Некоторых моих клиентов слегка шокировало то, что я принимала их в шортах и топике. Но не могла же переодеваться каждый раз, когда кто-то хотел со мной побеседовать. Зимой я влазила в джинсы и свитер, а иногда в спортивный костюм. А однажды решила к нам приехать высочайшая комиссия во главе с леди Бри, почтенной дамой в возрасте и со строгими манерами. И возжелали они увидеть нас всех. Ну и увидели… Был тогда на редкость дождливый октябрь, а у нас была срочная работа для ФБР – мы впятером должны были «сделать» десять собак – их нужно было превратить в универсальных солдат. Десять черных овчарок с горящими глазами, одинаковые как ксерокопии. Мы работали вместе с утра до ночи.
Они даже предупредили о своем визите, но на звонок отвечал Брайан. И вот тут-то и началась вся катавасия. Он записал в ежедневнике дату и время их предполагаемого визита, потом уронил на него пепел с сигареты и решил потушить его, поливая виски. Пожар удалось предотвратить, но он и не вспомнил о визите высочайшей комиссии. Такая рассеянность всегда собранного и внимательного Брайана объяснялась просто: от него тогда ушла девушка, и это стало для него такой огромной психологической травмой, что мы безоговорочно простили ему и пожар, и многое другое. Да разве могли мы его не простить?! На него ведь было больно смотреть! Он брился с совершенно душераздирающим результатом: царапины и полоски оставшейся щетины. В чай он сыпал соль, печенье мазал горчицей, чистил зубы гелем для бритья, забывал налить воду в чайник, в результате чего мы за неделю вынуждены были купить три новых чайника.
В общем, комиссия явилась в четыре часа пополудни, когда мы после полосы препятствий сидели в «засаде», а Брайан, одетый в маскировочный костюм, изображал злоумышленника. Таким вот образом у псов вырабатывалась выдержка. А уж какая выдержка вырабатывалась у нас! Просто фантастическая!
Шел дождь. Подъехали машины, из них вышли хорошо одетые высочайшие гости, открыли зонтики и прошествовали на террасу. И тут из кустов выскочили мы – грязные, по веселому злые, довольные и усталые. Одинаковые страшилища с одинаковыми черными псами. Сверкнула молния, псы ощетинились, почуяв чужих людей, леди Бри упала в обморок, мистер Уиллер чуть не подавился сигаретой, а Адам шлепнулся в лужу. После этого случая мне никогда больше не было стыдно за свой внешний вид, который я имею, когда работаю. А сейчас я вообще не замаралась. С Патриком работа всегда чистая.
Мистер О’Коннел уже ждал меня в кабинете. Без собаки. Это меня несколько удивило. Но сам он был потрясающе похож на ирландского волкодава! Очень высокий, он сложился в кресле как складной метр, худые локти и коленки натягивали дорогую ткань сшитого на заказ костюма, и оставалось только удивляться, как она выдерживала и не рвалась. Жесткие волосы цвета «перец с солью» были уложены с небрежной элегантностью. Такого же цвета борода и усы были аккуратно подстрижены. Дорогие очки в тонкой оправе, трость с набалдашником в форме львиной головы, шикарные туфли и легкий аромат дорогого мужского парфюма. И, как ни странно, очень обаятельная улыбка, проницательный взгляд добрых глаз и мягкий голос. Он мне сразу понравился. А после того, как он нисколько не удивился, увидев, что я в своей рабочей одежде усаживаюсь на стол, я поняла, что мы сработаемся, хотя даже и пса его ни разу не видела.
- Добрый день, мистер О’Коннел, - сказала я и, сидя на столе, протянула ему руку для приветствия.
- Добрый день, мисс Йорк, - ответил он, да с такой задорной улыбкой, что я от удивления чуть со стола не упала. - Милая молодая леди, извините, что сразу об этом говорю, но мне почему-то кажется, что нам будет гораздо проще общаться, если вы будете называть меня просто Шон, а я… Как мне вас называть, милая леди? Я вас не смущаю?
- Ой, что вы! Конечно, нет! А я вас? – и я уселась на столе по-турецки.
Мы посмотрели друг на друга, потом еще раз посмотрели и расхохотались. Спрыгнув со стола, я снова протянула ему руку и сказала:
- Приятно познакомиться, Шон! Называйте меня Карен.
- Действительно приятно познакомиться. Многих шокирует такой поворот вещей. Но я устал от официальных обращений – сэр О’Коннел, - согласитесь, это утомляет? Мои дети и внуки этого не понимают. А мне кажется, что в свои 64 года я могу себе позволить маленькие странности. Так ведь?
- Конечно, Шон. Без проблем. Но где ваш пес? Если честно, я удивлена, что он не с вами. А мне просто не терпится его увидеть! Как его зовут и сколько ему лет? Так почему он не с вами?
- Это как раз самое интересное. Этого пса мне подарили дети на прошлой неделе. У них очень своеобразное чувство юмора. Пса зовут так же как меня – Шон. Ему одиннадцать месяцев и он ужасно злой. Мы так и не смогли выпустить его из клетки. Я и мой шофер Филипп. Мы кормили его через сетку и смывали струей воды отходы.
Я была просто поражена! Давно мне не приходилось видеть такой жестокости по отношению уж и не знаю к кому – то ли к собаке, то ли к мистеру О’Коннелу.
- Бедный пес! А что сказали ваши дети? Зачем они подарили вам такую злую собаку?
- Это их маленькая месть. Они привыкли, что всю свою жизнь находились под моей опекой. А полгода назад я выделил каждому из них одинаковую и совсем не маленькую сумму и отпустил в свободное плавание.
Продолжение истории я слушала уже по дороге к машине.
- Старший Эдвард вложил большую часть денег в акции, которые потом катастрофически упали в цене. Средний Грегори просадил чуть ли половину в казино. Младший Энтони решил субсидировать невыгодный бизнес. А дочери Миранда и Луиза неудачно вышли замуж и при разводе они теряют 50 % моего взноса. И только Синтия вложила деньги с умом. Но они ее не слушали. И во всех их бедах оказался виноват я. А сейчас еще и этот бедный пес. Хотя, может быть, в этом действительно есть моя вина… Я не научил их жить, - и он замолчал, задумчиво глядя куда-то за горизонт.
- Знаете, что!? По большому счету жить все учатся самостоятельно!
Мы подошли к его роскошному «Мерседесу». В прицепе, закрытом от солнца и даже оборудованном переносным вентилятором, стояла огромная клетка для перевозки. Но даже в такой большой клетке этот громадный пес не мог чувствовать себя свободно и стоять в полный рост. Низко опущенная голова, горящие глаза, всклокоченная спутанная тусклая шерсть и глубокий рык, исполненный звериной злобы и беспомощности и оттого еще более жуткий. Мне было трудно определить его рост, но по первому впечатлению он был никак не меньше, чем девяносто сантиметров в холке! Я подошла поближе и в тот же момент рычание сменилось совершенно диким воплем, воем и лязганьем челюстей. Меня от неожиданности просто как ветром отнесло от клетки! Фильм «Челюсти» и в подметки не годился тому, что мы сейчас видели! Разъяренная фурия металась по клетке, оглашая окрестности воем, достойным Минотавра.
- И долго оно будет вот так…? – это спросил подошедший Адам, глядя на устрашающее зрелище совершенно спокойно, лениво покусывая сосновую хвоинку.
- Да не очень… Если мы от него отойдем, то минут через десять он успокоиться. Ну, должен успокоиться, во всяком случае, - ответил мистер О’Коннел тоном не менее спокойным.