Я видел, как украдкой вздохнула Наташка, раскладывая по тарелкам кашу. Эх, нам бы такую дочурку или сыночка, а то и двоих. Вот только врачи разводят руками, и остаётся лишь верить, что когда-нибудь и у нас с женой будет настоящая семья.
Девочка, как угорелая, бегала вокруг мамы и всё норовила всунуть рисунок ей в руки. В тонком кимоно с восточным рисунком зашла бледная и отёкшая от недосыпа и избытка солёного на ночь Инга.
Лена засмотрелась на женщину, и рисунок упал на пол. Я увидел там мелкого субъекта с круглым, напоминающим снежный ком лицом. Субъект находился в странной позе – с выставленными вперёд руками, а плечи казались непропорционально широкими к телу.
Я хотел улыбнуться, но смешок так и не вырвался изо рта, замер, отозвавшись гадкой дрожью в столбе позвоночника. «Да это же карлик, чёртов карлик, Герасим из Петровки! - отчётливо появилось в мыслях. - Как Ленка могла нарисовать его, никогда прежде не видев?» Может, просто совпадение. Как говорят, детская фантазия безгранична.
- Эй, - обратился я к малышке. - Кто это? - спросил, поднимая рисунок и протягивая его надувшейся Ленке.
- Будешь блинчики с вареньем? - словно издалека произнесла Наташка. Я смотрел на Ленку. Серьёзный взгляд на детском лице, как-то смущал.
- Я видела его ночью за окошком и в норке в стене, - выдохнула девочка и схватила рисунок. Светка шутливо потрепала дочку по голове.
- Не выдумывай, зайка. Тебе просто приснилось, - будто бы извинялась передо мною, через силу одними губами улыбнулась Светка.
Она отобрала у дочки рисунок и, смяв его, выбросила в мусорное ведро. Ленка заревела. Наташка оперативно достала из шкафчика солонки и перечницы в виде котят и сахарницу – маму-кошку. Забавный наборчик она как-то купила в подземном переходе у какой-то пришлой тетки, пребывая в плохом настроении после неудачного зачёта. Наборчик здорово выручал, когда в гостях были малые детки. Кошачья семейка разом прекращала все истерики и капризы. Что произошло и сейчас.
Я отпил глоток крепкого кофе, понимая, что яичницу и тосты придётся готовить самому, после того как вся орава налопается каши. Сладкая каша (я чуть вслух не издал брезгливое: «Бе-бе!») тарелке вызывала отвращение.
Слова Лешего в общем гаме застали врасплох. Гудело кем-то снова включённое радио. Диктор механическим голосом, внушающим оцепенение, настойчиво рекомендовал не пользоваться электроприборами и вообще не выходить на улицу.
Тесть пил крепкий чай, почти чифирь, и тихо шипел сквозь зубы какие-то ругательства.
- Что? - переспросил я Лешего и тотчас глянул в окно. Брезент навеса угрожающе трепетал на ветру, грозя вот-вот улететь в небеса вместе с ветром.
Блин, с машинами от капризов погоды ничего не станет, но вот шкафу точно будет кирдык. Эх, организуем-таки спасательную экспедицию. Уговорив Казанову сотрудничать, я обещал ему несколько партий в покер, в который я, кстати, всегда проигрываю, да бутылку водки из холодильника.
Собравшись с духом, мы надели дождевики и вышли на улицу, покидая уютный, тёплый дом. Ветер буквально сбивал с ног. Не стоит, вообще, и говорить про неожиданно холодный для летней поры дождь, к тому же до минимума снижающий обзор видимости.
С горем пополам, поднатужившись и кряхтя, мы втащили шкаф в гостиную, открыв настежь французские окна. Наташка предусмотрительно скрутила ковёр, подстелив целлофан. Жаль, что в сарае места для шкафа нет из-за штабелей дров.
