я люблю летом гостей в деревню от своего
дедушки и бабушки они прожили там всю
жизнь в большой город перебираться не
захотели их можно понять чистый воздух
леса поля речка рядом рядом с нашей
деревни большое старое попили чая
поросшая орешником ираке той древние уже
лет пятьдесят как пожар полыхал
люди чураются этого места и стараются не
проходить мимо него в темное время суток
нехорошие ходят они молва
еще в действие я полюбопытствовала
бабули с дедом у что произошло на том
месте они долго не хотели рассказывать
нам не удалось их уговорить
блага от природы не по разу монастырь in
по борщам старики начали рассказ так
дайте с бабкой были еще молоды на том
месте где сейчас лишь печные трубы до
старины и кирпичная кладка стояла село
дома в двадцать не больше крохотное
расположилась она аккуратно близи
дремучего леса мой но там к этой из
партизаны да так что ни один фриц не мог
их оттуда выкурить
да и не пытался зайти не обратился бы до
того там были глухие чаще да и кабаны
волки с медведями водились волки
пошаливали
rascal с окраины дворов куска цыплят
потому в лес по дрова снаряжались твика
засветло и ружья собой прихватывали отец
где-то наткнулся как-то на одинокого
бирюк а не с плохого в поймем промеж
глаз к зиме модную шапку на лучшими по
сладил так и жалели одеть волками в
шатком нейтралитете до тех пор пока
однажды не пропало российского главы
дочурка то развелось налогового возле
леса масть строго наказала в глушь ни
ногой
дочурка было смышленая послушная
к родителям на вы обращалась не могла
сама пропасть мужики все стали по дружбе
снарядились и пошли прочесывать чащу
стреляли всех серых кого встречали
снимали шкуры шли дальше больше двух
дюжин оставляли пока не наткнулись на
изорванные девичье платице все в крови
рядом клок волос прям с кожей вырваны
страх да и только с грузом на сердце
повернули обратно нести плохое весил там
сельского главы мать в крик как чащу
ломанулась только ее и видели
отец узнал что дочки не стала сел на
лавочку и сидел три дня не ел и не пил
не разговаривала на четвертый день сняли
его вас петли у себя в сарае хоронили
всем селом
в гроб мужчина платит садочке на
положили отелей мать голова за кладбищем
закопали на дороге к грешника
назовет а диане стала жить я людям
селянина ночь окна ставнями закрывали
калитки сочиняли а двери и окна кропили
я намоченной водой никто даже по
самолеты нужде не выходил в теме на
улицу с приходом ночи село посещала
нечисть люди тряслись от страха слыша
как по крышам что-то громко топает
скребется в дверь и соответственно и
трубу а порой издает вопли такие
самодельные что сердце в пятки уходит
никто не осмелился глянуть что там за
окном
за крепкой дверью дрожали в ужасе до
первых петухов
стоило какому петуху голос подать все
смолкала успокаивалась так продолжалось
недели 2 дня подачи дураками и люди
смекнули в чем дело голова проказничает
но что с ним поделать
схоронил не во христе но ведь сам руки
на себя наложил ничего не попишешь
в ночной караул никто выходить не желал
уж больно страшно всем было удобно
держались творя молитву это заговаривает
подворье но однажды пришла настоящая
беда
дело было ночью бабулю моё сморил сон
когда она услышала за дверью истошный
крик
орали говорила так будто заживо режут на
улице поднялся гвалт люди выбегали плену
на строке чтобы прийти на помощь узнать
что творится-то вот и по полю моя койка
кс находилась его бежала с домашними во
двор
кричали со курицы как раз того края дик
лесу село примыкает крики стихли
то и как волынской стоял не огней
керосин их маячили в под могу подходя
ближе бабули услыхала суматошно и
причитания плач встревоженный у речь
людей обступали какую-то тень лежащую на
земле
протиснувшись между ними попали чуть
богу душу не отдала светки рассеянных
осветила матвей петрович а
старого служака прошедшего чистая войны
он был мертв живот говорила бабушка был
распорот а лицо
едино шея перекошено она сбежала падаешь
а то по и его вернула откашлявшись
прислушалась к людской беседе внучку на
тени могут пропала мать честная
батюшки-светы иришка цветочек
иришка где иришка the top читал лишь
прорезал риск от которого кровь у бабули
застыла в жилах
кричал и ее соседка в глаза у нее были
там пешки она протерла руку и ты глупый
сам куда-то перед собой все уставились в
ту сторону это что они увидели заставила
вины попадать на землю и закрыть лицо
руками женщина в или метались по земле
старики крестились от воды лески
нечистые
бабушка видела как по лугу залитому
лунным светом
бежит что-то сутулая белая как
утопленник с космами на голове она
бежала быстро но не складно спотыкаясь и
оборачиваясь в том лице рассказывала
бабушка не было ничего человеческого
она была прямо за на кровью и искажено
гримасой него
мы более а белые глаза горели звериной
ненавистью
обернувшись в последний раз она из
головой в котором были все муки за
крупные
в тот же миг бабушка лишилась чувств
потому что увидела как на руках она
понюхала детскую головку табала иришка
тем же утром сохраним флешку и матвея
петровича могилу вурдалак раскопали его
тело порубили на куски и сыр хлеб от
очистительные молитвы
а сила придают не так и стоит она теперь
бельем поросшие а неподалеку поставили
нашу деревню памятуя нял одному возвели
церквушку отыскали батюшку с тех пор ни
чести всех краях не водилось