Не только сталинисты, но и многие из их противников уверены, что рабовладельческая империя под названием ГУЛАГ играла решающее значение для «социалистического строительства», благодаря ничтожно низкой цене рабочей силы поддерживая хрупкую, низкорентабельную советскую экономику.
С начала 1930-х труд заключённых в СССР рассматривался как экономический ресурс. Постановление СНК в 1929 г. предписывало ОГПУ «организовать новые лагеря для приёма заключённых в отдаленных районах страны целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путем применения труда лишённых свободы».
Заключёнными ГУЛАГа в 1930-50-х гг. велось строительство крупнейших промышленных и транспортных объектов – заводов, предприятий металлургической и химической промышленности, ГЭС и ТЭЦ, шахт, разрезов, карьеров и рудников, железных и шоссейных дорог, ядерных объектов. Целые города были основаны и строились учреждениями ГУЛАГа – это Норильск, Советская Гавань, Магадан, Дудинка, Воркута, Ухта, Инта, Печора, Молотовск, Дубна, Находка. Заключённые трудились и в сельском хозяйстве (в т.ч. «Карлаг» и др.).
Известная политзаключенная, поэтесса Е.Владимирова, написала пронзительную поэму «Колыма», беспощадно бичующую ужас и зверство ГУЛАГа. Но и она считала, что в результате труда зэков «…во имя жизни города вставали, заводы поднимались над тайгой».
Во имя какой такой «жизни» вставали эти лагеря-города – понять невозможно. Норильск, Воркута и Магадан – это места, не приспособленные для жизни. Но для большевиков люди были лишь материалом для осуществления их нелепых мечтаний и шкурных наклонностей. И.Сталин в 1938 г. на заседании Президиума Верховного Совета СССР по поводу практики досрочного освобождения заключённых сказал следующее: «Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо… Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе - награды давать, ордена, может быть? А то мы их освободим, вернутся они к себе, снюхаются опять с уголовниками и пойдут по старой дорожке» («старая дорожка» - это, по-видимому, шпионаж в пользу абиссинского негуса или стремление создать то ли марийское королевство, то ли корякское царство - людей сажали и расстреливали и по таким обвинениям).
Но самое главное – ГУЛАГ был неэффективен. На ГУЛАГ приходилось в среднем 2-3% валового национального продукта, так что на роль «локомотива» экономики СССР он никак не тянул. Осенью 1937-го, в разгар террора, в лагеря разом хлынуло больше 700 тысяч человек – закончились большие и малые процессы по всей стране, и те, кто пережил допросы и пытки, кто выжил на страшных «этапах», прибыли к местам заключения. А ГУЛАГ-то, как и все советское «народное хозяйство», развивался в соответствии с планами, которые не предусматривали ни работу для такого количества людей, ни питание и одежду, ни жилье для них. В Норильск и на Колыму пароходы с зэками добирались осенью, под конец навигации, то есть завести дополнительно хлеб, телогрейки, брезентовые сапоги и всё прочее до весны было невозможно. Наступила катастрофа: производство на предприятиях ГУЛАГа разом рухнуло на 38%. И И.Сталин и направил сумасшедшего Кашкетина в Воркуту, а психопата Гаранина - на Колыму: освобождать зэков было не велено - значит, нужно «разгрузить» лагеря, просто уничтожив «лишних». В Воркуте преимущественно расстреливали, а на Колыме – отправляли в «командировки» Оротукан или Берелех, где зэки быстро вымирали от голода и холода, где их массами топили в тундровых озерах.
Руководитель ГУЛАГа Наседкин 13 мая 1941 г. писал: «Сопоставление себестоимости сельскохозяйственной продукции в лагерях и совхозах НКСХ СССР - показало, что себестоимость продукции в лагерях значительно превышает совхозную». После войны замминистра внутренних дел Чернышов писал в специальной записке, что в ГУЛАГ просто необходимо переводить на систему, аналогичную гражданской экономике.
