"В древнюю пору поучался волхв ко премудростям: Первой премудрости учился - обёртываться Ясным Соколом, Второй премудрости - обёртываться Серым Волком, Третьей премудрости учился - обёртываться гнедым Туром-Золотые рога", - поётся в старинной славянской песне. Была и ещё одна премудрость, четвёртая, которая вытекает из факта рождения волхва. А родился он после того, как его мать была укушена грозным змеем Тугарином Змеевичем.
Волхв - это высший ранг хранителя славянской магической традиции, а поскольку произошёл он от мистического существа и земной женщины, нет ничего удивительного в том, что он способен запросто оборачиваться Ясным соколом для путешествия в мире ментальном, Серым Волком - в мире астральном и Туром-Золотые рога - для жизни в мире материальном. Сразу возникает вопрос: если волхв такой могущественный волшебник, почему он должен менять обличье, чтобы попасть в другой мир? С магической точки зрения, тут всё просто. Тур - это метафора, показывающая стиль жизни на земле. Его замечательные золотые рога необходимы только среди людей, а в тонких мирах их запросто обломают разные ещё более злобные сущности. Тур летать, как известно, не может, а в мире астральном обитают не только добренькие Жар-птицы, но и Соловей-разбойник, спастись от могучего свиста которого можно, если только умеешь летать быстро, как Ясный Сокол. Короче говоря, для каждого плана существует свой облик.
Волхвы, как и другие хранители славянской магической традиции, считались одними из самых сильных волшебников - у них лечились, им исповедовались и очень-очень верили. Пришедшее христианство свергло языческих богов с пьедесталов, соорудив новые образы, коим следовало поклоняться так же истово, как и прежним. Языческих богов нарекли бесами и прокляли, но на всём протяжении существования России отношение к колдунам, как и к язычеству в целом, оставалось неоднозначным: их ненавидели и боялись, но в то же время обожествляли и поправляли с их помощью своё здоровье.
ЛЮБИМЦЫ БОГОВ
У древних славян и помимо волхвов было немало служителей божественного языческого культа, хранителей традиций, передававших знание из поколения в поколение - колдунов, ведунов, кудесников и чаровников. Волхвы стояли на верхней ступеньке иерархической лестницы. Их название происходит от санскритского "валг", что значит "светить", "блистать", и указывает на поклонение свету. Далее шли колдуны - от славянского корня "колд" или "куд", что означает "сожжение, жертвоприношение, очищение через жертву". Ещё более низкую ступеньку занимали ведуны и ведьмы (от глагола "ведать" - "знать"), хранители традиций и знаний. Ведуны передавали весть - знание, посланное высшими силами людям. На предпоследнем месте стояли кудесники, чья должность произошла от слова "кудеса" - "гадания", а замыкал это иерархическое шествие так называемый чаровник, который владел чарами и был наделён способностью изгонять нечистую силу.
БОГИ-ОБОРОТНИ
Оборот - это, если вы не знаете, ниспосланное с небесной высоты учение о сверхъестественных воплощениях древнего мира. Это главнейшее преимущество богов, перед которыми возникла необходимость предстать перед человеком в конкретной форме. Таковы аватары (воплощения) индийского Вишну, появлявшегося на земле то рыбой, то черепахой, то кабаном и так часто менявшим свои обличья, что художник, не успевавший, по всей видимости, вслед за богом, изображал его то с головой человека, но хвостом рыбы, то с головой человека, но телом кабана.
Таковы воплощения и славянского бога грозы, грома и земного огня Перуна, появившегося перед людьми то в образе пламени (причём чаще всего из очага, откуда и пошло существование Домового), то в образе дуба (отсюда - вера в магическую силу этого дерева). Иногда Перун превращался в медведя, и потому шерсть и клыки этого зверя носили как оберег, бросали в пламя на мир в семье, а по его рычанию делали выводы об урожае, детях и здоровье.
