Истории о хотельерах и рестораторах культового австрийского курорта Бад Гастайн, знаменитого миксом драматичного пейзажа и отелей Прекрасной эпохи. «Тут я чувствую себя дома», – говорит о нем героиня третьей истории Уки Беллманн.
3 серия. Уки Беллманн
Уки Беллманн – из семьи золотопромышленников Штраубингеров, родоначальников туризма в долине Гастайн. 14 поколений ее семьи владели здесь недвижимостью, начиная с XV века. Каждую зиму Уки сдает четыре комнаты в своей вилле Hubertus скандинавским горнолыжникам и по просьбе турагентства кратко пересказывает им историю этого дома. «Мне кажется, он делает людей немного лучше», – говорит она.
Виллу Hubertus – трехэтажное светло-желтое здание в стиле ар-нуво с оленьими рогами на фасаде – в 1908 году построил для себя прадед Уки Питер Штраубингер. «Он был страстный охотник и нуждался в домике для трофеев», – шутит она. Отсюда взялось и название – святой Губерт покровительствовал охотникам и лесникам.
Впрочем, Штраубингерам в Бад Гастайне покровительствовало все. Символом их власти, своего рода фамильным замком был отель Straubinger, построенный прямо у гастайнского водопада на месте переправы через реку. Уже в XV веке там стояла деревянная таверна Am Mittereck, где путешественники отдыхали после перевала. В конце 1830-х ее снесли, а в 1840-1842 годах построили там отель. Вместе с Haus Austria (тоже принадлежавшем Штраубингерам) его номерной фонд насчитывал 200 комнат – такого на термальных курортах Европы больше не было нигде.
Однако в этих комнатах кто-то должен был жить, и Штраубингерам пришла в голову необычная идея. Директор отеля Elisabethpark Сергей Соколов рассказывает о ней с трогательным задором, к сожалению, не принятым среди экскурсоводов:
«Был в Австрии такой эрцгерцог Иоганн, тусовочник и главный светский лев. Штраубингеры подарили ему кусочек земли, на которой он в 1828 году построил виллу Meran. Однажды он пригласил в Бад Гастайн императрицу Сисси. А ее мужа Франца Иосифа в то время боднул кабан на охоте. Здешние термальные воды, где раны быстро заживляются, ему очень помогли.
Ближайшим другом Франца Иосифа был главный масон того времени – Бисмарк. Он приехал вместе со своим императором Вильгельмом, и тот потом бывал здесь каждое лето на протяжении 20 с лишним лет. А Бисмарка мучила подагра. Проходила она только в Бад Гастайне. И тут, историки говорят, единственное место, где он был добрый. Сюда приезжали подписывать документы к нему».
Уки с Сергеем не соглашается. «Бисмарк утверждал, что Бад Гастайн выглядит как миска капусты. Он был несчастен тут. Сидел в саду на скамейке и рассматривал в бинокль гору Шиллерхоэ, пока Франц Иосиф и Вильгельм обсуждали дела за его спиной», – говорит она.
Есть ли в мире другой горнолыжный курорт, где совершенно нормально сесть вечером за кухонный стол и обсудить Бисмарка и Вильгельма, как близких родственников или друзей? Впрочем, и кухня на вилле Hubertus не самая обычная – тут и фотографии предков, и оленьи рога (куда без них), и старинное пианино. По утрам Уки кормит скандинавских горнолыжников завтраком, а потом убирается и закрывает дверь.
Она родилась в Бад Гастайне – в этом самом доме – перед Второй мировой войной. Уже тогда была традиция летом сдавать комнаты в аренду – это начала делать бабушка Уки (дочь Питера Штраубингера) в 1927 году, оставшись одна с маленькими детьми. «Когда я была ребенком, народу в доме было куда больше, чем сейчас. Зимой никто не жил, а с мая до октября мне приходилось освобождать комнату и переселяться к брату, а в моей комнате жили гости. Это было нормально в Гастайне», – вспоминает Уки.
Война нарушила привычный уклад жизни гастайнцев, хотя сам курорт не был в опасности. Все началось раньше – в 1933 году, когда Гитлер ввел пошлину в 1000 марок для отдыхающих в Австрии немцев. Их стало приезжать в разы меньше. А во время войны термальная вода Бад Гастайна, которая так хорошо залечивает раны, привлекла внимание нацистов. «Дивизия Тотенкопф стояла в отеле Elisabethpark. Люфтваффе – в отеле Kaiserhof», – говорит Сергей Соколов. В конце войны курорт был разграблен и опустошен. Нужно было начинать сначала.
