…На дорогах судьбы распутица,
Грязь да холод — куда направиться?
Вправо, влево, вперёд — что нравится?
Лишь назад, увы, не получится.
О. Громыко.
Крысолов окинул взглядом аудиторию и нахмурился: прямо перед ним пустовал один стул.
— Это ещё что такое? Где Рыска? — строго спросил он присутствующих, ни к кому конкретно не обращаясь, но сам тон его ясно говорил о том, что оставления вопроса без ответа путник не потерпит.
Дело было уже к вечеру, мужчина ужасно устал, настроение у него было не из лучших, а всё оттого, что весь день у него прошёл сикось-накось: с утра пропал кошель, разбились такие необходимые в последние несколько лет очки, а господа адепты, словно сговорившись между собой, все как один проявляли просто чудеса лени, глупости и непослушания. А тут ещё и любимая его ученица, единственная, кто мог бы его хоть немного порадовать, куда-то пропала! Ну дела!
— Её с утра сегодня нет, — сообщил кто-то из учеников. Как будто это и так было неясно!
— Вижу, что нет! — рявкнул Крысолов. — Я спрашиваю: где она?
Желающих навлечь на себя гнев наставника не нашлось: ребята молча, не глядя на него, пожимали плечами.
Мужчина вздохнул, чувствуя себя несчастным и разбитым. Голова к вечеру сильно разболелась, — скорее всего, вскоре должна была начаться метель, однако тут, в учебном корпусе Пристани, среди такого количества носящих дар точнее было не узнать, — и успокаивало его лишь то, что занятие на сегодня было последним.
Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, Крысолов махнул рукой: ну откуда в самом деле ребята должны знать, где девушка? — и сменил гнев на милость, понимая, что от милости пользы будет больше для всех. Итак, дав ученикам простое задание, лишь бы не шумели, он решил прогуляться в общежитие и, не смотря на своё не самое лучшее состояние, выяснить, что же случилось с ученицей: Рыска, не пропустившая за два с половиной года ни одного занятия, а сегодня прогулявшая весь день, его по-настоящему беспокоила, а работать всё равно уже не было ни желания, ни сил.
Адепты шептались путнику вслед, а он, усмехнувшись про себя, лишь бросил через плечо, что выполнившие задание могут быть свободны, а отчитаются в следующий раз, и шепоток тут же стих, сменившись шорохом перелистываемых страниц.
С тех пор, как Рыска поступила учиться, по Пристани пополз слушок о том, что девушка есть не кто иная, как дочь Крысолова от саврянки. Сначала шушукались лишь адепты, а потом и наставники заинтересовались, поддержав сплетню и развив тему. Путник только посмеивался, не подтверждая, но и не опровергая этот слух. Интересным было то, что девушка сама, по книгам на досуге выучила саврянский язык, и притом весьма неплохо, — и это добавило уверенности любителям молоть языками, а уж обращение путника к Рыске «доча» окончательно укрепило эту уверенность.
Однако и несомненные плюсы у слуха имелись: во-первых, считая Рыску наставничьей дочерью, адепты если и клеились к ней, то лишнего себе не позволяли, опасаясь гнева «отца», а во-вторых, комендантша общежития выделила девушке отдельную, почти что «люксовую» комнату, — не невесть что, но при Рыскином характере одиночки это было то, что нужно: и ей хорошо, и он теперь мог навестить её в любой момент, вот, к примеру, как сейчас.
Дверь комнаты была закрыта изнутри, и Крысолов постучал. Рыска не сразу, но открыла на стук, не спросив, кто там, ибо кроме учителя к ней редко кто заглядывал. Открыла, глянула красными припухшими глазами, отвернулась и тут же заревела, плюхнувшись на кровать.
Крысолов вошёл, оглядел помещение и его обитательницу. В комнате тсарил жуткий холод, было неприбрано, а по Рыскиному внешнему виду понятно, что со вчерашнего дня она не вставала, — так и валялась на нерасправленной кровати прямо в одежде, не расчёсывала волосы и никуда не выходила. О причине её поведения путник, похоже, догадывался…
Со вздохом взяв стул, Крысолов придвинул его к кровати, присел, погладил Рыску по голове.
— Ну, что случилось, доча? — спросил он, хотя и понял уже всё.
Рыска опять на миг обернулась, посмотрела на него — и разревелась с новой силой, уткнувшись в подушку, только теперь уже в голос.
— Ох, ты, горюшко моё!.. — вздохнул путник. — Рыся! Ну что такое? Расскажи старику, а то головушка у него всё сильнее болит!
Он давно понял, как с ней нужно общаться: самое сильные чувства у Рыски — это жалость и сострадание; дави на это — и не ошибёшься, а потом, даст Хольга, отвлечётся, успокоится и сама всё расскажет.
Подействовало и на этот раз: Рыска тут же подскочила, словно бы разом забыв о своей беде.
— Голова у Вас болит? Сейчас… я сейчас! — она завозилась в комоде, достала какой-то пузырек, накапала в ложку остро пахнущую коричневую жидкость, поднесла к его лицу.
— Вот, выпейте, и Ваша боль пройдёт, — пообещала она.
Пришлось глотать. Дрянь оказалась несусветная, да ещё и на спирту такой крепости, что самый ядреный самогон и рядом не лежал, поэтому поднесённая следом кружка с водой была очень кстати.
— Где ты такую гадость взяла? — с чувством произнёс Крысолов, отдышавшись.
— Как — где? Сама приготовила! — гордо заявила Рыска. — Первейшее средство от головной боли!
