Художник Андрей Николаевич Шильдер был учеником великого Ивана Шишкина. Однако, сама идеология его работы с пейзажем была принципиально иной.
Его творческий путь — замечательный пример того, как, перенимая сильнейшие стороны творчества наставника, можно (и нужно) создавать собственный уникальный стиль, дабы раскрыть в полной мере собственный талант живописца.
Там, где Иван Иванович следовал за объективной действительностью, тщательнейшим образом и в достовернейших подробностях перенося на полотно представшую перед ним картину мира, Андрей Николаевич лишь делал первый пробный рисунок, фактически — черновик будущей работы.
Там, где гений Шишкина вдыхал искру жизни в завершённую композицию за счёт совершенно неповторимой, непостижимой и невозможной для других художников проработки мельчайших её деталей, Шильдер в первую очередь полагался на собственной фантазию.
Как свидетельствовали современники живописца, дома у Андрея Николаевича хранились альбомы с зарисовками тронувших душу мастера видов живой природы. Это был настоящий «золотой фонд» живописца, куда (благодаря прекрасной зрительной памяти) рано или поздно попадало каждое понравившееся ему растение, с особой, почти что «шишкинской» тщательностью запечатлённое на пленэре.
И лишь затем наступал этап подлинного творчества маэстро Шильдера. Сообразно собственному видению прекрасного, он принимался так и эдак корректировать, видоизменять и взаимо располагать отдельную веточку и листочек, тень и оттенок, изгиб и выступ стволов, ветвей своих многочисленных берёз, дубов и сосен. С тем, чтобы «на выходе» добиться максимальной эстетической привлекательности, выразительности и своеобразия.
Именно они, эти заранее продуманные и проработанные «заготовки», и шли в ход, когда Андрей Николаевич заканчивал свой набросок с натуры. Опираясь на него как на базис, он принимался «доставать» из тайников памяти казавшиеся наиболее уместными для данной конкретной картины элементы. И встраивать их в композицию, совмещая с самыми удачными текущими находками или же вовсе замещая не удовлетворявшие его элементы.
В результате пейзажи Шильдера очень часто являли собою нечто не схожее с имевшейся в реальном мире панорамой. Там, где его великий учитель возводил в абсолют саму природу, становясь адептом всех капризов её хаотичных форм и оттенков, герой нашей сегодняшней статьи следовал собственной мечте об идеальном пейзаже. Как не парадоксально, но именно эта мечта и стала его злым роком.
Блестящий талант живописца даровал ему безусловный успех у зрителей и материальный достаток, пошатнувшийся лишь с приходом революции 1917 года. Однако, его последовавший двумя годами позже внезапный уход из жизни был обусловлен совсем не этим событием.
Его творчество, неизменно оценивавшееся по достоинству, было востребовано популярнейшими периодическими изданиями конца XIX- начала XX вв., а сам мастер удостоился звания академика главной художественной академии Российской Империи. Его дарование высоко ценили коллеги и критики. Вот только прирождённый перфекционист Шильдер был о себе принципиально иного мнения.
Именно в этом и заключался тот самый злой рок, о котором мы писали выше. Мастера буквально сводила с ума и доводила до нервных срывов неудовлетворённость конечными результатами своих работ. Временами он готов был отказаться от каждой из них. Постоянно жаждал улучшить, изменить и полностью переписать каждую картину, иллюстрацию и набросок, раз за разом обнаруживая в них некие несовершенства.
Этот страстный перфекционизм пылал в душе художника всю его творческую жизнь. И наконец «спалил» дотла хрупкую нервную систему творца, покинувшего этот мир в возрасте 58 лет.