи мне.
Он ничего не ответил, лишь сложил руки на груди. Я сжала губы. Проще было разговорить камень, лежащий на дне океана, чем добиться от Аконита хотя бы звука, если он не хотел говорить. Я подошла к нему вплотную.
- Я имею право знать правду, Генерал.
Он молчал, буравя меня взглядом и наконец проговорил:
- Я не хочу причинять тебе еще большей боли.
Я отшатнулась от него, и в памяти непрошено восстали события прошедшего дня.
«Я сбежала с погребальной тризны, сославшись на головную боль. Просто не могла сидеть там, между людьми, зная, что мой брат жив и возможно ему нужна помощь. Когда-то, казалось очень давно Адриан поранил руку о зубья забора во дворцовом саду. Я помнила, как испугалась увидев его залитую кровью руку; помнила, как не находила себе места, ходила из угла в угол за закрытыми дверьми из-за которой не доносилось ни звука; помнила, как жалела его, когда лекарь вышел из его комнаты и он показал мне грубо сшитую кожу на тыльной стороне ладони. С того дня прошло восемь лет и шрам зарубцевался, оставив после себя лишь кривую белую полосу. У человека, лежащего на плоту, рука была чиста. Мне нужно было подумать, все проанализировать, понять, как действовать дальше. Я почти дошла до своей комнаты, как наперерез мне выскочила всклоченная, с шальным, блуждающим взглядом Карелла.
- Это твоя вина! Он убил его! – она вцепилась в мои плечи, придвинув свое лицо едва ли не вплотную к моему. – Он сжег сторожку! Генерал убил Адриана!
Я вывернулась из ее хватки, оглядываясь, стараясь понять, услышал ли кто-то ее слова, кроме меня или нет, зная, что за эту фразу ее вполне могут повесить. Убедившись что мы одни, я сухо процедила:
- Ты бредешь.
Карелла рассмеялась, как сумасшедшая, заломив руки:
- Ты ослеплена, Лаура. Он поджег сторожку. Вместе со своими прихвостнями дал твоему брату сгореть заживо.
- Карелла, ты бредишь… Горе…
- Его не было в Сирте! Вчера приехал конвой, и генерала не было на линии боя. Ни одного дня.
Я сжала руки в кулаки:
- Это – невозможно.
Она вновь вцепилась в мои плечи:
- Я знаю, что говорю и люди не будут обманывать. Он не пробыл в Сирте ни одного дня. Его кайлиоги были, был Дзарта, но Аконита там не было. Открой глаза, Лаура и берегись. Сначала твой отец, теперь твой брат, ты будешь следующей.
Карелла отпустила меня, и шатаясь направилась дальше по коридору, оставив меня в смешанных чувствах.»
«Я не хочу причинять тебе большей боли». Невозможно. Он не мог этого сделать. Или мог? Я сжала виски руками.
- Ты был в Сирте все это время? – я бросила на него взгляд, отметив, что его хвост вновь мелко дернулся.
Не был. Я видела это по его «лицу», в глубине его глаз. Я отвернулась от него, положив ладони на подоконник устремив взгляд за окно.
- С чего ты взяла? – донеслось до меня сухое.
- Достаточно того, что я знаю. Я же права. – я не поворачивалась к нему, слыша, как он раздраженно выпустил воздух.
- Да, права. Я не сразу прибыл в Сирту. У меня были другие, не требующие отлагательств дела.
Я резко повернулась к нему, надеясь, что ослышалась. Невозможно. Он не мог покуситься на жизнь моего брата. Кто угодно, только не он. Не подумав, я выпалила:
- Ты поджег сторожку?
Аконит медленно выпрямился, не сводя с меня взгляда:
- Ты всерьез полагаешь, что я причастен к смерти принца Гиеди? – он ощерился. – Кто надоумил тебя, моя принцесса?
Я отвела глаза, проклиная свой язык и собственную глупость. Кто тянул за язык, если я могла узнать иными путями или хотя бы более корректно сформулировать этот вопрос. И вновь, я невольно подставила Кареллу и могла только надеяться, что Аконит не дознается, кто подал мне эту мысль. Но я вновь ошиблась. Аконит все понял без слов.
- Нужно было повесить ее еще в тот раз, когда она принесла тебе яд. – рыкнул он.
