Никола дуплянский
Жил-был старик, у него была жена молодая. Повадился к ней в гости ходить парень, Тереха Гладкий.
Опознал про то старик и говорит жене:
«Хозяйка, я был в лесу, Миколу Дуплянскрго нашел: о чем его ни попросишь — то и дает тебе».
А сам наутро побежал в лес, нашел старую сосну и залез к ней в дупло.
Вот баба его напекла пирогов, колобов да масляных блинков и пошла в лес молиться Миколе Дуплянскому. Пришла к сосне, увидала старика и думает: «Вот он, батюшка, Микола Дуплянский-то!» — Давай ему молиться: «Ослепи, батюшка Микола, моего старика».
А старик отвечает: «Ступай, женка, домой и будет твой старик слеп; а корзину с пирогами оставь здесь». Баба оставила корзину с пирогами у сосны и воротилась домой.
Старик сейчас вылез из дупла, наелся пирогов, колобов и блинков, высек себе дубинку и пошел домой. Идет ощупью, будто слепой.
«Что ты, старичок, — спрашивает его жена, — так тихо ползешь? Разве не видишь?» — «Ох, женушка, беда моя пришла, ничего-таки не вижу». Жена подхватила его под руки, привела в избу и уложила на печку.
В вечеру того ж дня пришел к ней дружок, Тереха Гладкий. «Ты теперича ничего не бойся, — говорит ему баба, — ходи ко мне в гости, когда хочешь. Я нынче ходила в лес, молилась Миколе Дуплянскому, чтобы мой старик ослеп; вот он воротился намедни домой и уж ничего не видит».
Напекла баба блинов, поставила на стол, а Тереха принялся их уписывать на обе щеки.
«Смотри, Тереха, — говорит хозяйка, — не подавись блинами, я схожу, масла принесу».
Только вышла она из избы по масло, старик взял самострел, зарядил и выстрелил в Тереху Гладкого; так и убил его насмерть. Тут соскочил старик с печки, свернул блин комом, будто он сам подавился; сделал так и влез на печь.
Пришла жена с маслом, смотрит: сидит Тереха мертвый. «Говорила тебе, не ешь без масла, а то подавишься, так не послушал; вот теперь и помер». Взяла его, сволокла под мост и легла одна спать.
Не спится ей одной-то, и ну звать к себе старика; а старик говорит: «Мне и здесь хорошо».
Полежал-полежал старик и закричал ровно во сне: «Жена, вставай! У нас под мостом Тереха лежит мертвый». — «Что ты, старик? Тебе во сне привиделось».
Старик слез с печки, вытащил Тереху Гладкого и поволок к богатому мужику, увидал у него бадью с медом, поставил около бадьи Тереху и дал ему в руки лопаточку, будто мед колупает.
Смотрит мужик, кто-то мед ворует, подбежал, да как ударит Тереху по голове, тот на землю и повалился, аки мертв.
А старик выскочил из-за угла, схватил мужика за ворот: «За что ты парня убил?» — «Возьми сто рублей, только никому не сказывай!» — говорит мужик, — «Давай пятьсот, а то в суд поволоку».
Дал мужик пятьсот рублей. Старик подхватил мертвеца и поволок к ладбищу где поповский дос тоял рядом; вывел из поповой конюшни жеребца, посадил на него Тереху, привязал вожжи к рукам и пустил по кладбищу.
Поп выбежал, ругает Тереху и хочет его изловить; жеребец от попа да прямо в конюшню, да как ударит Тереху Гладкого об перекладину башкой, он упал и покатился на земь.
А старик выскочил из-за угла и ухватил попа за бороду: «За что убил парня? Пойдем-ка в суд». Делать нечего, дал ему поп триста рублей, только отпусти да никому не сказывай, а Тереху похоронил.
Райская дудка
Жили-были три брата: двое умных, а третий Иван-дурак.
Вырыл дурак яму. «Стану, — говорит, — волков ловить». Вот в первую же ночь попал в яму серый волк. Дурак пошел и выпустил его на волю. Приходит домой, братья и спрашивают: «Что, поймал?» — «Нет, братцы, попалась в яму попова собака, я ее назад выпустил». — «Какая собака?» — «Да, такая серая, большущая, глаза так и светятся». — «Да ведь это волк». — «Ну, пусть в другой раз попадет; ни за что не выпущу».
На другую ночь попала в яму лисица. Дурак пошел и ту выпустил. «Что, поймал?» — спрашивают опять братья. «Нет, братцы, попалась попова кошка с большим пушистым хвостом». — «Эх ты, дурак, ведь это лиса». — «Ну, пускай в другой раз попадется — от меня не увернется».
На третью ночь попала в яму какая-то деревенская баба. Дурак пошел. «Ага, — говорит, — попалась!» Взял дубину, убил ее до смерти и волочит домой. «Дурак, где взял мертвую бабу?» — спрашивают братья. — «Какая баба? Это лисица — в яму попала, я ее поленом и доконал!» — «Ах ты, бестолочь эдакая! С тобой беды наживешь».
И задумали умные братья бросить дурака и бежать от него — в иное место жить. Сговорились и собрались бежать ночью; только дурак подслушал их уговор, взял ступу и побежал вслед за ними. Братья в лес, и он в лес. Так и не ушли от дурака. Что тут делать? Время ночное, пришлось в лесу ночевать. Вот они влезли все трое на деревья, уселись на ветках и сидят себе.
