Да. Знаете ли, есть у меня такая подруга, с которой общаемся со школьной скамьи. Только вот как проходит наше общение? Хотя, лучше начну по порядку.
С Мариной я училась в параллельных классах. Она довольно интересная внешне, как и я, но главное, что нас объединяло, это неудержимый и, в какой то мере, истеричный смех.
В старших классах мы стали ходить на дискотеку. Красились советской косметикой, надевали перешитые из рваных джинсов юбки, выряжались в рубашки своих отцов, подвязывая их на талии в узел, делали причёску "а-ля Пугачёва" и гордо выходили на улицу, ловя восхищённые взгляды парней и осуждающие - от соседей и знакомых старшего поколения.
Сразу отмечу, что кроме вызывающего внешнего вида, ни я, ни Маринка не курили и не употребляли алкоголь, не тусили в сомнительных компаниях. Мы действительно ходили на дискотеку с одной лишь целью - потанцевать. И мы реально там только танцевали, а потом возвращались каждая к себе домой.
Но интересным, даже для меня, до сих пор остаётся тот факт, что пока мы шли на танцы или обратно домой, то почему то постоянно смеялись. Даже правильнее будет "ржали". Не понятно над чем, не понятно почему, но если одна из нас начинала смеяться, то это продолжалось несколько минут. То я сквозь смех кричала Маринке, чтобы она первой перестала смеяться, чтобы я могла успокоиться, то она мне. Таким образом, о каждом нашем появление на улице не знали только глухие.
Что меня удивляло тогда и сейчас, так это то, что большинство людей могут выйти на танцпол только после принятия горячительных напитков для храбрости. Поэтому наши двухчасовые ритмичные движения при огромном количестве зрителей, расценивались не как иначе, как танцы подвыпивших девиц, которым всё пофиг.
И сейчас я всё реже слышу искренний смех людей, такой заливистый и заразительный, что даже не зная, на чем человек смеётся, начинаешь в ответ улыбаться, а потом хохотать.
Вот так, в результате моя жизнь и жизнь Маринки, по утверждению каких-то там учёных, должна быть не менее 150 лет. Но это так, к слову.
Но вопрос остаётся открытым: "Почему мы так мало стали смеяться"?