- Аконит…
- Если бы я, моя принцесса, был бы всерьез обеспокоен или чувствовал, что жизнь принца угрожает моим планам или сохранности жизни моих…людей, я не моргнув глазом избавился бы от него, не в зависимости от твоих пожеланий, еще в тот миг, когда только увидел его. Более того, ты даже не узнала бы об этом. Но, как я и говорил, мне не были нужны, да и не нужны сейчас лишенные смысла жертвы. Я старался предоставить ему посильный комфорт, который стоил бы его «венценосного» положения. А поджигать сторожку… - он брезгливо поморщился. - … не дав ему шанса, не дав поединка, который смог бы определить «место под солнцем» не в моих правилах. Я слишком ценю собственную честь и собственную репутацию. Я пробыл в Сирте один день. Как раз тот, когда получил известие от Карта, что принц сгорел. До этого, я находился на границе между Гиеди и Менкалином и имел не очень приятный разговор с консулом Сиберики. Повстанцы Сирты, не являются выходцами Гиеди. Они – наемные воины Менкалина, чей Император, желает присвоить две трети наших земель, хотя неоспоримо, что часть сертийцев присутствуют в их рядах. Что еще тебе сказала твоя служанка? О чем предупредила? – он надвигался на меня, и я чувствовала, как у меня дрожат колени. – О том, что животное всегда остается животным, да, моя принцесса?
Я зажала уши руками:
- Аконит, пожалуйста, я не это имела в виду…
- Отчего же, Лаура? – он остановился, с высоты своего роста смотря на меня. – В кои-то веки, ты честна со мной. Что бы я не делал, как бы себя не вел, что бы не говорил, ты всегда будешь видеть во мне монстра и никогда не сможешь простить. Твой отец убил мою мать, я – забрал его жизнь, твои люди убили моего гезита, который был со мной с момента моего возвращения в Хашхар, видимо сейчас мой раунд. Когда ты подарила мне «верту», я принес тебе немую клятву следовать всем твоим желаниям. Ты хочешь видеть во мне монстра, значит я буду монстром.
Аконит достал из внутреннего кармана сюртука сложенный вчетверо лист, сунув его мне в руки и развернувшись на каблуках, вихрем вылетел из спальни, оставив меня одну в звенящей тишине. Я села на стул, запустив пальцы в волосы и устало прикрыла глаза. Это невыносимо. Я провела руками по лицу, надеясь снять с себя тяжелую сетку усталости и сожаления от своих слов… Снова. И теперь я не знала, как все исправить. И могла только надеяться на то, что когда Аконит остынет, я смогу объясниться с ним. Я развернула лист, который он мне дал, как в тумане пробежав по нему глазами. В верху я увидела герб констебля Риена. Две перекрещенные шпаги, увитые лозой. Зачем он мне дал его? Я внимательнее вчиталась в круглый, убористый почерк и только дойдя до конца, отбросила от себя бумагу, будто она могла меня ужалить. Сразу после нашего разговора, к Адриану пришел Мариэль. Но вскоре ушел и вернулся обратно через несколько часов, чтобы передать масло для ламп. Аравер сделал нехитрый подсчет, пропустив Мариэля вместе со своей передачей, после чего эрц-герцог ушел. А через три часа сторожка вспыхнула, как сухой хворост. Адриан разлил масло по всему периметру помещения, не забыв забрызгать даже стены, и бросил подожженную лучину на пол. Аравер поспешил в замок за помощью, пока подчиненные ему кайлиоги старались своими силами потушить пожар. Двое из них не выбрались из сторожки.
Я устремила невидящий взгляд на пылающий огонь в камине. Все просто. Ему легче было самому лишить себя жизни. Голову сжало и тут же отпустила. Все пустое. И моя фантазия о его чудесном спасении, была только фантазией. Сидеть без дела было не выносимо и я, зачесав волосы назад, вышла из комнаты. В замке было тихо и мне не встретилось ни одной живой души, пока я стремительно покрывала расстояние до улицы. Прохладный, ночной воздух ударил в лицо, и я быстрым шагом направилась к конюшне где содержалась Жемчужина. Я надеялась, что конюший уже спит или хотя бы находится на значительном отдалении от лошадей, но ошиблась. Мальчишка недовольно обернулся, заслышав шаги, жуя зеленые стебли лука и увидев меня, едва не поперхнулся.
- Ты не видел меня. А Жемчужина переведена в другое стойло по моему распоряжению. – сухо проговорила я, подходя к кобыле, которая всхрапнула, стараясь вывернуть шею, чтобы коснутся меня.
- Как прикажете, Королева. – пробормотал мальчишка, отступая в тень угла.
Я проверила висевшие на седле ножны с коротким кайлиогским клинком.
« - Мне нужно что-то, с чем я буду чувствовать себя уверенней. Не такой беззащитной.
Аконит хмыкнул в ответ на мои слова и расстегнув ножны с собственным клинком, прицепил их к седлу Жемчужины:
- Он придаст тебе уверенности.
- Но, я не умею им пользоваться.
