Глава первая (Мария)
-Ау! - прорывалось сквозь плёнку сна. Передо мной всё ещё кружились пары в бальных нарядах. -Ау! - всё сильнее и сильнее стучали шумы по ушной раковине, превращаясь в звуки... -Просыпайся! - резкий толчок в бок разрушил сон. Персонажи сна исчезли. Исчезла сказочная обстановка. Волшебная музыка. Даже запах изменился....-Вставай! - и ещё пара толчков. Краски сна окончательно исчезли. Воцарилась тьма. Тьма и шуршание нетерпеливых шагов возле меня. Я открыла глаза и закрыла их снова. Лучше уж полная тьма, чем видеть то, что увидела я....
Солнечные лучи с трудом прорывались в комнату. Мелодии птиц тоже проникали сюда, преодолевая холодный металл стен.
В советские времена в эту комнату приходили люди в белых комбинезонах со знаками радиации на спине – закатывали сюда тяжёлый компрессор на колёсах – закрывали дверь на висячий замок – и уходили пить казённый коньяк в свою бытовку. В те времена это был железный гараж для компрессора, запасных частей и прочего железного хлама: болтов, гаек, шурупов, трубок……Там была даже табличка с обозначением назначения и содержания данного помещения. Но теперь площадь всей двери украшена рисунком большого, горбатого пениса, изрыгающего улыбающиеся сперматозоиды…
И теперь здесь обитаю я. И мой муж Алексей.
Больше года мы находимся здесь. И уже больше двух суток я мучаюсь в ломке. Больше двух суток назад Алексей ушёл за дозой, а я не могу даже встать, чтобы съесть почерневшее яблоко. Оно лежит на ящике возле входа. Я покрыта холодным потом и поглощена ноющей болью – и я наблюдаю за этим яблоком, которое надкушено кем-то сбоку и с каждой минутой приобретает всё более тёмную окраску.
Больше двух суток назад – Алексей рыгнул – укусил себя за ладонь – издал обречённо-страдальческий стон – и ушёл за дозой.
Я приготовила жгут и шприц и стала ждать.
В тот день шёл дождь – как всегда капало сверху и ручей воды пересекал комнату – а я любила Алексея за то что сейчас он принесёт дозу и я снова обрету себя….
Сегодня светит солнце. Ясное небо. Поют птицы. Лёгкий ветерок щекочет уши и нос. Я не вижу и не чувствую всего этого. Я лишь верю что это так. Я верю что сегодня самая тёплая и самая лучшая погода за всё то время, что я нахожусь в этом месте.
Больше двух суток меня ломает и я с нетерпением жду возвращения Алексея с маленьким свёрточком героина в кармане. И я ненавижу его за те мучения которые переношу эти два дня.
После прекрасного сна с нарядными кавалерами и дамами, с их цветочно-сладкими ароматами – я чувствую резкий запах мочи и вижу окровавленное тело своего мужа на полу. Во лбу, промеж глаз глубоко засела ржавая часть топора.
По комнате суетливо передвигается незнакомый мне парень, на его тёмно-синих джинсах свежие бардовые пятна крови, а голова покрыта капюшоном толстовки.
Он что-то бормочет, а рядом с Алексеем я вижу несколько недокуренных, но уже растоптанных сигарет, и парень быстро-быстро втягивает в себя дым, чтобы бросить и растоптать ещё одну.
-Дай сигарету, - я наконец то полностью открыла глаза и поняла где я, кто я. С этим пониманием пришло ощущение боли в суставах, тошноты в горле, сухости во рту…
-А-а-а-а!!!! Сука! Вставай! Чё лежишь? – и он наконец-то бросил в меня мятой пачкой «LM»
Я закурила. Взглянула на труп. И мне стало грустно. Мне стало жаль. Я заревела. Заорала как мать, потерявшая своего единственного ребёнка. Мне стало жаль: вряд ли Алексей принёс мне дозу.