«Мое самое яркое воспоминание из детства – еврейская школа на вилле Victoria. И девочка, которая приходила к нам в дом брать уроки игры на пианино, но ей запрещали со мной играть. Хотя наша семья не поддерживала нацистов!» – говорит Уки. После войны дом был полон чужаков.
Летом 1947 года комнаты на вилле Hubertus снова стали сдаваться в аренду – семье надо было на что-то жить. А в 1950-х дела пошли лучше – евреи вновь стали приезжать в Бад Гастайн, жили неделями и месяцами и даже устраивали свадьбы. В июле и августе город преображался, на улицах звучала другая речь, причем не только идиш – евреи знали множество языков.
Однако вскоре перед Бад Гастайном встала очередная трудная задача – приспособить свой жилой фонд для зимнего туризма. Большинство отелей на курорте строилось для летнего оздоровительного отдыха, и нужно было придумывать, как их отапливать. В 1958 году на горе Граукогель прошел чемпионат мира по горным лыжам – это был сигнал всему миру о том, что в Бад Гастайне теперь можно отдыхать и зимой. В том же году Уки уехала из родного города и возвращалась в него только летом. Пока в 2002 году не умерла ее мама, и ей пришлось переехать из Мюнхена, чтобы продолжить семейный бизнес.
За пределами Бад Гастайна Уки прожила целую жизнь – училась в Зальцбурге и Вене, стала дизайнером костюмов, работала в театрах, была замужем и родила четверых детей. А еще рисовала. «Я думаю, моему рисованию положил начало Джованни Баттиста Тьеполо. В Вюрцбурге есть резиденция, которую он расписал. Моя тетя была там во время войны, фотографировала и привезла слайды сюда. Когда приходили гости, она им показывала. Но никого они не интересовали больше, чем меня», – говорит она.
Уки начала в 1973 году с акварелей. «До этого я была занята детьми. Рисовала для детей. Потом рисовала на отдыхе. Теперь я рисую, когда нет гостей. Раньше, когда я была моложе, я сидела в Париже под мостом и рисовала, как импрессионисты. Теперь я абстракционист. И если я рисую горы, я их вижу из окна», – говорит она. Среди любимых художников Уки – Матисс, Тернер, Эль Греко, Тулуз-Лотрек, Август Макке. А еще она считает Марианну Веревкину гораздо талантливее ее мужа Алексея Явленского.
Время за разговором о Бисмарке и художниках-экспрессионистах летит быстро, за окнами темнеет. Но еще столько вопросов не задано! Например, что случилось в 1980 году, почему Штраубингеры продали свой главный отель, свой фамильный замок? «Времена изменились. Раньше гости были очень богатыми. А в 1980-х годах начался более дешевый туризм», – говорит Уки. Как раз в это время на курорт начали приезжать шведы – сначала они купили отель Salzburger Hof, а потом стали постепенно расширять зону своего влияния. Однажды в ней оказалась и вилла Hubertus.
«Какое-то время я привыкала снова жить в Бад Гастайне, – говорит Уки. – А сейчас я думаю, что я тут счастлива. Летом или осенью я могу поехать к друзьям в Мюнхен, в Зальцбург. Мне тут нравится. Я чувствую себя дома. В августе приезжает вся моя семья. Трое детей и десять внуков». Уки сама готовит им еду. Иногда ходит в кафе Sisi в отеле Elisabethpark и кафе Unterkofler рядом со станцией. От города, который она помнит с детства, остались только отели и церкви, вся инфраструктура стала другой. «В моем детстве в центре было пять-шесть парикмахерских. Шесть магазинов с едой, из которых осталась только булочная. Возле водопада магазин торговал текстилем. С другой стороны были библиотека, почта, два банка и аптека. А начальная школа, куда я ходила, была рядом с Николаус-кирхе».
«Церковь эта, кстати, масонская. Ее построили тамплиеры в 1377 году. Там есть масонские символы – пирамида, всевидящее око и лучи», – подхватывает Сергей Соколов. Новая тема? Похоже, что в Бад Гастайне они не кончаются никогда.
Текст: Полина Сурнина
Фото: Роман Тюляков