- И не нужно. – Аконит пожал плечами. – Пусть весит, как оберег. Но если вдруг, я буду далеко и рядом не будет никого, кто мог бы тебя защитить… Просто бей. Не думая о последствиях. Не боясь. Сталь сама знает, кого можно ранить, а кого нет.»
Я вывела кобылу на улицу, забравшись в седло и ударила ее пятками, заставив сорваться с места. В глубь леса. Туда, где все началось и где все закончилось. Ветер трепал волосы, холодил кожу; дарил телу приятную, ни с чем не сравнимую легкость и ощущение полной и безоговорочной свободы. Все мысли ушли на второй план. Стали пустыми, мелкими, ненужными. Осталась только я и ветер, звеневший в ушах. Крошка камня, брызгами летела из-под копыт, и Жемчужина радовалась, стригла ушами, вскидывала голову на встречу этой свободе. Мы достигли сторожки слишком быстро. Обоняния коснулся запах сожженного дерева. Я спрыгнула с Жемчужины, сразу же замарав пеплом носки светлых туфель. Кобыла нервничала, рыла копытами землю. Я провела ладонью по ее морде, коснулась губами теплого носа, заставляя успокоится. Короткий, обоюдоострый кинжал непривычно лег в руку, но с ним я чувствовала, что смогу за себя постоять. Оглядываясь по сторонам, я двинулась вперед, где чернел сгоревший остов сторожки. Откуда-то сбоку, донеслось громкое уханье совы и я сильнее стиснула клинок. Ночь была ясной, но все равно, я могла различить лишь чернеющие в темноте сожженные опорные столбы, которые грозно тянулись к небу, усеянному яркими звездами. Я прошла в дверной проем, остановившись по середине, некогда уютной комнаты.
- Здравствуй, Адриан.
Я села на землю, не заботясь о том, что испачкаю платье, подтянув колени к груди.
- Я снова пришла к тебе.
Не знаю, сколько я просидела, устремив невидящий взгляд в темноту лесу. Из спокойствия, где не было ни одной мысли, меня вывел сдержанный голос:
- Я знал, что найду Вас здесь.
Я подскочила, как ужаленная, выставив перед собой кинжал, слепо шаря глазами в темноте и только потом сообразила, что голос принадлежал Карту. Но это знание, не заставило меня опустить оружие. Он выступил откуда – то слева, заставив меня резко повернутся, встретившись с белесыми зрачками. Я на мгновение забыла, что кайлиоги прекрасно ориентируются во мгле.
- Что вы делаете здесь? – поинтересовалась я, не сводя с него взгляда.
- Прошу простить меня, венценосная Лацерта. Я следовал за Вами от самой конюшни.
- Зачем?
- Зная Вашу натуру, я предполагал, что Вы сами захотите посетить хижину. Особенно после того, как прочитаете заключение констебля.
Я прикрыла глаза. Даже злясь, даже уязвленный и оскорбленный, Аконит продолжал заботиться и опекать меня. Не оставалось сомнений в том, что это именно он приказал Карту опять следить за всеми моими передвижениями. Я вновь села на землю, положив подбородок на колени:
- Я хочу побыть одна.
- Королева, только из соображений вашей же безопасности, я не могу оставить Вас одну.
- Я способна сама защитить себя, Карт. – я показала ему клинок.
- Вы не умеете им владеть, но… я могу научить Вас. - я в изумлении подняла брови, а Карт подумав, добавил. – Не сегодня, но в ближайшее время. Когда будете готовы.
- Это тоже распоряжение Генерала?
- Нет. – Карт улыбнулся уголком рта. – Не думаю, что Генерал будет в восторге. Воевать – удел мужчин. Но для Вас, я думаю, можно сделать исключение.
Я ничего не ответила, продолжая следить за его неловкой, угловатой походкой. За тем, как он, крякнув, тоже опустился на землю, устремив взгляд в ночное небо.
- Карт, я хотела спросить… - начала я, но тут же замолчала, нахмурившись.
Я никак не могла подобрать слов, чтобы спросить где сейчас Аконит и что он думает. Остыл ли или еще злиться на мои необдуманные слова. Карт показал чудеса проницательности и понял меня без слов.
- Иной раз неловкое слово или подозрение может уязвить сильнее острозаточенного меча. Ты сильно ранила его, когда он не был готов к этому.
Карт опустил глаза, клешней рисуя на пепле изгибы линий. Кайлиоги очень ревностно хранили и оберегали собственный символизм, который пронесли с собой через века. Я узнала руну. Ее рисовали «отцы» общины, когда великий воин оставлял жизнь в бою, чтобы его дух мог легко пройти через все миры и встретиться с прародителем. Промолчав с минуту, он продолжил:
- Ты, Лаура - дитя океана, он – гор и земли. И как бушующие воды, ты можешь и уничтожить, и одарить. Он знал это, когда принимал от тебя «верту», и был готов стать скалой для твоих вод. Но иногда, в самое сильное ненастье и скала дает трещину... В нашем мире все проходящее, пройдет и это. Аконит сам виноват в произошедшем. Он не должен был скрывать от тебя происходящее, даже если бы это и ранило тебя. Благие намерения, иной раз заводят нас на самый тернистый путь.