Как мы будем тащить эту громадину на второй этаж, я, честно сказать, был без понятия. Вот только закрыв оконные двери на защёлку, избавляясь от мощного ветра, все разом вновь почувствовали облегчение. А меня зазнобило.
На улице было дико холодно, точно в один момент, вытеснив лето, наступила поздняя осень.
- Может его разобрать, - предложил Казанова. Я кивнул.
Наташка поглядывала исподлобья, ещё не определившись: злиться ей на нас или, наоборот, радоваться нашей предприимчивости.
Позавтракав, все снова разошлись по спальням, предполагая, что на сытый желудок можно доловить прерванный сон.
Наташка направилась в мастерскую, решив дать добро на нашу самоволку, тем более что мы торжественно обещали ей после нескольких картёжных партий собраться с силами и, акклиматизировавшись, таки затащить шкаф на второй этаж.
За окном гремело и грохотало, свет мы не включали, как рекомендовали по радио, поэтому просто сидели и резались в карты при свечах, водрузив всё необходимое на небольшой кофейный столик. Вчерашние шашлыки шли под водочку на ура. Удача как раз повернулась ко мне лицом, подарив козырные карты.
Вдруг с грохотом разбилось одно из французских окон. Влетевший в комнату ветер потушил все свечи, обдав нас моросью и холодом.
Карты слетели на пол, как и книги с полки. Оконная дверь трепыхалась, как бабочка на ветру, на остатках петель. Резкий протяжный скрип дёргал нервы на пару с неутихающими, яркими до рези в глазах всполохами молний. Насмешливо грохотал гром. Вся игра и настрой оказались сорваны. Всё под ноль.
Пришлось топать в кладовку под лестницей за фанерой и прибивать её вместе с досками, предназначенными для полки, сооружая на месте французского окна своеобразную заплатку.
Во дворе неслись потоки воды, смывая каменистую крошку и побеги цветов на единственной клумбе, что мы успели разбить подле веранды. Просто жуть.
Радио шипело помехами, телевизор не работал и был выключен сразу же, как спустилась узнать, в чём дело, вымазанная масляной краской Наташка.
Интернет в телефоне и вовсе вёл себя странно. Зависал, как проклятый, несмотря на безлимит.
Итак, с приходом Наташки мы решили заняться шкафом.
Загрохотало по крыше. Уцелевшее стекло французского окна царапала россыпь мелкого града.
Наташка снова зажгла свечи и принесла несколько фонарей, что работали на батарейках. Со скуки и от происходящего за окном к нам спустилась Светка и Инга, а Ленка наверху возилась с раскрасками. Отдохнувшие женщины заметно посвежели.
- Что вы тут возитесь впотьмах, а? - спросила Светка.
- Увидишь, - сказал я.
Дамы сели на диван, устроившись удобно, точно на представлении. А мы сгрудились вокруг шкафа и с помощью отвёртки стали откручивать петли, чтобы сделать его полегче и оттого пригодным для последующей транспортировки наверх.
Вытащив ящики, мы безуспешно возились с дверными петлями. Они точно нарочно не поддавались, несмотря на наше кряхтение и все приложенные усилия. Майка и надетая поверх толстовка насквозь пропиталась потом, точно я несколько часов подряд качал железо в тренажёрке.
Не прошло и часа, а мы втроём уже были как выжатые лимоны, но шкаф таки общими потугами оказался наверху, в мастерской.
- Ух, ты! - сказала Наташка, принеся нам горемычным трудягам прохладной газировки. Она зажгла свет, чтобы увидеть во всей красе шкаф. С хлопком лампочка взорвалась.
- Чёрт! - шикнул Казанова.
- Ты это видел? - странным голосом произнёс Леший.
- Чего? - ответил я, думая: понесло кореша с пьяну.
Наташка выпустила бутылку газировки из рук, уставившись на шкаф. Вспышка молнии за окном осветила на дверцах витиеватый рисунок, похожий на морскую волну. Я моргнул, протёр глаза. Рисунок пропал. Наверное, игра света.