На ту пору ехали мимо купцы-разносчики. «Что нам плутать-то ночью? — говорят меж собой. — Остановимся у этого дерева, отдохнем до утра, а как станет светать, тогда и в путь поедем». Остановили возы, распрягли лошадей и сели под тем самым деревом, где дурак спрятался, развели костер и давай варить кашицу. А тут дураку отлить приспичило. Спрыгнул он с дерева на землю, снял штаны, и ну, бегать вокруг купцов и мудями трясти. Купцы всполошились да — бежать, и ушли в разные стороны, весь товар покидали. Братья слезли наземь и поделили меж собой.
Умные взяли себе красный товар, а дурак — целый воз ладану.
Сейчас положил дурак его в кучу, зажег и пустил хвалу к богу. Только прилетает к нему ангел божий и говорит: «Ну, мужичок, за то, что ты не пожалел целого воза ладану и пустил такую хвалу богу, сказывай, чего ты желаешь? Все тебе дано будет». — «Дай мне, — говорит дурак, — что у бога в раю за дверьми висит». Ангел полетел и принес ему дудочку.
Вот дурак взял райскую дудочку, пошел к попу и нанялся в работники — лошадей пасти. И что же? Как только пригонит дурак лошадей в поле, то и зачнет играть на своей дудочке, а лошади в пляс пойдут. Так целый день — он на дудочке играет, а лошади пляшут да пляшут — исхудали бедные. Спрашивает поп работника: «Что у тебя животные-то исхудали, на какой траве пасешь их?» — «На хорошей, батька; лучше нигде не сыскать». — «Дай сам погляжу», — думает поп.
На другой день дурак погнал лошадей в поле, а поп собрался да следом за ним и залез в терн. Дурак пригнал поповских лошадей, сел под кустик, вынул дудочку и принялся наигрывать. Стали лошади плясать. Схватился поп трепака откалывать; уж он плясал-плясал, весь-то ободрался, искололся, и до тех пор выделывал ногами всякие штуки, пока дурак играл.
Измаялся поп, еле ноги тащит, прибрел кое-как домой и говорит попадье: «Ну, матка, у нашего работника есть такая дудка, что коли заиграет, то и мертвый распляшется, а живому и удержу нет». — «Ах, батька, как бы мне послушать?» — «Сама проси, а с меня уж будет; я и слушать не стану».
Вечером, только работник пригнал лошадей, попадья и просит: «Заиграй, пожалуйста!» — «Хорошо», — говорит дурак. Поп услыхал, живо побежал на чердак и спрятался в сундук, а попадья на ту пору квашню месила. Вот дурак достал дудочку и заиграл — пошла попадья по избе плясать вместе с квашнею, а поп, сколько ни крепился, не мог выдержать: выскочил из сундука и ну по чердаку отжаривать, и до тех пор плясал, пока с чердака упал, да работник играть перестал. Смотрит поп, а попадья до того доплясалась, что язык высунула. «Ах, матка, — говорит поп, — наняли работника себе на беду, на горе. Давай, убежим из дому!» — «Убежим, батька!»
Вот они с вечера наклали целый мешок книжек и поставили в угол. Дурак потихоньку выбрал из мешка все книжки и залез в него сам. Ночью поп проснулся и будит попадью: «Вставай, матка, бежать пора». Подняли они мешок и пошли из дому. Шли, шли, вдруг работник как закричит из мешка: «Что ж ты, батько, возьми и меня с собою!» — «Ах, проклятый! Гонится за нами следом; побежим скорей, матка». И припустили бежать, сколько силы хватило.
Бежали-бежали, уморились и стали было опять шажком идти, тут работник как закричит: «Батько, возьми меня с собою!» Они опять принялись бежать; так, наконец, измаялись, что и ноги не держат. «Ну, что будет — то будет, а остановимся здесь отдохнуть», — говорит поп. Бросил мешок на земь, глядь — лезет оттуда работник. «Не стыдно ль тебе, батюшко, сам пошел с матушкой, а про меня и забыл».
Вот все трое подошли к реке и остановились ночевать на бережку. Поп положил работника с край реки и говорит попадье: «Как только заснет батрак, ты его и столкни в воду». Работник подслушал эти речи и не спит, ворочается; прошло не много, не мало времени, уснули и поп и попадья; он сейчас перетащил попа на свое место, а сам на его место лег. Попадья проснулась да как толкнет попа в воду. Пошел на дно рыб считать. Наутро проснулась. «Где поп?» — «Черти с водяным утащили».
После того попадья пошла замуж за своего работника, и стал Иван-дурак за попа, хоть ни читать, ни обедни служить не умеет.
А с той попадьей еще допрежде жил архиерей. Вот однова собрался архиерей и поехал подначальные церкви смотреть да попов судить.
Приезжает в то самое село, где Иван-дурак в попы угодил, и прямо в церковь. Что делать? Надо обедню служить; вот Иван-дурак нарядился в ризу, взял в руки книгу и давай читать: «Братие! Был архиерей, гулял с моей попадьей; милости прошу и теперь с ней гулять, и ныне, и присно, и во веки веков!» И твердит все одно да одно.
Архиерей слушал-слушал и говорит: «Много церквей я объехал, а такого умного попа нигде еще не видывал: всю службу церковную знает!»
Источник: Заветные сказки записанные А.Н. Афанасьевым(1826- 1871) в русских деревнях