Я с силой провела ладонями по лицу и поднялась на ноги. Нужно было сразу идти к нему. Не выжидая благоприятного момента.
- Где он сейчас? Мне нужно увидеть его.
- Мне жаль, Лацерта, но это невозможно.
Я вскинула на него глаза, не понимая, что он имеет в виду.
- Полагаю, что Аконит уже на полпути к Сирте.
***
Я стояла на песке, устремив взгляд за линию горизонта, наблюдая за тем, как смелые, маленькие чайки ныряют на самую глубину за рыбой. Их едва слышный говор сливался с шумом ветра и всплеском набегающих на песок волн. Босые ноги приятно холодила соленая вода, и мне безумно хотелось сбросить с себя надоевший корсет и нырнуть в темную гладь воды, в ласковые объятия Хозяина Морей.
Две недели прошли, как в тумане и мне казалось, еще чуть-чуть и я сойду с ума. Карт, деловито и сухо описывал мне последние новости, ничего от меня не скрывая, как я того и хотела. И чем больше я узнавала, тем страшнее мне становилось. Первое, что я узнала, что Дзарта погиб вместе со своим отрядом, когда выслеживал мятежников, за два дня до гибели Адриана. Его обезглавленное тело нашли в самом сердце обширных болот, которые огибали Сирту, поиски отряда продолжались по сей день. Войска Менкалинна подошли в плотную к границе и Аконит отправился туда. Карт выражал надежду, что переговоры принесут своим плоды, но тяжелое дыхание приближающейся новой кровопролитной войны, все равно отравляла собой воздух. Эрц-герцог Мариэль, вместе с поверенным кайлиогом, отправились в Аден за помощью. И я могла лишь надеяться, что Аконит сможет найти выход. Гиеди просто не сможет пережить новую бойню.
Я же в свою очередь написала Акониту сотни писем, но ни на одно не получила ответа. И мне оставалось лишь гадать, сколько может длится его глухое молчание. И Карт, и Аттикус, и Нирра, как могли старались занять меня простыми и обыденными рутинными делами, чтобы меня не одолевало беспокойство. Старались улыбаться и выражали едва ли не уверенность, что все закончится наилучшим образом, но все чаще я видела, каким напряженным становится Карт, да и остальные кайлиоги. Будто они чувствовали в самом воздухе что-то, чего я не могла уловить.
Тяжелые грозовые тучи надвигались с запада и океан волновался, будто норовистая лошадь, готовая пуститься вскачь. Пройдет совсем немного времени, и Агве расслабит вожжи, позволит волнам подняться до самого неба.
Я сильнее сжала в руке букетик мелких белых цветов, без страха направившись навстречу волнам. Подол платья сразу же промок, стал тяжелым. Я услышала, как Карт, который сопровождал меня окликнул меня по имени, и повернулась, улыбкой показав ему, что беспокоится не о чем. Войдя в воду по пояс, я опустила букетик на волны, моля Агве упредить войну и разрушения. Цветочки всего мгновение покачались на волнах и медленно погрузились в темную глубину. Агве услышал меня и принял подарок. Мне показалось, что я почти увидела в отражении воды, красивого светловолосого мужчину, который дарит мой букетик, своей не менее красивой супруге с длинными малахитовыми волосами. Сзади послышался крик, и наваждение пропало так же быстро, как и появилось. Я резко повернулась увидев, как увязая в песках, в сторону Карта со всех ног бежит Гарб, кайлиог который кажется годы назад принес депешу моему отцу. Но что здесь делает скороход, который был при Аконите? Я почувствовала, как внутри все сжалось, а сердце на мгновение остановило свой бег. Подхватив мокрый подол, чтобы не мешался, я насколько возможно быстро направилась на берег. Я силилась поспеть, чтобы потом Карту не пришлось пересказывать мне то, что я не успела услышать. Но Гарб споро пробежал мимо старого воина направившись сразу ко мне. Он еще не добежал, а я уже знала: стряслась беда. Не останавливаясь, он выудил из внутреннего кармана смятое письмо с гербом Сиберики и задыхаясь проговорил:
- Войска Менкалинна пересекли границу Гиеди, объявив войну. Наши эшелоны разбиты.
- Что с Аконитом?
Я почувствовала, как кровь отлила от лица.
- Генерал взят в плен.
Благодарю за прочтение!
Начало здесь: