Все, наверное, слышали о братаниях, периодически происходивших на русско-германском фронте в первую мировую войну. Вот воспоминания непосредственного участника тех событий:
Это был канун Пасхи и помню, какая детская радость чувствовалась в выражениях лиц и разговорах солдат, они как-то особенно ждали этот день, как дети, которым родители пообещали хороший подарок, столько было шуток, и весёлых, добрых выражений. Я не понимал этого, не мог разделять этой радости пожалуй лишь потому, что я жил впечатлениями недавних дней прошлого, а они, пробывшие в этой обстановке 2-3 года, не видя хорошего, рады были тому, что живы, получат кусок белого хлеба и свежей махорки. Под впечатлением других я встал рано утром, вышел в окоп; была такая тишь по всему фронту, даже не было слышно выстрелов винтовок. По законам фронта эта гробовая тишина казалось чем-то предвещающим хорошее или слишком плохое. Это не заставило себя долго ждать.
Утром кухня привела солдатам белый хлеб, улучшенный суп, по куску колбасы и пачке папирос. Всё это было получено и скушано в такой торжественной обстановке, как будто они этот день встречают в родном углу и среди своей семьи. Вдруг эту торжественную церемонию нарушил крик из немецких окопов: «Пан урус, с праздником!» И этот выкрик прогремел каким-то громовым эхом, поднял всех на ноги, внёс что-то другое в сознание людей, и через несколько минут я в окопе не нашёл ни одного солдата, они вылезли из окопов и пошли в сторону немцев. Я спросил одного – в чём дело? Мне ответили: «Вон, посмотрите сами». С опасением, как мышь из норы, я высунул голову из окопа и увидел следующую картину. Наши и немецкие солдаты, разбросав рогатки проволочного заграждения, стояли рядом, дружески пожимали руки, обнимали друг друга, мимикой и жестами обменивались мнениями, наши давали немцам хлеб, а взамен пили немецкий ром. Меня невольно потянуло к ним, я слился с общей толпой. Один немец угостил меня сигарой, я ему дал кусок хлеба. После я отошёл в сторону, сел на пень и долго любовался этим зрелищем; дальше оно принимало совершенно другие формы. Наши подвыпили, немцы покушали, что для них было редкостью. Вот тут-то всякой военной строгости и официальности был положен конец. Те и другие не стояли, а лежали на земле, кто обнимался, кто целовался, затянули песни. Я взглянул по протяжению фронта и вот, кажется, не было конца этой общей цепи и человеческой свалки, на грани зла и дружбы.
Что это было? Переполненная чаша терпения и нечеловеческих страданий двух враждующих лагерей или это было то истинное человеческое стремление к добру, или жизненная сила взяла тех и других, свела рядом и сказала: «Подумайте, враги ли вы друг другу?». И это было так. Долго ли могло продолжаться это содружество недавних врагов, если бы не вторая сила закона, которая призвана разрушать то, что дорого простому человеку.
Так это торжество двух лагерей продолжалось до трёх часов дня. Первое, что нарушило ритм этой дружбы – с нашей стороны был окрик солдатам: «Идите в окопы, батюшка с крестом пришёл!». Не помогло. Второе распоряжение: «Командир роты велел разойтись» не помогло, и только злая воля и рука тех, кому была на пользу бойня, дёрнула за шнур орудия и полетели снаряды в кучу тех, кто хотел дольше побыть в этой дружеской обстановке. Под страхом смерти, проклиная своих начальников, солдаты, прощаясь, расходились по своим окопам.
Солдаты, недовольные скорой разлукой, убеждали друг друга, что они и завтра повторят этот праздник. Как много было у людей разных суждений в этот день, каждый объяснял по своему и высказывал свои предположения. Общий вывод был один – надоело вшей кормить. Тихо всюду до глубокой ночи велись беседы. Среди этой серой толпы были люди, которые представляли, как жить дальше. Утром дружба завершилась гибелью двух наших солдат. Один взял ведро и спокойно, надеясь, что войны нет, вылез из окопа и пошёл к озеру принести воды. Немецкий офицер сразил его пулей. На помощь павшему побежал второй и его постигла та же участь. Вновь пролита кровь и зло опять восторжествовало. Месть разгоралась. Один наш солдат приготовился в бойницу, а второй на штык винтовки наколол кирпич хлеба и стал кричать немцам: «Пан, на хлеба». Немецкий солдат, как голодное животное, вылез из окопа и пошёл за хлебом, в это время его убили, он пал на полпути, не достигнув цели.
Какое удручённое состояние было у людей после этого, они ходили молча; как будто только что было чистое ясное, голубое небо, приятно грели лучи солнца и вдруг солнце заволокло тучами, надвигалась страшная гроза и её раскаты доносились до каждого.