— Конечно, хватит удар от крепости — и голова тут же пройдёт, — пробормотал он себе под нос, когда Рыска отвернулась. Однако значительное улучшение состояния своего здоровья старый путник не мог не отметить. «Может, и правда хорошее средство, — подумал он. — Похоже, не зря она посещает открытые пару лет назад курсы травников при лазарете. Говорит, хвалят её там, равно как и в Пристани».
— Где была-то весь день? — наконец спросил путник девушку.
У Рыски по новой брызнули слёзы, но на этот раз она быстро справилась с собой.
— Альк… — выдавила девушка наконец. Крысолов лишь фыркнул: ну разумеется! — Я его видела… вчера… — продолжала Рыска. — Он к Вам приходил, учитель… Что он тут делал? — заглянув ему в глаза, спросила она.
— Будто ты не знаешь… — нехотя проговорил Крысолов, отведя взгляд.
— Он вернётся сюда, да?
Путник покачал головой.
— Нет… что ему тут делать? Вчера просто заехал в гости на пару лучин, а так он ведь давно закончил обучение и уладил с Пристанью все вопросы. — Крысолов в упор взглянул на ученицу. — Он теперь путник, Рыся. Его мечта сбылась.
— Как? Когда?! — встрепенулась она.
— Ещё прошлым летом… Позлился три года, подулся на меня, а в конце весны пожаловал сюда: жаль ему стало потраченных на обучение времени и сил. — Крысолов помолчал и добавил: — Получил разрешение коллегии и прошёл испытание снова.
Рыска немного помолчала, соображая: вот уж чего она никак не ожидала — так это того, что Альк после всего, что с ним произошло, решится вернуться в Пристань, да и то, что его таки приняли обратно, казалось весьма неожиданным. Эх…
— И… его допустили?! — удивилась девушка.
— А как могли не допустить? — Крысолов развёл руками. — Он информацией владеет — на десятерых хватит, к тому же хитрый, где хочешь влезет. Ну и уровень подготовки у него — не мне тебе рассказывать. Да и денег, возможно, подкинул кому следует, — мне, по крайней мере, ничего не перепало, — признался он с улыбкой.
— Всё… гладко прошло? — осторожно спросила Рыска.
— А как же иначе? — вздохнул путник.
Он очень искренне надеялся, что больше она ничего про саврянина не спросит, потому что иначе ему скорее всего придётся рассказать ещё об одном новом обстоятельстве в жизни ученика, которое Рыску явно не порадует, — о том, что Альк уже почти год как связан узами брака… Но девушка надолго умолкла, судя по всему, снова борясь со слезами.
— Как Ваша голова? — заботливо поинтересовалась она, взяв наконец себя в руки: что толку было обсуждать белокосого из её прошлого? Как ни верти, разговор выходил ни о чём… Ей конечно хотелось расспросить путника, почему он не рассказал ей этого всего раньше, но ведь сама же столько раз ему говорила, что ей нет до Алька никакого дела и что надеется никогда в этой жизни его больше не увидеть.
Крысолов мгновенно понял, что тема закрыта.
— Всё прошло, спасибо, доча, — ответил он, прислушавшись к себе. — Что-то, видно, старый я уже, болею часто. Умру, наверное, скоро, — невесело пошутил он.
— Тьфу! Не говорите ерунды! — суеверно отмахнулась девушка. — И я Вас вылечу, если что, — пообещала она.
— Спасибо тебе, доча! — с улыбкой поблагодарил Крысолов, отметив, что ей вроде стало полегче: хотя бы плакать перестала.
— Хотите чаю? Или поужинать? — предложила девушка учителю.
Крысолов совершенно не хотел ни того, ни другого, но и оставлять Рыску одну пока что тоже не хотел: следовало ещё побыть у неё, ведь если не считать его, Рыска была совсем одна и в Пристани, и в этом городе, — даже ни одной подруги у неё за два года не появилось. Пришлось согласиться на ужин, да и нечем, с другой стороны, ему больше было заняться: его тоже никто и нигде не ждал… Лучше, подумал он, и правда посидеть с ней, поговорить — неважно о чём; от этого им обоим выйдет сплошная польза.
Адепты и наставники, те, что смакуют сплетни, в чём-то правы: она давно ему как дочь, с тех самых пор, как он нашёл её там, где и не рассчитывал увидеть…
— Ну тогда пойду принесу воды и дров, надо же печь затопить сперва, — уже вполне привычно защебетала девушка.
— Может быть, в Пристанскую едальню сходим? — предложил путник.
— Ни в коем случае! — отрезала Рыска. — Там сегодня та противная толстая кухарка работает, она жуткую дрянь готовит — есть невозможно! К тому же через улицу идти неохота, там метель начинается.
Крысолов выглянул в окно: да, и в самом деле, на улице всё посерело, ветер поднялся, отчего темнеть начало на две лучины раньше, — не зря болела голова!
— Хорошо тебе говорить, а мне-то в любом случае потом туда!
— Зачем ещё? — спросила Рыска. — Переночуйте в общежитии, тут же есть комнаты и для наставников. А хотите, у меня оставайтесь, я тогда на полу посплю…
— Благодарю, но, боюсь, нас неправильно поймут, — усмехнулся Крысолов.
— Пусть понимают, как хотят, — отмахнулась Рыска. — В общем, я сейчас, — сказала она и вышла в коридор, подхватив ведро для воды. — Лампу пока зажгите, — крикнула она уже оттуда.