В театре «Мастерская Петра Фоменко» премьера – спектакль «Седьмой подвиг Геракла» по пьесе драматурга Михаила Рощина поставил режиссер Евгений Каменькович – художественный руководитель театра и профессор Российского института театрального искусства (ГИТИС). «Для Рощина важны были не написанные им буквы, а театр, который возникает в результате постановки его пьес», – говорит Евгений Каменькович.
В основе пьесы – миф об Авгиевых конюшнях. Почему вы решили поставить этот спектакль именно сейчас?
Я в газете прочитал одну потрясающую мысль. «Мы все ищем национальную идею. А, может, просто приберемся у себя в доме?» От такой простой вещи я и оттолкнулся. Всегда, выбирая пьесу, ты колеблешься. А здесь – раз в газете написано, чего тогда сомневаться. Если серьезно, у меня очень давние и хорошие воспоминания о сотрудничестве с Михаилом Михайловичем Рощиным. «Роковая ошибка» в Театре Сатиры – один из моих первых спектаклей. Потом была работа по пьесе «Перламутровая Зинаида», с которой долго мучился Олег Ефремов во МХАТе, а мы сделали спектакль просто, легко, быстро, задорно и назвали всё «Время на морозе». Для меня он памятен еще и тем, что Сергей Женовач, который теперь руководит МХАТом и СТИ, сыграл там памятник Гоголя.
Примерно в то же время (конец 1980-х – прим. ред.) я прочитал пьесу «Седьмой подвиг Геракла». У нее тогда был ореол запретности, пол-Москвы и пол-Ленинграда хотели это ставить. Кстати, в 1963 году, когда пьеса только была написана, существовало распределение в драматическом театре имени Станиславского. Главреж Борис Львов-Анохин должен был ставить, Евгений Урбанский – играть Геракла, а Евгений Павлович Леонов – царя Авгия. А вся женская часть труппы мечтала о роли богини лжи Аты. Много лет эта пьеса крутилась у меня в голове. И я дал себе слово, что будет в моей жизни третий Рощин. Не знаю, почему именно в этом году, но и мне и нашим артистам показалось, что это правильно сделать сейчас. К тому же, истории у этой пьесы в нашей стране практически нет, ее ставил только Миша Ефремов в «Современнике-2», но постановка прожила недолго.
Вы что-то поменяли в пьесе? Может быть, что-то добавили туда?
По содержанию это замечательная притча, но по форме она несколько старомодна, поэтому мы ее назвали «старомодной комедией». У нас в спектакле заняты артисты самых разных возрастов. И очень интересно наблюдать, как с рощинской драматургией сталкивается наше молодое поколение. Для артистов постарше (Авгия, например, играет Алексей Колубков) эта пьеса более приемлема. А молодежи кажется, что это очень архаичный язык, они все норовят его исправить. Так что это будет пьеса в нашей редакции. Кроме того, возможно, сделаем в программке мифологический словарь – подсказку для любопытного зрителя.
В те же годы, когда Рощин писал «Седьмой подвиг Геракла», выдающийся швейцарский драматург Фридрих Дюрренматт сочинил «Геркулес и Авгиевы конюшни» про тот же подвиг. Мы в память об этом совпадении, может быть, возьмем пролог из дюрренматтовского «Геркулеса». И есть еще один неожиданный подарок судьбы. Я вырос в основном на спектаклях Театра на Таганке, и Петр Наумович Фоменко тоже работал там какое-то время. Мы недавно обнаружили, что Леонид Филатов написал семь зонгов для спектакля «Геркулес и Авгиевы конюшни». Конечно, филатовские зонги очень отличаются от языка Рощина, но я очень надеюсь, что нам удастся их вставить. Это будет мой личный привет Таганке.
Действие происходит в Греции?
В древнегреческом полисе Элида. По мифу, Геракл не захотел после своего подвига править этой страной, отдал власть сыну убиенного им Авгия. И чтобы был мир на этой земле, организовал Олимпийские игры. В Элиде очень плохо пахнет от Авгиевых конюшен, хотя все немножко притерпелись и принюхались. И вот на репетициях мы все пытаемся метать копья, толкать ядра, прыгать – хотя нам кажется парадоксальным, что в стране, где так ужасно пахнет, все пытаются соблюдать ЗОЖ.
Однако самая главная загадка другая. Пьеса называется «Седьмой подвиг Геракла». Но по всем спискам это шестой подвиг! Я пытался узнать, что имел в виду автор, у его многочисленных родственников, звонил Мише Ефремову. Никто не понимает, а главное – никто не задумывался, кроме нас. Я решил, что мы будем совершать шестой подвиг, а дальше пойдем на седьмой, который останется за скобками спектакля.