А.Н.Пилясов проанализировал экономическую эффективность «Дальстроя» (колымских лагерей): «Издержки добычи олова, вольфрама, кобальта за все время деятельности суперорганизации «Дальстрой» были в 7-15 раз выше мировой цены. Себестоимость добычи золота до 1940 г. ниже, в 1941-1956 гг. - в два-три раза выше мировой цены. Суммарный объём государственных инвестиций в трест «Дальстрой» - 15,5 млрд. руб. в 1950 г. ($3,875 млрд. по курсу 1950 г.), более чем в два раза выше стоимости конечной продукции производственного ядра суперорганизации (золото, олово, вольфрам, кобальт) - $1,5-1,75 млрд. по курсу 1950 г. Текущие затраты на добычу металлов в 1932-1956 гг. составляли 25,7 млрд. руб. в ценах 1950 г. ($6,425 млрд.), что в четыре раза выше мировой цены конечной продукции.
В тресте «Дальстрой» добыча всех металлов, кроме золота, была экономически неэффективна. Окончательный вывод об эффективности золотодобычи и всего функционирования суперорганизации связан с проблемой официального валютного курса рубля, определяемого в те годы директивно: с 19.07.1937 г. по 28.02.1950 г. $1 равен 5,3 руб.; с 01.03.1950 г. по 14.11.1960 г. $1 равен 4 руб. При официальном курсе, а также в широком коридоре отношения доллара к рублю до 1:10 по госкапвложениям и до 1:15 по текущим затратам деятельность «Дальстроя» оказывается неэффективной» (Трест «Дальстрой» как суперорганизация, Колыма.RU).
Кроме того, личный состав НКВД в 1937 г. насчитывал 2,5 миллиона человек, и эту «армию» надо было кормить (вкусно и обильно, в отличие от зэков), одевать (отнюдь не в драные телогрейки и брезентовые сапоги), да ещё обеспечивать жильём и платить самые высокие в СССР зарплаты. Для сравнения: самые многочисленные категории рабочих в стране в то время – шахтеры и железнодорожники. Первых было почти 1,5 миллиона, вторых – 900 тысяч. То есть милиционеров, вертухаев и конвоиров было больше, чем тех и других вместе взятых! Какая уж тут могла быть рентабельность ГУЛАГа…
Плюс – бешеное воровство. Средства, выделявшиеся на содержание империи заключённых, разворовывались на всех уровнях и в невероятных количествах: в частности, как на золотых приисках воровали золото, подробно описано в книге В.Высоцкого «Черная свеча». Плюс столь же бешеная коррупция: лагерное начальство заставляло зэков-специалистов строить себе дома не хуже дворцов, содержало армию прислуги и огромные личные охотничьи угодья, жёны и подруги начальников получали шубы из самых дорогих мехов, незаконно изготовленные драгоценности…
Именно ради этого «…города вставали, заводы поднимались над тайгой».
Однако, прекрасно зная о полной неэффективности ГУЛАГа, И.Сталин и не думал его распускать. Наоборот, после войны лагерная империя вновь стала разбухать, причём численность зэков превысила уровень 1937-38 гг.
Но это уже были другие люди. Вместо запуганных, ничего не понимающих жертв Большого Террора 1937-38 гг. в лагеря пришли прошедшие огонь и воду офицеры и солдаты Великой Отечественной, большинство из которых не строило никаких иллюзий по поводу сталинского режима – к 1950 г. их в заключении было больше всего. Пришли сотни тысяч полицаев, власовцев, бандеровцев, прибалтийских повстанцев, - этим вообще бояться было поздно, а терять - нечего. И ГУЛАГ взбунтовался. С 1948 г. в лагерях начались массовые стачки, групповые вооружённые побеги и восстания. Воркутинские повстанцы штурмовали Воркуту. Их уничтожила авиация и артиллерия. Восстания в Норильске, Лабытнанги, «Карлаге» носили длительный и ожесточённый характер. А главное – лагерное начальство не знало, что делать: Долинские лагеря (Казахстан) бастовали полтора (!) года, а подавить бастующих зэков силой, уничтожить их руководители ГУЛАГа так и не решились.
«Парадоксальным образом ГУЛАГ как производственный институт был заинтересован в том, чтобы в лагеря попадало как можно больше «нормальных людей», судимых по жестоким сталинским законам за незначительные преступления и готовых «трудиться на благо Родины» с перспективой поскорее выйти на волю. Однако, став рассадником уголовной преступности, уже пропустив через себя миллионы людей, ГУЛАГ оброс «бандитствующими» паразитами, заболел «двоевластием», забуксовал, превратился в машину по воспроизводству и тиражированию преступности. Мало того, он, как оказалось, не сумел «атомизировать» и «переварить» даже в особых лагерях участников антисоветского сопротивления.
