Летом народу в лесу было предостаточно: охотники, грибники, лесорубы, и у него всегда находился контингент для дружеской беседы и распития бражки. Зимой же, в тоскливые долгие вечера в одиночестве оставалось лишь вспоминать дружеские компании и долгие застолья. Даже когда он находился в местах не столь отдаленных (а в богатой Петькиной биографии присутствовали и сума, и тюрьма), всегда вокруг него собирался люд, отвечающий его интересам, – уж очень компанейским человеком был смолокур.
Вот и сегодня Первого мая Петька был уверен, что коротать праздник ему придется в одиночестве. Перед обедом он пошел проверить силки, установленные им на дичь, браконьерствовал немного. Дичь для Петьки была внушительным довеском к рациону питания одинокого отшельника. Охотничий его путик заканчивался на проезжей дороге, где рыбаки из близлежащей деревни набили тропу на глухое озеро. Перевалив через бровку обочины, Петька снял лыжи, протер их рукавицей и воткнул вертикально задками в снег. С жадностью закурил. Через некоторое время он услышал, что по тропинке, проваливаясь в весенний снег, шел и пыхтел человек. Минут через пять на дороге в распахнутой белой шубе, с шарабаном на плече, в одной руке – пешня, а в другой – шапка-ушанка, появился совхозный печник Сашка. Путь по раскисшей от тепла тропинке от озера до дороги дался ему совсем нелегко.
Сашка вышел на дорогу, пар от него валил, как будто только что вышел из жаркой натопленной бани, воткнул пешню в снег рядом с Петькиными лыжами, присел на шарабан и только потом поздоровался. Увидев одного тетерева, лежащего на снегу рядом с лыжами, спросил:
– Это и вся добыча?
– Много ли мне надо одному, – ответил Петька, и тут он понял, что появилась возможность провести первомайский праздник с напарником, и пригласил Сашку в гости.
Сашка вначале отказывался, мол, друзья выйдут с озера и будут его ждать, но когда услышал, что у Петьки имеется в наличии один сорокалитровый молочный бидон хорошо выходившейся браги, а второй такой же бидон на подходе, то согласился на пол часика заскочить к Петьке в избушку продегустировать продукт, благо, до избушки менее полукилометра. А друзья подождут, может, смолокур и на их долю нальет литровую баночку браги.
Петька быстро накрыл праздничный стол: соленые грибочки, моченая брусника и в чугунке – наваристая похлебка из глухаря. Он извинился, что нет хлеба. Подняли рюмки за консолидацию трудящихся во всем мире. Сашка сказал, что на работе его вздуют хорошенько, так как от демонстрации этой самой консолидации он с друзьями отлынил, свинтил на рыбалку, а в совхозе с этим строго:
– Но ладно, – закончил он тост. – Прорвемся как-нибудь.
Что было дальше, Сашка не помнил, но тут, на удивление всем, в дом ввалился смолокур Петька.
– Во… черта помяни – он тут как тут! – выдала соседка бабка Марфа. Петька имел помятый вид, одутловатое лицо и какой-то тусклый рыбий взгляд. Народ пробовал вытащить и из него какую-нибудь информацию, но и он толком ничего не помнил. Только одно и смог припомнить Петька, что когда Сашка уходил домой, он попытался слить из бидонов какое-нибудь количество браги для друзей, которые ждут его на дороге, но, кроме гущи на дне, в двух бидонах ничего не оказалось.
Тогда Сашка сказал:
– Пойду уже, а то Витька с Ленькой наверно заждались меня, а ты завтра сам ко мне приходи, выходной день ведь, продолжим отмечать замечательный праздник Первое мая.
– Вот я и пришел, раз позвали. Да, еще надо не забыть зайти в сельмаг, а то вчера за стол сели без хлеба, – тоскливо объяснял Петька.
ТУТ начало уже опубликованного рассказа "Синь-камень"
ТУТ начинается рассказ "Театралы"