Мой отец бывший военный. В армии дослужился до подполковника и ушел на дембель, сейчас продолжает работать. Он заместитель генерального директора частного охранного предприятия. Мама – врач-педиатр в детской поликлинике и тоже на пенсии. Я их сын, мне тридцать лет. Женат. Год назад стал отцом. Люблю свою жену Надю и дочку Настеньку, не представляю жизни без моих девчонок. По специальности я инженер-программист. Работаю начальником ИЦ в одном из подразделений госкорпорации. Зарплата пятьдесят тысяч, иногда бывают разовые доплаты. Раньше, когда Надя работала, денег хватало. Сейчас – не всегда, приходится занимать.
Отец – человек с характером, говорят, я в него пошел. Наследственный фактор. Когда в семье два таких неуступчивых и принципиальных человека, как мы с отцом, всегда возникают семейные конфликты. Помню, первый раз мы поссорились, когда мне было шестнадцать лет. Тогда я решил, что уже взрослый, имею паспорт, и поехал с друзьями на машине на Черное море. Друзья были старше меня на два и три года и уже окончили школу, а я только что перешел в одиннадцатый класс. До моря я не доехал, отец гнался за нами целый день и к ночи догнал у одного из постов ГИБДД, где нас тормознули гаишники. Он силой втащил меня к себе в машину и повез обратно. Потом мы не разговаривали три месяца. Вот такая у нас семейка, хотя я глава уже новой семьи. Надеюсь, в ней все будет по-другому.
Но сейчас дело, собственно, не в семейных отношениях, а в деньгах, которых нам с Надей катастрофически не хватает. С рождением дочери увеличились расходы и уменьшились доходы. Оказывается маленькому, крошечному человечку нужно не так уж мало. С рождением Настеньки в квартире появилось множество всяких вещей, вещичек, детской одёжки и белья. А это деньги, расходы. На первый день рождения дочери мы даже взяли кредит в сто тысяч. Не хватало денег отметить торжество по-настоящему, с приглашением родных и друзей. Отметили с честью, не ударили в грязь лицом, но сейчас это торжество нам аукается – каждый месяц приходится отстегивать денюжку на погашение займа.
Я готов работать больше, но подработок не так много, в основном – это такси. Таксую с семнадцати часов и до полуночи, на большее не хватает сил – засыпаешь за рулем. К тому же, Наде и Настеньке я всегда нужен дома
В последнее время Надя просит меня сделать невозможное. Она просит пойти к родителям и попросить денег, чтобы они хоть тысяч по пятнадцать-двадцать давали нам каждый месяц, пока Надя не выйдет из декретного отпуска. Но я отказываюсь, я не хочу этого делать. Семь лет назад я поклялся, что больше никогда не займу ни копейки у родителей, ни под каким предлогом. Да, семь лет назад я поклялся.
Я тогда только что устроился на работу и решил купить машину. Оформил в кредит «Ладу Гранту». Водителем я был не очень хорошим, поэтому купил отечественную, самую недорогую. Катался от души, ездил за город на шашлыки, на рыбалку, вечерами тусовался в машине с девчонками. Иногда забывал оплачивать кредит или просто у меня не хватало денег, и мама гасила в банке мой долг. Отец просек это дело, и однажды у нас с ним состоялся откровенный разговор. Не простой разговор. Из него я узнал, что батя в начале девяностых, пока я «гадил» в пеленки, работал день и ночь, чтобы мы всей семьей не «сдохли с голоду». Днем он служил офицером в части, где денежное довольствие не выплачивали по четыре месяца, а вечером – грузчиком на товарной станции, где за работу платили не деньгами, а картошкой, капустой, пшенкой или сахаром. А я теперь, без году неделю, как работать устроился, и уже машину оформил, а кредит на родителей повесил. И если завтра меня с работы вдруг «попрут», то я без родительской помощи ноги протяну с голода, потому что я – безответственный и никчемный человек, привыкший жить за чужой счет. Вот такую правду я тогда узнал о себе и тогда же сам себе поклялся, что больше никогда не стану просить у родителей денег. В тот же вечер я ушел из дома – стал снимать квартиру и с тех пор все свои жизненные потребности оплачиваю сам, без родительской помощи.
Позже мы с отцом помирились, он изменил свое мнение обо мне, когда время показало, что я могу жить самостоятельно, и когда он узнал, что меня назначили на должность начальника ИЦ. Помирились, но неприятный осадок в моей душе остался навсегда. И разговор тот я до сих пор помню, как будто он был только вчера.
Надя этого не знает, я не рассказывал. Она настаивает на своем – сходи, попроси, ведь ты не для себя, для внучки. Я понимаю, что положение почти безвыходное, понимаю, что отец, погорячился тогда, упрекнул в сердцах, а сейчас, может, так не думает. Но я не могу идти просить, ноги не тащат, хоть и понимаю, что не для себя. А с другой стороны, отец прав – мужчина, если он настоящий, должен отвечать за себя и своих близких, а иначе – какой же он мужик. Нет, не пойду просить. Прорвемся, придумаю что-нибудь.