В «Мастерской Петра Фоменко» спектакли часто ставят сами артисты. Откуда такая практика?
У нас есть система «Проб и ошибок», гениально придуманная Петром Наумовичем. Ты показываешь заявку на 15-30 минут, и если она того стоит, вкладываются деньги, и делается спектакль. Но если заявка не соответствует уровню театра, мы останавливаем работу. Сейчас есть многострадальная заявка, которую показывают в третий раз, я говорю «нет», а ребята продолжают хотеть. Я же не могу запретить им репетировать. Сейчас будут показы по Лескову, по Макиавелли. Мне кажется, что благодаря этому мы и живы. Я точно знаю, что сейчас несколько больших московских театров пытаются внедрить эти «Пробы и ошибки» у себя.
Мне кажется, что это правильно, хотя некоторые мои коллеги-режиссеры считают, что артисты не должны ставить спектакли, что это разные профессии. Конечно. Но например, наш артист и режиссер Федя Малышев учился в актерской группе на режиссерском факультете. В начале его работы в театре ничто не предвещало, что он захочет что-то ставить. Потом он сделал моноспектакль «Сон смешного человека» – этюд на сорок минут. В следующей работе, «…Душах» по Гоголю, он применил один из важнейших режиссерских скрытых приемов. Сделал всех героев не такими, какими они написаны. У него Коробочка – femme fatal. А дама, приятная во всех отношениях, – Панночка и т.д. Получилось выразительно, успешно и умно. Я очень высоко оцениваю замысел спектакля «Мастер и Маргарита», который Федя сделал вместе с Полиной Агуреевой. Он уж точно про сегодня. Если вы бывали в районе Патриарших прудов летом, вы должны знать, какой там ад для местных жителей. Прекрасный, замечательный, богемный – но это ад. И Федя это использовал. Я надеюсь, у нас тоже, несмотря на Грецию, «Седьмой подвиг Геракла» будет иметь отношение к нашей жизни. И люди чуть-чуть задумаются.
Полина Агуреева ничего не готовит как режиссер?
Она семь лет обещала и наконец приступила к сказкам «Тысячи и одной ночи». Я уже прочитал инсценировку, увидел эскизы. Мне кажется, там очень любопытная затея. Артисты загорелись и ждут. Спектакль должен выйти в конце сезона. Сейчас Дмитрий Анатольевич Крымов освободит репетиционные помещения, и начнется работа.
А он что репетирует?
«Дона Джованни» – спектакль о том, как в оперном театре репетируют моцартовского «Дон Жуана». Выпуск на Большой сцене с 1 по 15 сентября 2020 года. Я не могу раскрывать все секреты, но там точно будет весело. В спектакле занято очень много молодежи. Женя Цыганов будет играть режиссера, а Маша Трегубова – все это оформлять.
С музыкальностью артистов у вас, думаю, не было проблем.
У нас театр сильно поющий. Когда проходил кастинг на этот спектакль, я насчитал, что из 64 артистов 38 могут петь. Самая активная жизнь в театре идет в подвале, где звукостудия. Ей заведует Денис Забияка. Я знаю о существовании двух музыкальных групп, в том числе, «ЛосиКенгуру», но не исключаю, что их больше. Рядом с моим кабинетом есть музыкальная комната. Поверьте, я не могу днем прилечь отдохнуть, потому что музыка хорошая играет все время. Но я этому только рад.
Берясь за классику, Крымов всегда адаптирует тексты под себя. То же самое делает австралийский режиссер Саймон Стоун, от чьих «Трех сестер» все были в восторге на прошлой «Золотой маске». Как вы к нему относитесь?
Я влюблен в Стоуна. Я в Эдинбурге видел один его совершенно фантастический спектакль и после этого очень внимательно слежу за всем, что он делает. Правда, меня несколько пугает, что студенты-режиссеры (я же преподаю на режиссерском факультете) тоже думают, что они так должны делать. А не у всех получается. Поэтому, может, надо в начале старым «казачьим» способом поставить и постараться найти жизнь и смысл в тексте. А потом уже заниматься переиначиванием. Но это зависит от человека.
Что бы вы поставили методом Крымова-Стоуна?
Я про это никогда не думал. Я человек консервативный. Мне скорее хочется докопаться до смысла некоторых классических текстов. Я все думаю, решусь я на Пруста или не решусь. Наверное, не решусь, хотя вроде есть инсценировка. Мне кажется, там столько загадок прекрасных.
Почему не решитесь тогда?
