Раз уж начал... надо продолжать.
В прошлом материале я привел два рассказа моего отца о сослуживцах. Но, вообще-то, его собственная история тоже любопытна. Ему не довелось пострелять, хотя всю войну он провел в действующей армии, и в основном не в тыловых частях - первые два года войны отец служил на Дальнем Востоке, а летом 1943 года сдал экзамены и стал курсантом Высшего военного инженерно-технического училища (ВВИТКУ - тогда оно еще не было "краснознаменным"). Непосредственно на фронте он провел месяц, на батареях полуострова Рыбачий, как я уже писал раньше. После войны служил на Дальнем Востоке, строил военные (и не только) сооружения в братском Китае, рассказывал об этом периоде своей жизни немало интересного...
Но сейчас мы говорим о Великой Отечественной войне.
* * *
В 1941 году все понимали, что война начнется со дня на день.
Это в мемуарах можно писать "ах, война началась неожиданно". Ах, мы пришли с выпускного вечера - а утром нам объявили о начавшейся войне.
На самом деле война витала в воздухе уже с января-февраля. Постоянно призывали новые и новые группы, и молодежь, и профессионалов - медиков, инженеров, химиков, даже журналистов. Организовывались новые военные школы и училища. Массы техники перебрасывались на запад, и туда же ехали командированные - строить укрепления, аэродромы, казармы, склады. Снова усилилась патриотическая пропаганда. Германия укреплялась в Европе, и любой, кому хватало ума посмотреть на карту, понимал: следующая очередь - наша. В мае напряжение достигло максимума, и то, что война не началась с концом весенней распутицы, как-то успокоило: начался сев, а даже немцы не настолько дураки, чтобы сорвать полевые работы.
* * *
Отец закончил среднюю школу в 1940 году, и летом 1940 года поехал поступать в институт. Он хотел пойти в мореходку, его вдохновляли рассказы дядей и дедов, которые ходили на речных судах по Волге, - но, как сыну репрессированного, ни в мореходное, ни в речное училище ему пути не было. В итоге он решил поступить на кораблестроительный факультет, в Нижнем, чтобы хоть так быть связанным с морем и кораблями.
Отец учился в школе исключительно на "хорошо" и "отлично", в аттестате имел только одну четверку (ЕМНИП), и легко сдал вступительные экзамены. Поселился у дальних родственников, и даже получал стипендию.
И все было бы хорошо, если бы не Постановление №638 "Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка начисления стипендий".
Фактически, это постановление закрывало дорогу к высшему образованию для детей крестьян - это к вопросу о "народной" советской власти. Впрочем, царская была и похуже... Но не о них речь.
Постановление №638 было подписано в октябре 1940 года, и перед отцом замаячил классический вопрос русской интеллигенции: что делать. Можно, конечно, было работать грузчиком в порту Нижнего, зарабатывать деньги, платить за учебу и как-то жить на заработанное. Однако летом ему в любом случае светил призыв в армию, и двух-, а то и трех-летний перерыв в обучении.
Поэтому отец решил временно забрать документы, сохраняя за собой возможность восстановиться после прохождения военной службы, а пока уехать домой, в село Пителино, и там - полгода - поработать и заработать денег для семьи... А может и для своего восстановления в институте после армии.
* * *
В Пителино отцу повезло: полное среднее образование, отличник, студент - его сразу позвали поработать учителем в той самой средней школе, которую он закончил всего полгода назад. По первости пришлось несладко, бывшие соученики к новому учителю отнеслись критически :) Но ничего, справился, даже какие-то романтические приключения пережил, то ли с учительницей, то ли с ученицей... Мне рассказано не было, сужу по его книгам.
Закончился учебный год, отец устроился еще куда-то на подработку. После гибели моего деда семья осталась без кормильца, и мой отец стал "старшим мужчиной в семье" (в 1935 году - в 12 лет!) при трех младших сестрах и младшем брате. Бабушка моя, конечно, тянула, как лошадь... Но любую возможность заработать денег для семьи мой отец использовал.