Невиданный ранее размах волынок, забастовок, протестов и массовых беспорядков, вспыхивавших как стихийно, так и организованных уголовными, этническими (этнополитическими) и политическими элитами ГУЛАГа, не позволял выполнять «правительственные задания». Министр [глава МВД Н.Круглов – прим. авт.] не утруждал себя вопросом о том, кто, как и почему противостоит полицейской власти в лагерях. Для него все они были «самыми отъявленными подонками человеческого общества, рецидивистами и т.д.». Но в одном он был прав. Главные противники и постоянные «сидельцы» ГУЛАГа сознательно или бессознательно начали переходить из рядов отказчиков и пассивных саботажников в лагерь тех, кто встал «на путь активной борьбы с нашими мероприятиями, т.е. с мероприятиями Советской власти».
Дополним речь встревоженного Круглова. К началу 1950-х гг. в лагерях выросли мощные, влиятельные, очень разнородные, обычно враждебные друг другу сообщества, группы и группировки. Они овладели техникой контроля и манипулирования поведением «положительного контингента». В большинстве своем эти силы не стремились к объединению, не ставили, за редкими исключениями, далеко идущих целей, просто хотели жить и выжить в лагерях любой ценой. Но ради этого они вели постоянную и кровопролитную борьбу друг с другом и с лагерной администрацией. Даже такие направленные в разные стороны удары отламывали куски и кусочки от ужасного памятника уходящей эпохи - сталинского ГУЛАГа. «Если мы не установим твердого порядка, мы потеряем власть», - резюмировал свое выступление министр» (Козлов В. «Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985», М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2006. стр. 69).
Но И.Сталин и его присные почему-то на крах ГУЛАГа практически не реагировали. Они, судя по всему, просто растерялись и не знали, что делать: отпустить на волю миллионы обозлённых зэков – смертельно опасно для режима (грозит не менее чем гражданской войной!), а перебить… Тут возникли неожиданные проблемы: лагерное начальство и вохры стали… бояться зэков. Легко измываться над беззащитными, разобщёнными и растерянными людьми, как в 1937-м, а вот над решительными и сплочёнными, готовыми умереть – страшно…
Только после смерти И.Сталина, как известно, новое советское руководство начало освобождать заключенных. «Амнистия вызвала изменения в составе лагерного населения: массовый уход работоспособного «положительного контингента», дефицит квалифицированной рабочей силы, резкое повышение концентрации особо опасных преступников и рецидивистов, возрастание доли и производственной значимости политических узников, деморализацию низовой лагерной администрации в связи с предстоявшими массовыми сокращениями. «Демобилизационные настроения» привели к падению дисциплины. Факты «аморальных проявлений, пьянства, распущенности и нарушения советской законности» заметно участились.
Служебное рвение лагерной администрации было подорвано и новыми политическими веяниями, декларациями о соблюдении «социалистической законности». Раньше Москва закрывала глаза на то, что считалось устоявшимся лагерным обычаем (кроме, может быть, вопиющих случаев). А теперь пытки, побои, издевательства над заключёнными, применение в качестве «воспитательных мер» смирительных рубашек, наручников, «дисциплинирующие» обливания водой, лишение питания за плохую работу, неправомерное применение оружия по заключённым, использование «сук» в качестве своеобразных лагерных сержантов вдруг получили новую оценку. Это было воспринято лагерными чиновниками как перспектива потерять единственно мыслимый инструмент управления. Контролировать поведение заключённых иными методами они не хотели, а если бы и захотели, то не смогли» (Козлов В. «Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985», М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2006. стр. 71).
Но только массовые выступления заключённых Горного и Речного лагерей в 1953 г. и особенно восстания в Степном и Кенгирском лагерях в 1954 г. сделали процесс ликвидации ГУЛАГа как института необратимым. «Архипелаг» пришлось срочно ликвидировать, чтобы он не утащил в пропасть весь СССР.