Я вскочила на ноги и обшарила его карманы. Долгожданного избавления от страданий ломки не было. Жгут и шприц на ящике рядом с чернеющим яблоком добавили ощущение страха. Надежда на покой умерла. К ощущению боли добавилось ощущения страха перед ещё большей болью…
-Охренеть! – вслед за плевком сквозь зубы пробурчал парень. В своём желании найти самое для меня сейчас дорогое у мёртвого мужа, я совсем забыла про этого парня, я как лишившаяся покоя вдова безумно ползала на коленях, обшаривая карманы, то и дело переворачивая тело…
-Ты чё совсем охренела? – крикнул он и пнул меня в живот. Я упала на спину к ногам Алексея. Мой взгляд остановился на ящике рядом с входом. Когда же я повернула голову, изобразив на лице умоляюще-просящий вид, наши взгляды встретились. Он тоже смотрел на этот ящик, на этот шприц, жгут, на это яблоко…
-Вот сука! –произнёс он, - Наркоша, млять!
После этого он прикурил сигарету, выпустил через ноздри густой клуб дыма - засунул руку в карман – и в мою грудь ударился и скатился на живот целофанновый комочек.
Парень пнул стену – раздался звенящий металлический звяк. От этого шума в мозгах что-то хрустнуло – осколками боли разлетаясь по всей голове.
Парень раз за разом пинал стену, всё больше сотрясая небольшое помещение звенящим шумом.
Но я уже приготовила порошок, заправила шприц и перетягивала жгут на ноге, держась за один конец зубами.
Через некоторое время я уже лежала на полу, облокотившись на мёртвого Алексея, испытывая героиновое блаженство.
Парень перестал пинать по стене и подошёл ко мне.
- Ты Маша? – я кивнула. Он кивнул в ответ несколько раз.
- Я Иван!
Я закрыла глаза и погрузилась во тьму. Из тьмы просочился свет и поглотил тьму. Появились краски и яркие цвета. Я снова жива.
-Иван, - обратилась я к парню, - Ты убил его? – и посмотрела на труп, мне безразлично, что это мой муж, мне наплевать, что его нет в живых, мне насрать, если его убил этот парень.
-Я! – ответил Иван, кивнул и усмехнулся.
Потом он поднял меня с пола и посадил на койку – всунул мне в зубы шоколадный батончик, а сам снова закурил.
Я сидела на койке и знала что будет дальше. Я вспомнила как хорошо было в детстве: папа катал меня на велосипеде, подбрасывал в воздух, я смеялась – он корчил рожи – я снова смеялась; я любила смеяться когда папа был рядом, а он говорил, что готов Родину продать за мой смех – и Родину он действительно продал.
- Можешь начинать, - сказала я ему, - я готова…
- Начинать что?
Я стянула с себя майку и лифчик.
Каждый день мне нужен был героин. Каждый день героин был нужен моему мужу.
На заброшенной атомной электростанции, которая стала обителью совершенно разных людей (в том числе и для меня с мужем) в суматохе аварии было оставлено множество разных вещей (оборудование, материалы, химреактивы…) и сейчас они увозились в ближайший город и продавались там. Так что у местных обитателей были и продукты питания, и алкоголь, и наркотики, некоторые даже возвращались из города на новых автомобилях. Мы же с Алексеем не делали ничего – мы хотели только колоться и наслаждаться бездельем. Трусики я уже давно не носила.
И пока мой муж с помощью столовой ложки и зажигалки изготавливал заветную смесь – я глотала чей-нибудь член или упиралась лицом в холодную стену, ожидая когда закончатся толчки сзади.
Я легла на спину, раздвинула ноги. Иван промычал что-то типа «Почему бы и нет?!», приспустил джинсы и залез на меня.
Сегодня чудесная погода. Хочется выйти из этого грязного гаража. Гулять по местному лесу – собирать на опушках цветы. Слушать пение птиц и наблюдать за беспокойными белками.
Папа любил брать меня с собой в лес – и очень долго мог рассказывать о лесных зверях, их повадках, их вкусах и пищевых предпочтениях. Когда мне было 13 – он улетел на научную конференцию ветеринаров в Берлин – обещал привезти мне кучу подарков – и не вернулся. Я ждала его тогда маленькой девочкой, ждала потом закомплексованным подростком – радовалась когда рухнула махина СССР и открылся занавес – и ждала, ждала его - даже когда перешла на героин. Со временем ожидание превратилось в желание отомстить.