ПРОСТЫЕ ОБОРОТНИ
На земле под оборотом народное поверье понимает способность человека принять на себя наружный вид зверя, сохраняя при этом полное человеческое сознание, так что звериный вид это ничто иное, как платье, в которое облекается человек. Потому и думали, что, если убрать у оборотня его человечью кожу, он так оборотнем и останется.
Вот, например, одно предание рассказывает, что однажды убили на охоте двух волков и под шкурой одного нашли полное одеяние жениха, а у другого - наряд невесты, и будто бы были они молодыми, превращёнными в волков злым колдуном во время свадьбы. Можно вспомнить и Царевну-Лягушку, которую Царевич избавил от рокового проклятья, когда сжёг её лягушачью шкуру.
А вот муромская легенда, записанная примерно в XIII веке, одной из первых затрагивает тему оборота с нечистой, бесовской точки зрения: если появляется оборотень, значит, налицо нравственные проблемы. Так, по этой легенде, у княгини стал появляться Змей Огненный, да так он был похож на мужа её, князя, что и не отличить. Почти десять лет княгиня большого княжества жила-жила и иной раз сама не знала, с кем она сейчас - то ли с оборотнем, то ли с мужем. Про князя говорили, что лют он, идолам поклоняется, огненную воду принимает. Легенда закончилась победой добрых сил, но оборотень в образе нечисти из устных преданий перешёл в другие легенды.
ЭВОЛЮЦИЯ БЕСА
Начиная с XIII века истории об оборотнях или нечистой силе выделяются в отдельную отрасль, которую называют демонологией. Бесами именуют всё, что относится к языческим верованиям, и всё, что непонятно и страшно. В образе беса проявляются людские страхи и враги. Можно сказать, "скажи мне, кто твой демон, и я скажу, кто ты". В XIII веке образ беса дальше того, что он "в печную трубу вылетает и младенцев душит", не развился. На миниатюрах изображения нечисти тщательно затёрты: честные граждане так боялись беса, что даже лик его вытирали.
С XIV по XVI век его образ существенно не изменился - он оставался каким-то невыразительным, и злые языки говорили, что славяне даже нагрешить как следует не умеют, а идеалисты писали, что славянские народы настолько непорочны, что как такового понятия зла до отмены крепостного права просто не знали. Обе точки зрения комичны, поскольку именно в средние века на Руси развёртывается использование средств контрацепции, которые называли "зельями", в это же время свирепствуют лютые казни, и за ворожбу, и за подделку монеты казнят одинаково: наливают в рот и уши свинец. Кроме таких "мелочей", на этот промежуток времени выпадает и существование самого чёрного из всех оккультных орденов братства - опричнины, чьи опознавательные знаки, песьи головы, прямо указывают на службу отнюдь не светлым силам. Именно в то время достаточно было пустить слух, что причиной пожара в Москве были интриги княгини, которая якобы разбрасывала по улицам сердца мёртвых, - и разъярённая толпа отправлялась убивать несчастную женщину. И вот на этом самом фоне считалось, что интересоваться злом безнравственно, да и вообще его как такового не существует.
В XVII веке под иноземным влиянием в образе беса появляется изысканность, он начинает принимать черты повесы, и отношение к нему становится ироничным. В те времена, например, была очень популярна повесть о бесноватой жене Соломонии. Это трагическая история о том, как бесы брали себе в плен девиц и звали их полонянками, как заставляли работать на себя - плясать и варить щи. Тех же, кто был не согласен с этим, они щекотали до смерти. А стоило человеку попробовать пищу у бесов, как путь домой был ему заказан - так и оставался он до конца веков в рабстве. Ещё там говорилось, что бесы боятся грозы и грома и в плен чаще берут того, кого поп пьян крестил и половины святого крещения не исполнил...