Слишком сложно, объемно. Или у Клоделя есть такая вещь – «Атласный башмачок». Она часов на десять, важнейшая вещь во французской культуре. А у нас же был почти шестичасовой «Улисс», но уже не идет. В общем, думаю. Об этом приятно даже думать.
Тогда расскажите, чего еще ждать в 2020 году.
Иван Поповски поставит пьесу моего любимого ирландского драматурга Брайана Фрила. Называется «Молли Суини». И вся великолепная тройка из «Улисса» – Юра Буторин, Толя Горячев и Полина Кутепова – там будут играть.
Как и Сергей Женовач, Иван Поповски – важнейший ученик Петра Наумовича, который при этом вообще никак на него не похож. Самые красивые спектакли, которые я видел в своей жизни, – это все спектакли Вани Поповски. «Приключение», «Балаганчик»… Я все-таки имею возможность ездить по белу свету и многое видеть, но мне кажется, что с ним никто не сравнится. Я высчитал такую закономерность: Ваня у нас ставит раз в пять лет. «Алиса в Зазеркалье» – 2010 год. «Сон в летнюю ночь» – 2015 год. И вот Фрил в 2020-м.
Еще Дмитрий Данилов, новая звезда на небосклоне русской драматургии, принес нам пьесу «Путь к сердцу». Там написан такой обязательно толстый человек, который весь спектакль готовит еду и проживает историю своей любви. Алексей Кузмин-Тарасов, тоже выпускник нашей мастерской, пытается найти этому сценический эквивалент. Но самое главное – что у нас есть артист. Игорь Войнаровский, который весит 140 кг. Сейчас его главная задача – выучить текст. Он написан верлибром. Я не ожидал, что Дмитрий Данилов, земной человек, болельщик московского «Динамо», сочинит такую тонкую историю любви. Несчастливую, как многие истории любви. Надеюсь, в декабре выйдет.
А дальше есть планы?
Мы договорились с Олегом Глушковым, автором блокбастера этого сезона «Завещание Чарлза Адамса, или Дом семи повешенных», что на сезон 2020/2021 он у нас сочинит что-то еще. У него теперь есть свой курс на факультете музыкального театра. Я специально пошел на первый его экзамен. Олег соединил незамысловатые упражнения первого курса с блатными песнями и духовными песнопениями, и это гипер-супер-зрелище.
Сколько сейчас постановок в репертуаре театра?
Сорок четыре. Хранить декорации не просто негде, а завпост поставил ультиматум: вы должны что-то снять, иначе «Седьмого подвига Геракла» не будет. По уму, надо сократить репертуар в два раза. Но этого, понятно, не будет никогда. Премьерные спектакли играются 4-5 раз, а все остальное фактически по разу. И это несправедливо, неправильно, вредно. В нашем театре две проблемы – огромный репертуар и занятость артистов. Пока не получается сделать так, чтобы у каждого было хоть по одной новой работе в год. Некоторые смотрят на тебя такими вопрошающими глазами, а ты не можешь ничего сказать. Это обидно. Нас – 64 человека. Мы сейчас набрали последнюю – четвертую – стажировку. Если кого-то еще будем брать, то точечно. Все стажировки прекрасные, четвертая – потрясающие артисты, поющие, двигающиеся, красивые, молодые. Но гиря до полу дошла.
Как вы относитесь к традиции превращать выпускной курс театрального института в театр?
В одной из пьес Олега Богаева, главного редактора журнала «Урал» и прекрасного драматурга, есть такой образ. Границы России по периметру охраняют сорок тысяч театров. Я считаю, что в Москве очень мало театров для 14 миллионов жителей. Мне кажется, в каждом микрорайоне должна быть открытая сцена, где можно выйти и что-то поставить. Не может быть все внутри Садового кольца. Каждый выпускной курс на режиссерском факультете ГИТИСа – это театр со своим репертуаром.
А в других театрах что вам в последнее время понравилось?
Мне нравится все, что творится на третьем этаже на режиссерском факультете. А из того, что я видел, я с очень большим уважением отнесся к спектаклю Могучего «Сказка о последнем ангеле». Почти провокативный спектакль. Длинный, но там замечательные артисты работают. И сам Могучий, и художница Маша Трегубова там много чего напридумали. Все-таки я в силу возраста часто в театре засыпаю уже, а тут я четыре часа просидел на одном дыхании.
Текст: Полина Сурнина
Фото: Лариса Герасимчук, Василь Ярошевич, Алёна Бессер, Алексей Харитонов
(c) Журнал «Аэрофлот», февраль 2020 года