Григорий так и не появился, и она не знала, что делать.
В детстве Анюта часто задумывалась над тем, зачем Бог создал зло. Вопрос был сложным. В поисках ответа она выдвигала разные гипотезы. Может, он создал плохих людей, чтобы другие казались хорошими? Иначе бы и понятия «хороший человек» не было бы, потому что все были бы одинаковы. А может, Бог создал зло, чтоб ему было веселее? Или он сделал так, чтобы обнаружить человеческие слабости, и при создании новых людей усовершенствовать модель?
Естественно, с каждым годом Аня требовала от себя и от окружающих более убедительных объяснений происходящего. Со временем она стала думать, что Господь просто дал человеку право выбора: бороться со Злом или стать его рабом. Люди не рождаются злыми, такими их делает жизнь.
Сейчас она абсолютно запуталась. Она в тупике. Ей казалось, что жить стало бы легче, если бы Гриша пил, дебоширил, а она ждала бы его у касс магазинов, пока ему оформляют протокол на пятьдесят рублей за украденную закуску, и радовалась, узнав, что у него действительно не было с собой денег.
Ни злости, ни презрения, только терпение и ирония. И, возможно, она была бы счастлива. Наверное, смогла бы ждать его у кабинета венеролога с невозмутимым спокойствием на лице, будто и нет этой таблички на двери, и все происходит не с ним и, уж тем более, не с ней. Ждала бы его с улыбкой, как солнце, которое, невзирая ни на что, всходит каждое утро. Как бы она хотела доверять ему настолько, чтобы ждать.
На ожидание у Ани не оставалось времени. Она была уверена, что Антон и люди, которых он представляет, не оставят их в покое. Получается, это она виновата в том, что муж задолжал немыслимую сумму и теперь в бегах, а его жизнь в опасности.
Анна судорожно искала выход из сложившейся ситуации и вспомнила о визитке человека из Следственного комитета.
– Петр Сергеевич! Добрый вечер. Вас беспокоит Лисовская Анна. Мне надо с вами встретиться. Очень важно! Спасибо. Уже выхожу.
Человек раскрывается красноречием, а спасается молчанием
Не успела она отойти от подъезда и двадцати метров, как ее остановил один из недавних грабителей. Его напарники стояли рядом с машиной и приветственно махали руками.
– Вам нужно поговорить с одним человеком, – мужчина ткнул Анне в руку телефон.
– Анна Ярославна, – раздалось в трубке, – приветствую вас. Антон.
– Добрый день, Антон.
– Нам надо встретиться. Это в ваших интересах. Ребята вас отвезут. И не отказывайтесь от предложения.
Поняв, что сопротивление бесполезно и никакая соседка ей сегодня не поможет, Анна села в машину. Ехали вроде недолго, но ей, зажатой на заднем сиденье автомобиля двумя крепкими мужиками, поездка показалась бесконечной. Машина остановилась в каком-то переулке. Водитель и охранники вышли. К ней подсел Антон.
– Отдайте мне все, что лежит в карманах и в сумочке.
Она послушно высыпала все содержимое.
– А где диктофон? – Антон по-хозяйски обшарил карманы ее куртки и джинсов. – Я в курсе, что ты собралась в Следственный комитет, мы знаем, что ты журналистка. – И он показал ей диктофон, найденный в нагрудном кармане куртки. – И еще мы знаем, что именно ты подняла бучу, после которой закрыли пятнадцать наших казино. Что прикажешь с тобой делать? Отрезать язык? Поломать пальцы? Утилизировать? Бессмысленно. Это не вернет потерянных денег. Сейчас мы поедем к нотариусу, и ты перепишешь на нас все, что имеешь.
– Я не являюсь единоличной хозяйкой квартиры.
– Не беспокойся, твой муж уже дал свое согласие. Правда, есть другой вариант. – Антон оценивающе посмотрел на молодую женщину.
– Какой?
– Мы подождем, пока ты родишь ребенка. А Гриша пока поработает на нас. Он ведь врач?
– Был патологоанатомом.
– Мы знаем. Значит, будет заниматься почти тем же, но на нас.
– Зачем вам мой ребенок?
– Отдадтм тем, кто за него больше заплатит.
– Вы этого не сделаете, изверги!!! Вы же люди, в конце концов! – в ужасе заголосила Анна.
– Ну что вы, милая. Это всего лишь бизнес. И поверьте, многие будут рады. Одним махом и доход получим, и журналистке рот заткнем, чтобы другим неповадно было. Однако мой шеф принял другое решение. Он дает вам шанс. Думайте. У вас две минуты на размышление.
– Где мой муж? Он точно не узнает про казино?
– Не узнает, если сам не догадается.
– Я согласна. А что нам делать дальше?
– Уехать из города. Исчезнуть. И это ваши проблемы. Хотя и здесь я могу помочь. Возьмите адресок. Это контора, набирающая людей для работы на заводе. Там даже предоставляют жилье. А вообще, Аня, вы меня утомили. Принимайте решение, или я приму свое, и не обещаю, что оно будет гуманным.
Через два часа Анна и Григорий подписали документы на квартиру и стали бомжами. Из имущества только рюкзак с бельем и верхней одеждой. Больше ничего взять не разрешили.
«Ну и пусть! Мне, главное, увезти Гришу подальше от Москвы, от извергов, отнявших у нас все и чуть не отнявших ребенка и любовь. А на любви можно построить все. В ней смысл жизни. Она сила, помогающая идти вперед, рассеивающая страх и сомнения», – на каком-то патетическом подъеме размышляла Анна.
Она таки воспользовалась адресом, взятым у Антона. В течение получаса они подписали контракт на работу на каком-то мусоросортировочном заводе и в компании еще тридцати завербованных отбыли автобусом на новое место.
«Надеюсь, там не будет соблазнов для Григория», – прижавшись к мужу, утешала себя женщина.
Пролог.
Только принятое по собственной воле решение не бывает тяжелым
Автобус остановился в каком-то неуютном месте. Сквозь заплаканные дождем окна, куда ни глянь, всюду только серое небо да серые дымящиеся кучи. Двери открылись, последовала команда выходить. Люди шагнули прямо в дождь. Среди прибывших было несколько семей. Мужики все понурые, без искры в глазах. В женщинах еще теплилась надежда на то, что все образуется. Анна с мужем очень отличались от основной массы и манерой держаться, и приличной одеждой, и дорогими очками на красивом носу Григория. А еще тем, что Аня продолжала светиться неправдоподобной любовью к супругу, чувствуя себя «декабристкой».
– Гриша, мы оказались в тяжелой ситуации. Но я верю, что это испытание нам по силам. Если мы справимся, а мы справимся с этой бедой, то станем сильнее.
– Это все слова! А здесь реальность. Реальность – она другая, Аня, ты это понимаешь!? Это тупик! Все! – вспылил Григорий.
– О чем ты? Как у тебя язык поворачивается говорить такое? Разве не ты всегда был образцом силы воли и стойкости?
– Все меняется. Люди, жизнь…
– Ты прав, меняется. Но вера в победу должна быть несокрушимой.
– Что с нее возьмешь, с этой твоей веры? – криво усмехаясь, промолвил Григорий.