Бригадир Трифонов вдруг что-то вспомнил и рассмеялся:
– Мужики, может, кто припоминает, когда Иван Солнышко женился, невеста его, которую он отыскал где-то на Вологодчине, Антонина, теща Николая, провалилась в уборную прямо в свадебном платье. Это сейчас она, если бы и захотела, не сможет провалиться, а тогда была худенькая. Хорошо, что накануне баня была вытоплена, и теплой воды хватило отмыть невесту, да флакон духов «Красная Москва» извели на нее.
– Да, да, было такое дело, – смеялись мужики.
– Я это к чему, – перебил мужиков Трифонов,
– у Антонины денежки постоянно водятся, можно сказать, прямо липнут к ней.
– Верно, – согласились мужики, – народная примета работает. Действительно, если кому-нибудь из деревенских требовалось занять денег, то в первую очередь обращались к Солнцевым, а те никогда не отказывали соседям.
Колю сморило, но совхозные мужики своего нигде не оставят, и начали его одевать. Увидев мокрую майку, а в ней – завернутые трусы, разумно решили, что непременно, это надо водрузить на тело, иначе Коля потеряет, и натянули их на водолазное шерстяное белье. Сверху надели ватные штаны и ватную телогрейку, ноги впихнули в валенки. Все, человек готов к транспортировке.
В таком виде Коля Парижко и был доставлен на дежурной машине домой. При приеме – передаче тела присутствовала и теща Николая. Маринка очень расстроилась, увидев мужа в таком состоянии, а мать успокаивала ее: – Все, доченька, нормально, мужик должен быть мужиком. Вон посмотри на отца своего: это сейчас Солнышко уже «в череп кашляет» и поэтому малость успокоился, а в молодости ой какой ходок был.
– Мама, вы, вологодские, все такие: я помню, когда маленькая гостила у бабушки, так брат твой Вася мой дядя ростом метр с кепкой жену свою, крупную женщину, и бабушку с топором гонял вокруг избы, а они потом его еще и защищали: «Ведь он мужик, ему покуражиться надо». А я не хочу, чтобы у меня в семье так же было.
Раздевали Колю всей семьей, и когда увидели рокировку в его одежде, были весьма удивлены, где и когда любимый муж и зять устроил переодевание.
– Ладно, Марина, утром, когда Николай проснется, сам все расскажет. Но ни на следующее утро и даже впоследствии Парижко не мог объяснить, почему появился домой в таком виде, он просто не помнил всего произошедшего с ним.
Мишка ревновал своего бывшего «Захара» к Николаю, постоянно придирался, что тот плохо следит за машиной, пока завгар не приказал отстать от парня и предупредил, что даже когда Комиссар вновь получит водительские права, «Захара» ему не видать, как собственных ушей.
– Ты лучше возьми на складе краску и покрась туалет, – приказал он Мишке.
Комиссар имел предвзятое отношение к этому сооружению, можно сказать, считал его личным врагом: видишь ли, как он пострадал из-за него. Молча пошел выполнять указание руководителя, а тот уехал куда-то по служебной надобности. Когда же завгар вернулся, его удивлению не было конца: туалет был выкрашен ядовитой синей краской, настолько ядовитой, что человеческий глаз без слезы не мог на него смотреть.
– Это что такое?
– Приказал покрасить, я покрасил, а насчет цвета никаких указаний не было, – отрезал Мишка.
– Да у нас на складе и в помине такого цвета краски не было.
– Кто ищет, тот всегда найдет, – отвечал Комиссар.
Вначале народ изумлялся такой палитре туалета, но постепенно привык, а Мишка считал себя отомщенным, но у клозета, видимо, были далеко идущие планы, и он со своей стороны объявил Комиссару вендетту.
продолжение
ТУТ можно начать чтение уже опубликованного рассказа "Печник Сашка" ТУТ начинается рассказ "Театралы"