Миниатюристы изощрялись в изображении отвратительных фигур бесов, а к XVIII веку стали придавать изображениям черты порока. Беса пьянства изображали обрюзгшим стариком, обжорства - со свиным рылом, жадности - державшим мешок с деньгами. В этом же веке демонов стали наряжать в одежды "слуг антихристовых" - противники петровской реформы рядили бесов в европейские одежды и изображали пьющими "кофей".
"ЗЛЫЕ ВЫ, УЕДУ Я ОТ ВАС..."
Пик развития образа древнерусского беса отражается в повести из Жития Иллариона Суздальского, составленной в начале XVIII века. Эта повесть вошла в сказание из книги иеромонаха Мефодия и из устных рассказов одного схимонаха, участника событий. При царствовании Алексея Михайловича в женской богадельне на Куличках, что за Варварскими воротами близ Ивановского монастыря, завёлся хульный бес. Он творил пакости, не давал женщинам уснуть, скидывая их на пол, и завывал разными голосами. Благочестивый царь Алексей Михайлович велел беса изгнать и творить молитвы, но бес этот от молитв только наглел. Тогда кто-то вспомнил о преподобном Илларионе, что он от бога имел власть на изгнание нечистых духов. Илларион долго отказывался, находя почти невозможным изгнание бесов из женских богаделен, но потом согласился. Придя в богадельню с монахами Марком и Рябчиком, он стал петь вечернее пение и читать молитву, а бес - не терпя его пение - подпевал гнусными голосами и выкрикивал, обзывая Иллариона именем одного из мифических старцев: "Уж не ты ли, Калугере, пришёл ко мне? Иди ко мне - переведаемся с тобою". Когда же преподобный начал читать акафист Богородице, в умилении вознося руки к небу, ударяя себя в грудь, испуская потоки слёз и припадая в экстазе к земле, бес так опешил, что на мгновение умолк. Но через минуту оправился и завопил святому отцу: "Плакса! Так ты ещё и плакса, Калугере! В потёмках расплакался! Иду к тебе сам - переведаемся с тобою". И обернулся мордастым чёрным котом, подталкивая преподобного сзади всякий раз, когда тот клал поклоны. Но бес, несмотря на все старания, не смог вызвать гнев у отца Иллариона и рассказывал наутро бабам в богадельне, что святой отец очень выдержанный и сильный. В то время одна баба положила ребёнка в люльку и начала качать, а бес выхватил ребёнка, положил в люльку бабу и начал раскачивать её, напевая: "Люли, баба, люли, дурная". Вошёл тут преподобный - баба в люльке визгом исходит, а ребёнок на полу спит. Илларион Суздальский нечистого спрашивает: "Ты, бес, где был, когда я тебя изгонял?" Отвечает бес: "Я под платьем твоим сидел!" - "Кто ты, бес?" - "Князь Игнатий, - отвечает. - Меня мамка к чертям всё детство посылала, вот я там и оказался". Две недели боролся Илларион с бесом, всё напрасно - бес научил баб воровать и ругаться. Бывало, одна говорит другой: "Отдай мыльцо!", а та ей в ответ: "Свиное рыльцо!" А когда монах Рябчик спал в той богадельне, бес его чмокнул в губы и воскликнул: "Какие у него студёны губы!" - "Как смел ты, окаянный, свершить это?" - возмутился Илларион Суздальский. "А я видел, что Рябчик рот на ночь не перекрестил", - ответил бес застенчиво. Только через шесть недель бес попрощался и сказал, что уходит жить в более спокойное место - там бабы моложе и народ добрее...
А БЕС И НЫНЕ ТАМ...
История бесовства на Руси не относится только к глубокой древности: так же, как и в прошлые времена, люди пьют, злословят и облекают в "чёрное" всё то, что непонятно и страшно. Бесы опасны тем, что они по сути своей неуничтожимы - как вечные кочевники, блуждают они по миру и ищут слабого, чтобы напасть на него. Вот и изгнанный отцом Илларионом бес "Игнатий" тоже рыщет по свету в поисках подходящего места...