* * *
Так вот, что война скоро начнется, не говорил только глупый, или очень верный партийной линии ("Товарищ Сталин сказал, что в ближайшее время войны не будет!"). Все остальные мечтали, как мы вломим немцам и дойдем до Берлина - "могучим ударом, малой кровью, на чужой земле". Толпа мальцов по всей стране, побежавшая записываться в добровольцы в июне-июле 1941 года - это ведь потому, что всю весну шли разговоры о том, что мы собрали такую могучую армию, что война долго не продлится - разгромим немца и установим у него справедливое общество. А те, кто сразу не запишутся в добровольцы, могут и не успеть повоевать. А те, кто воевал, после войны будут иметь все льготы. Опять же, слава, деньги, "все бабы наши"...
Вот такие царили настроения весной 1941 года. Только мужики постарше, которые успели повоевать в Мировую, не были так оптимистичны: "Немец вояка серьезный, кровью умоемся..."
14 июня 1941 года все радиоточки страны передали обращение ТАСС. Приведу из него два фрагмента:
"...происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям;"
"...проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии, по меньшей мере, нелепо."
Что вы подумаете, прочитав эти строчки? Германия перебрасывает войска к советской границе, а к ним навстречу СССР перебрасывает свои войска.
Тогдашние люди были не глупее нас с вами. В тот же день отцу кто-то сказал: "Ну, все, война начнется со дня на день." - "Как же так, ведь сказали, что войны не будет?" - "Мал ты еще. Перед Мировой точно так же говорили, чтобы панику не поднимать."
* * *
И 22 июня началась война.
Призвали первые возраста. Кто-то уклонился, кто-то пошел. Особо радостных не было - призывали уже взрослых мужиков, не мальчишек. Пацанов-добровольцев всех завернули домой, как понадобитесь - вызовем.
Кто-то вслух говорил, что поквитается с коммунистами за раскулачивание. Кто-то молчал, кто-то строил планы, когда вернется. Кто-то всерьез рассуждал, что надо выставить руку из окопа, и, когда подстрелят, вернуться домой - вроде как, ранили, а не дезертир.
В конце июля прибежали первые дезертиры. Отец, помню, называл имя - и поражался: сбежал с фронта, и уже через восемь дней был дома. Ехал на подножках, на грузовых платформах... Посидел неделю дома, и пошел сдаваться в военкомат: мол, пусть лучше сам сдамся, чем с милицией возьмут. Мобилизовали по-новой, отправили на фронт...
Тут Красной армии отливалась её классовая особенность. Современные авторы об этом как-то забыли... но, вообще-то, Красная армия - это армия нового типа. В которой не может быть границ между командирами и рядовыми, а бойцов не нужно принуждать сражаться, потому что они сражаются за свое собственное дело. Это так было в теории.
Как следствие, в Гражданскую войну пятимиллионная Красная армия состояла из трех частей. Примерно двести-триста тысяч человек воевали на фронтах гражданской войны. Примерно полтора миллиона двигались к фронту, будучи мобилизованными, или от фронта, будучи дезертирами. И больше трех миллионов человек занималось отловом дезертиров, мобилизацией новых бойцов, перевозкой их туда-сюда, и кормежкой всей этой толпы. Кто мне не верит - может почитать того же Свечина. Да, вообще говоря, любого объективного историка гражданской.
Самое главное: большевики не наказывали за дезертирство! Поскольку все рабочие люди - братья, то надо товарищу дезертиру объяснять, что он не прав; его надо распропагандировать, и он будет с еще большим энтузиазмом громить врагов-буржуинов. Соответственно, сбежать из армии было незазорно и неопасно - ну мало ли, несознательный я, исправлюсь.
К 1941 году вся эта дебильная идеология все еще была официальной, и дезертиров ловили, журили... и отправляли обратно в части. Так что разбегалась Красная армия в июне-июле 1941 года легко и непринужденно - от боевых частей одномоментно оставалась половина личного состава только так.
При этом, упаси боже, речи не шло о "не буду драться за советскую власть!" Нет, были, конечно, и такие, но их к 1941 году оставалось уже совсем немного. Десять лет прошло с крестьянской войны 1929-1932 годов, а репрессии конца тридцатых основную массу народа - не затронули...