А теперь мне хочется только съесть это почерневшее яблоко возле входа.
Когда в комнату вошёл Изя Святкин – Иван уже стоял у стены и курил.
- Это Лёха? – спросил меня Изя Святкин, присел рядом со мной и посмотрел на Ивана, - Угости сигаретой?
- А ты кто? – спросил Иван, указывая на мятую пачку «LM» рядом со мной.
- Изя, - как-то неестественно, наверное сквозь ком испуга в горле, произнёс Святкин и почесал затылок.
Изя Святкин, некогда известный фотограф гламурных журналов, нынче такой же конченный героиновый наркоман как и я, оказался в этом месте одновременно со мной и Алексеем. Собственно говоря, он и привёз нас сюда. Мы с Алексеем снимали тогда комнату у одной старухи-алкоголички в Клине. Раз в неделю меня приглашали для съёмок дешёвой порнухи в Можайск. Денег как всегда не было.
С Изей Святкиным мы были знакомы ещё с тех времён когда я работала фотомоделью в одном модном Московском агентстве, а мой муж был редактором этого самого агентства. Мы много раз пересекались на фотосессиях, тусовались в ночных клубах, на различных вечеринках и презентациях. Вместе ездили на природу кушать шашлык, курили марихуану – вместе стали вливать в вены всякую химическую дрянь, и все как один верили, что это лишь шутки молодости…
- Я знаю одно место, где мы будем абсолютно свободны! – кричал тогда Изя, - От этого общества, от этих денег, от этих людей! Маша! Лёха! Там не надо будет опускать глаза при встрече со старыми знакомыми, там не надо думать о пище для завтрашнего дня! Там нет общества – там люди! Там нет законов, правил и ограничений! Делай что хочешь, живи как вздумается! Я не уговариваю вас, но я еду туда….
Через месяц после призывов Изи мы уже были здесь.
- Может быть похороним его? – в словах Изи читалось скорее «он же мешает ходить, а потом ещё и вонять начнёт».
Иван и Изя легко подняли истощённое наркотиками тело Алексея, и вышли с ним из комнаты. Когда открылась дверь - в комнату прорвался свежий воздух, я наконец-то услышала чириканье птиц.
Я встала и подошла к ящику возле входа. Взяла в руки яблоко. Понюхала его, но не ощутила ничего кроме кисло-гнилого запаха. Я выбрала более твёрдое, менее чёрное место на этом яблоке. И впилась в него. Стала высасывать все соки, всю мякоть, я старалась впитать в себя всё что осталось живого в этом яблоке.
Удар в затылок опрокинул меня на пол. Последовали многократные удары по почкам и по голове. Изя не вмешивался. Он тоскливо озирался по сторонам. Он даже подобрал моё яблоко и стал его кусать и лениво пережёвывать.
Иван продолжал остервенело меня пинать. Ногой он переворачивал меня лицом к себе – и пинал по лицу. Подгибал колено кверху и ронял ногу мне на затылок.
- Ах ты, сука, млять! – и несколько ударов между ног.
- Ты это, тварь, специально сделала?! А я ведь спасти тебя хотел!– и я уже не видела ничего вокруг себя. Лишь темнота и яркие вспышки света. Резкие боли и сладко-солёный вкус крови в горле. Потом я не чувствовала даже боли.
Перед тем как ехать сюда. В Москве. В буфете Казанского вокзала я смотрела телевизор. Алексей с Изей ушли купить у местных барыг героина в дорогу. А я взяла пива – и смотрела новости. Я уже хотела попросить, чтоб буфетчица кликнула пультом на другой канал – но вдруг показали моего отца. Он промелькнул в тёмно-сером костюме, спускающийся по трапу самолёта.
- Сдохни, млять! – заорал Иван. Оглушающий хруст в мозгах.
Ослепляющая вспышка света. И я сдохла….