В принципе, к службе в армии я был готов. Роман Гашека"Приключения бравого солдата Швейка" был моей любимой книгой, лет с двенадцати. Скажу честно, с тех пор в армии мало что изменилось. Ну, разве что, физические наказания рядовых после революции отменили. Замечу однако, что в наполеоновской армии их и не было, поэтому, не уверен, стоит ли считать это особым прогрессом. Нравы же в армии остались прежними. Человеческую природу не изменишь. Понятно, что если в армию попадает московская сволочь, к ней и отношение особое. Всем интересно видел-ли я Аллу Пугачеву, посещал-ли мавзолей. Здоровался-ли с Брежневым. - Да мы с ним жили на одной лестничной площадке! Особо одаренным оказался замполит дивизиона, майор Козлов. Узнав, что я москвич, первым делом спросил, не родственник -ли я Брежневу? Не хватило наглости соврать. А он уже продолжает - а вот у нас его племянник служил, Гавриков по фамилии, не знаешь его? - Не знаю.
А вот он, племянник Леониду Ильичу. Промолчал, хватило сил не заржать. С Саней Гавриковым я познакомился позднее, Миша Смирнов познакомил, была и у нас поддержка земляков. Саню списали в первый батальон, он там хлеборезом работал. Племянник же генсека. Работа непростая, но, голодать не приходится.
В общем, вспоминая слова одного из героев бессмертного Гашека :" Если вас один раз признали сумасшедшим, это вам пригодится на всю оставшуюся жизнь" скажу - в армии москвичам надо валить все на происхождение, это многое объяснит и почти все спишет. С москвича и взятки гладки. История, которую я сейчас расскажу вполне могла произойти со Швейком.
Зимой 81 года, в начале февраля, в один из тусклых зимних деньков, хорошо не дождливых, поставили меня в наряд по штабу бригады. Надо сказать, событие не рядовое, я, будучи старослужащим солдатом, дембелем, попал впервые на такое дело. Скажу больше, за всю службу, я второй раз попал в штаб части. В Алма-Ате у нас всех был земляк Миша Смирнов, занимал высокую должность писаря в кабинете ЗНШ, я один раз к нему заходил. Нечего солдату делать в штабе.
Старшим наряда шел сержант нашего призыва Саня Лесников, кто третьим был, не помню. Ну, вот совсем, так, как будто и не было этого третьего. Наряд обещал быть халявным, заступали вечером, когда в штабе уже никого не был, надо было сделать приборку, а там и так было чисто. Не знаю кто уж там днем убирался, но, было в целом чисто, и даже в сортире. Наверное свои дневальные были, элитные. Да, в уборной у комбрига был унитаз! УНИТАЗ! За полтора года боевых действий его я впервые увидел. О, эта радость узнавания! Ради этого стоило сходить в наряд.
Ну, заступили мы, никого нет, лафа. Но, надо же чем-то поживиться. Надо сказать, Саня, наш старший, был очень ушлым таганрогским пацаном. У нас существовала негласная традиция, что бойцы караула тайно пьют брагу начальника артсклада. Очень осторожно. Прапорщик Гойша, правильный мужик, ставил сразу два термобака и всем хватало. Однако, он сразу предупреждал- если попадетесь, без обид. К его чести , надо сказать, что никого он ни разу не поймал. Мы, в свою очередь, никогда не брали лишнего.
Его заменщик, прапорщик Тишин, которого, иначе, как Тишкой никто не звал, поскольку все его помнили еще солдатом –кладовщиком, порушил , гаденыш, эту славную традицию. Перестал брагу ставить. Особенным свинством было то, что перестал ее оставлять под своей будкой. Сволочь просто. Ну, не может быть, чтоб прапор брагу не ставил, тем более, что склад на отшибе. Нам это не давало покоя. И тут, Саня, как-то раз, учуял запах этой браги. Термобак был спрятан в камышах, в заболоченнной речушке. Приходим менять караул, а второй взвод весть пьяный, и начкар тоже, красиво, ничего не скажешь. Они оставили нам литров десять, брага на изюме была. Редкая вещь. Самая простая и нажористая брага получалась из томата. Ее мы и пили, как правило. А на изюме, хороша, напоминает портвейн по вкусу. Короче, выжрали полбака, долили водой из ручья. Злорадно усмехаясь. Но, это было напрасно, так как следующая смена все равно выхлебала уже это полуразбавленное нечто. Тишка нанес контрудар – перепрятал бак внутрь артсклада. Но, не знал он с кем связался. Сразу после смены часовых, Саня лез под проволоку и по запаху искал брагу. Два дня как-то не мог найти. Но, в итоге, конечно наша взяла.
И, вот с таким Саней мы пошли в наряд. Штаб был расположен в бывшей усадьбе богача, местного инженера – добротный каменный дом, дорожки, газоны, все обсажено апельсинами. Красота. И, к нашему удивлению, на деревьях висели оранжевые фрукты. Рядом с нашим караулом, прямо через арык, раскинулись посадки цитрусовых. Мы их начали жрать еще зелеными, ну, или молочной спелости. То есть к тому времени несчастные афганцы собрали уцелевшее, что бы хоть что-то спасти.
А у штаба апельсины на деревьях были. Естественно, первое, что мы сделали, кинулись обдирать и пробовать эти апельсины. И совершенно напрасно, они же там не просто так висели. Апельсины были абсолютно, чудовищно, горькие, но, с превосходным ароматом. Я позднее узнал, что они успешно используются в парфюмерии.
Но, нам надо было что-то жрать! И не просто пайку, а что-нибудь вкусненькое. Мы же дневалим по штабу, и ничего не добыть было бы просто глупо! И недостойно.
На наше счастье, еще засветло прикатили две БМД. Рота наших десантников охраняла апельсиновые плантации и для какого-то генерала собрали три ящика апельсинов. Ящики были заколочены, но, осторожно оторвать по одной досочке заменить сладкие апельсины на горькие было легко. Всю ночь мы лопали те апельсины. Когда я представлял себе, как генерал, с адьютантом или в кругу семьи, начинает жрать эти апельсины и ему попадается горький, и он думает, что его отравили душманы, на нас нападало совершенно безумное веселье. Мы дико ржали. Я и до сих пор хохочу, представляя его перепуганное генеральское лицо.
Славно так подневалили, спали на кожаных диванчиках, пользовались барским белым унитазом и утром свалили, не сдавая наряд. Не самая плохая ночь в Афганистане.