Так вот, следующие дезертиры прибежали в Пителино ближе к концу августа. "Немец прет со страшной силой, нашим его не сдержать", говорили они. "Разве что весь народ поднимется, тогда сдюжим".
"А что немцы-то, колхозы - распускают?" - "Нет, оставляют! да еще и воровать колхозный хлеб запрещают, и расстреливают, если кого поймают!" - "Как расстреливают?! Что ж, и воровать уже нельзя? Как же жить-то?"
Тут отец обычно смеялся, и цитировал Льва Николаевича Толстого: "Так и поднялась дубина народной войны".
Немцы, кстати говоря, действительно, не распускали колхозы. Товарищ Гитлер считал, что система, которую установил в России товарищ Сталин - самая лучшая, обеспечивающая максимальное угнетение русского народа и других народов-"недочеловеков". Поэтому, когда речь зашла об отмене сталинского крепостного права, Гитлер был категорически против... И да, в отличие от советской власти, немецкие власти запрещали воровать с колхозных полей, вплоть до расстрела "воров". Все эти подробности я уже потом, когда отец умер, читал в исторической литературе.
* * *
Призвали отца в конце сентября. Народу собрали много, и парнишек, как отец, и взрослых мужиков. Было еще тепло, ночевали у костров, в поле. Потом пешком повели на запад: стремительно развивалась операция "Тайфун", немцы двигались в обход Тулы на восток, и мобилизованных отправили на границу Тульской и Рязанской областей копать противотанковые рвы.
Помните байки про "одну винтовку на троих"? Ну так вот, у того "стройотряда", в котором был отец, имелось по одной лопате на троих. Плюс винтовка у сержанта (он был один на взвод, человек на тридцать-сорок), с одной обоймой с патронами. Ну и бутылки имелись, с зажигательной смесью, привезли день на третий - но тоже немного. Отец говорил, если бы немцы прорвались - всех бы в плен взяли. Или положили бы всех.
Но туляки Гудериана задержали, а в ноябре рытьё противотанкового рва потеряло смысл, и их отправили - на Дальний Восток. Все еще в гражданском. Переодели в форму где-то по дороге, форма была летняя, а на Дальний Восток полк прибыл уже к Новому году, в разгар зимы - поезд шел очень долго, больше месяца, пропуская все остальные составы.
* * *
По каким-то причинам полк разгрузили просто в лесу. Ни казармы, ни палаток... ничего. Разожгли костры, теснились к огню, старались согреться. Шинель летняя, на ногах - ботинки или сапоги. Ни тулупов, ни валенков, ни у кого.
Отец за одну ночь дважды едва не погиб. Как? а вот как: сперва спалил полы шинели. Слишком близко подошел к костру, и задремал - прямо стоя. "Эй, горишь!"
А порча казенного обмундирования - это трибунал. И трибунал в те светлые годы, как правило, заканчивался расстрелом. Почему так уверенно говорю - потому что один парень из того полка так и погиб. Сапоги сжег, казенные. Трибунал и расстрел.
Так вот, полы шинели отцу подрезали - типа, они такие "закругленные", и подшили. Сошло. Он так потом в этой "куцей" шинели и ходил, до лета.
Но в ту же ночь отец в своих ботинках встал на угли, пытаясь согреться... И слишком долго грелся. Ботинки сгорели.
Это уже точно был бы трибунал, но отцу повезло: у кого-то были с собой "свои" ботинки, и сгоревшие просто тишком выкинули, а отцу отдали эти. Тесные. Но трибунала избежал и жив остался.
Два дня грелись в голом лесу у костров, на третий день привезли палатки. А еще через неделю заселили в казармы, из которых те самые "сибирские" дивизии уехали под Москву, контрнаступать. Отец говорил, ждали нападения японцев до холодов; а когда на Дальнем Востоке выпал снег, сняли дальневосточные "кадровые" дивизии, и отправили под Москву. Ну, а их, мобилизованных - на место тех дивизий. Почему так протянули с казармами - непонятно: должны были уже пустые стоять.
* * *
На этом 1941 год закончился, а про 1942 я уже кое-что написал раньше. Может быть, попозже, продолжу.