Стоит начать с конца: фильм южнокорейского режиссера Бонг Чжун-Хо "Паразиты" получил Оскар за лучшую картину — впервые с момента учреждения премии "Оскар", в 1929 году, что международный фильм выиграл главный приз. Это как раз вовремя. Это произошло на год позже, чем я ожидал — я полагал, что “Рома” Альфонсо Куарона выиграет лучшую картину в прошлом году, и это застало меня врасплох. Я предсказал, что ”1917 " победит и, поскольку “Паразиты" - лучший фильм, я рад, что ошибся. В некотором смысле его победа пытается исправить почти век пренебрежения. (Фильм Ингмара Бергмана "Крики и шепот“ был одним из пяти номинантов в 1973 году и проиграл, а помимо всего прочего - "Афера”.)
В этом году Оскары были политическими с самого начала. Некоторые из ведущих и победителей высказывали заслуживающие внимания политические замечания, хотя наиболее пронзительной мне показалась не речь, а песня, что открыла трансляцию: Жанель Моне, разыгрывая рутину Фреда Роджерса по переодеванию в костюм своего персонажа на съемочной площадке, пела песню “Мистер Роджерс” с ее рефреном: “не будете ли вы моим соседом?" Для подавляющего большинства белой аудитории и, как следствие, для зрителей Дома. Этот вопрос в голосе Монаэ мощно вызвал неоспоримый и неприкрытый расизм, который простирается далеко за пределы номинаций на Оскар и голливудских знаменитостей в целом.
Как отметили Стив Мартин и Крис Рок, в карикатурной презентации сразу же после введения Моны, актерские номинации включали только одного черного исполнителя (Синтия Эриво, для “Харриет”), и ни одна женщина-режиссер не была номинирована вообще. Упущения в годовом списке номинантов были столь же заметны с самого начала, как и его заметные включения — такие как номинация Антонио Бандераса на лучшую мужскую роль, номинация анимационного короткометражного фильма "волосы любви" и десять номинаций на фильм Мартина Скорсезе "Ирландец."
Политический гнев справедливо витает в воздухе во время грубого произвола, развязанной ненависти, злоупотребления властью и плутократического грабежа, и с Оскарами этого года как в деталях церемонии, так и в результатах, которые она принесла, члены Академии столкнулись со своей собственной символической ролью в тяжелом состоянии нации.
Брэд Питт, принимая награду за лучшую мужскую роль второго плана, отметил, что у него, чтобы говорить, было на сорок пять секунд больше, чем у Джона Болтона на слушаниях по импичменту в Сенате Дональда Трампа на прошлой неделе.
Великий кинорежиссер Джулия Райхерт, чья “Американская фабрика” получила заслуженную награду за лучший документальный фильм, заявила, что жизнь рабочих может улучшиться только тогда, когда “рабочие всего мира объединятся."
Тайка Вайтити, режиссера фильма "Кролик Жожо" признали коренные народы, на чьей родине расположен театр Dolby; Гал Гадот, Сигурни Уивер и Бри Ларсон, представляя номинантов на лучшую оригинальную партитуру, говорили шутливо, но страстно о препятствиях, с которыми сталкиваются женщины в Голливуде.
Самый странный из политических моментов возник, когда Хоакин Феникс, получивший приз лучшего актера за фильм "Джокер"- фильм, который, по мнению его защитников, был своего рода заявлением о неравенстве, подавленном классовом гневе, психических заболеваниях и системе здравоохранения, начал говорить о расизме, сексизме и необоснованном разграблении природы человечеством. Я ожидал, что этот последний пункт приведет его к замечаниям об изменении климата, но вместо этого Феникс свернул в пафосное, графически подробное обсуждение угнетения молочных коров, в провеганском дискурсе, который оставил позади бесчеловечность расовых предрассудков, женоненавистничество и злоупотребление властью, которые поражают его собственную промышленность и страну в целом.
Победа "Паразитов" - это парадокс.
Я считаю, что это гораздо лучший фильм, чем "1917", "Однажды в Голливуде” и “Кролик Джо-Джо", но хуже, чем "Ирландец", "Маленькие женщины" и " История брака”.
Во время своего театрального выхода прошлой осенью, он поразил меня не только своим необычайно умным драматическим поворотом, который реализуется со знакомой и условной эстетикой, но и своим мощным, простым социально-политическим символизмом. Его смелая и конфронтационная демонстрация абсурдных контрастов между жизнью богатых и бедных оказывает гораздо более сильное воздействие, чем методы, с помощью которых она реализуется. Фильм совершенно искренен, даже страстно настойчив, и это качество, казалось, идеально сочеталось, возможно, слишком идеально, с сообщением, которое критики были склонны принимать с энтузиазмом.
Академия с этим согласна. Это не первый случай за последние годы, когда индустрия и ее критики оказались в целом согласны; то же самое произошло три года назад, с победой “Лунного света." Интересно, мог ли бы ”Лунный свет" победить сегодня?! Может быть, сам факт его сложности, его неразрешенной запутанности сыграл бы против него. Ясно лишь то, что в этом году добродетели добра помогли преградить путь великому: “Ирландец” получил десять номинаций и ушел с пустыми руками. Мартин Скорсезе действительно получил щедрую дань уважения в речи Бонга о принятии за Лучшего режиссера, и Скорсезе, в результате, получил стоячие овации от аудитории.
У Скорсезе “Волк с Уолл-Стрит " также было множество оскаровских номинаций (пять) и ни одной победы. Кажется, что режиссер в свое время перешел в особую область классики, как Шекспир, которого все охотно признали бы великим, несравненно великим, но гораздо меньше охотно читали бы. Я бы сказал, что “Ирландец “ - более радикальный политический фильм, нежели "Паразиты".
Я надеюсь, что победа фильма Бонга открывает шлюзы для признания широкого спектра международных фильмов, а не исключение, которое символически нарушает правило; лучше предложить прикрытие для других упущений со стороны Академии, сейчас и позже.
Стоит отметить, например, что две драматические особенности, сосредоточенные на группе женских персонажей, “Маленькие женщины” и “Бомба”, ушли только с наградами за дизайн костюмов, макияж и прическу соответственно. Это похоже на то, как если бы Академия молчаливо, даже бессознательно, говорила миру, для чего, по ее мнению, такие фильмы хороши. Вот почему мое удовлетворение триумфом хорошего фильма уравновешивается беспокойством, что его победа может остаться жестом, а не признанием глубоких и отчаянно необходимых изменений.