- А ну-ка, неси фонарик, - сказал я, обращаясь к Наташке.
Она точно не слышала. Ощупывала поверхность шкафа, как некую драгоценность. Казанова вытащил из кармана спортивных штанов свой навороченный айфон, включил фонарик и направил на шкаф. Белый свет оживил чёрную поверхность дверей, рисунок проступил снова ярко-серебристым мазком, а потом дверь шкафа неожиданно скрипнула - и что-то звучно то ли заскреблось, то ли щёлкнуло внутри.
Мы, не сговариваясь, отступили в сторону от шкафа. Казанова, снова чертыхнувшись, чуть не выронил из рук айфон.
На пару секунд в доме стало удивительно тихо. Только грохотал бьющий по крыше дождь да завывал ломящийся в окно ветер. Наташка нервно сцепила пальцы на подоле сарафана.
Наш общий азарт первооткрывателей неожиданно угас, сменившись безотчётной тревогой. Все замерли в молчании, будто чего-то ожидая.
- Чего это вы застыли столбом? - задала вопрос Инга, заходя в мастерскую из коридора с фонариком в руках. За ней робко следовала Светка. - Как мыши затихарились тут. Чем занимаетесь?
- Брр, ну и холод у вас. Хоть бы окно закрыли, - поёжившись, добавила Светка и одёрнула кофточку.
- Раз молчим, значит, мы сейчас сами посмотрим, - бодро произнесла Инга и направила фонарик на шкаф.
- Ничего себе! - выдохнула она, любуясь возникшим узором, а потом, открыв дверцу шкафа, замерла на месте, посветив внутрь.
Внезапно яркий свет фонарика поблек до мутно-жёлтого, тусклого и далёкого, словно прорезывающегося из-под толщи воды. Треск, шипение – корпус фонарика посекли мелкие острые трещины, и он, посветив ещё секунду-другую, просто затух. Темнота затопила собою всё, маслянистой чернотой вытекая из щелей и углов.
Инга дотронулась до дверцы шкафа, резко открывшейся в её сторону. А затем с глухим «пуф» внутренняя перегородка шкафа, точно от невидимого толчка, рухнула прямо на женщину, придавив её к полу.
В возникшем невесть откуда шипении мне послышался глухой смешок. Сердце ёкнуло, предательски взмокли ладони.
Визг жены я бы не спутал ни с чьим другим. Светка ахнула, отступив на шаг. Кореши, недолго думая, поспешили на помощь Инге. Айфон Казановы полетел на пол. Включённый фонарик резал темноту краткими снопами белого света. И, наверное, я первым из присутствующих увидел на полу возле шкафа это. Неопознанное. Круглое. Белесо-серое. Что это, мать твою за ногу, такое?!
Внутри всё взвыло, взревело пожарной системой оповещения. Мысли исчезли. Инстинкт требовал сейчас же уносить отсюда ноги. Но. Но я просто не мог.
Я моргнул и продолжал оцепенело стоять столбом и просто смотреть. Затем тяжело вздохнул и потянулся к Наташке, схватил её за руку и чуть силком не потащил в коридор. Она упёрлась. Да что с ней такое?
Наконец, совместными усилиями Ингу поставили на ноги. Панель, выпавшую из шкафа, оттащили в сторону. Я выдохнул. Все разом увидели то, на что я пару минут пялился в одиночестве. Опешили. Озадачились, точно не верили своим глазам. А затем испугались.
Думаю, кореши сразу протрезвели. Инстинктивно отступили прочь от шкафа. А несчастная Инга оказалась к штуковине ближе всех. Она тихо пискнула, как затравленная мышь.
Светка первой промычала:
- Ребята, может, не стоит это трогать?
Как будто кто-то из нас изъявлял желание взять округлое нечто в руки.