Лето '15 года прошло у меня под знаком любви к братьям меньшим. Трудность компании заключалась в том, что не успевала я помочь одним, как тут же возникала надобность у других.
В скором времени мои собственные дела сплелись в Гордиев узел. Но я отлично знала, что пока я не выработаю до конца эмоцию: "Мир, я спасу тебя", не знать мне покоя.
Маковка лета пришлась аккурат на пик моей героической деятельности.
По заведённому распорядку вечерами я фланировала меж пятиэтажками.
Быстро пробегая мимо нехорошего двора, где с хвостатыми бездомышами вечно что-то случалось: то подожгут, то нож меж ребер сунут, я увидела, как на всех парах ко мне несётся девушка.
Я не знала ни имени девушки, ни где она живёт, знала только что водит ее за поводок французский бульдог Маркиз.
Девушка поделилась, что в этот нехороший двор какая-то кошка по своему звериному неведению притащила котят.
Всех расхватывали сердобольные кошатницы, всех, кроме одного. Оставшийся котенок был диким, худым и страшно напуганным.
Он прятался в машинах и не сознавал опасности, нависшей над его маленькой головой. Котенок выбегал из-под машины только для того, чтобы забраться под соседнюю.
Девушка посетовала, что вот уже три дня котенок кочует из бампера в капот и орет как оглашенный. За все это время он не ел и не спал и был недалеко час, когда силы оставят его, и он не среагирует на ключ зажигания.
Пребывая в зените своей героической миссии, я тут же забила каблуками по асфальту и левой рукой по груди, ибо в правой были зажаты поводки миниатюрных церберов.
Тем же вечером я приступила к заданию.
Увы, первая моя попытка, выманить котенка валерианой не увенчалась успехом. Должно быть, малыш и близко не представлял что это такое. Колбасу и молоко - постигла та же участь.
Стало очевидно, что поймать котенка можно только в момент перехода с одного лежбища на другое. Для этого нам нужен был водитель, который заведет машину и хорошенько шуганет орущего малыша.
Наша возня подле чужого движимого имущества привлекла внимание владельцев.
Хозяева выскакивали на балкон или вылетали из подъезда в трусах и сначала грозно отчитывали нас, но, услышав, жалобное "мяу» тотчас шли нам на встречу.
Поддержка населения была очень важной, потому что котенок оказался для меня слишком шустрым (я говорю для меня, потому что девушка, поняв, что я собираюсь лазать под машинами и сдавать нормативы, распределила роли: я спасаю сейчас, она всю оставшуюся жизнь).
В забаву включились люди, коротающие жизнь за банкой с пивом, бабульки на лавочках, детишки с детских площадок. Потеха была всеобщей. Подвыпившие кричали: "Ату его, ату!" Мальчишки путались под ногами, а старушки о чем-то перешептывались и кивали головами, как китайские болванчики.
Я совершила круг почета по двору, подняла на уши всех владельцев машин, перемазалась с ног до головы, провоняла молоком и валерьянкой, но котенка так и не поймала.
Где-то к ночи, когда зрители разошлись по домам и зажглись окна, мне повезло. Котенок залез под огромный, облепленный грязью вездеход.
Высокая посадка позволяла мне маневрировать. Я лежала на спине и любовалась сочленением труб под машиной. И вот, с левой стороны, я заметила котенка, маленького, щуплого, дрожащего. Один его глаз заплыл гноем.
Ещё до того, как мои пальцы скользнули по шерсти, я поняла, что котенок уйдет.
Я выдернула три волосинки, а котенок извернулся и дал стрекоча.
Следующим утром я проснулась полная решимости поймать этого засранца. Несколько минут заняло обдумывание новой стратегией.
В нехороший двор я шагнула, как на арену цирка. Мне повезло, котенок сидел под Наташиной машиной, той самой девушки, которая взяла на себя ответственность за дальнейшую судьбу музыкального хвоста.
Я запихнула фонарик в рот и нырнула под бампер. Трубочек и отверстий здесь было не меньше, чем в длинном днище. Отчаянное "мяу" стало ещё громче, но я ничего не могла поделать. Котенок был слишком далеко, и мне ничего другого не оставалось, как попросить Наташу завести машину.
С двух сторон я поставила ребятишек и велела им держать простыню, мою гениальную стратегию. Машина затарахтела, и котенок просвистел мимо колен. Простыня лишь погладила его по голове. Котенок юркнул под белый Форд.
Я была в отчаянии и не знала, что ещё предпринять. Дети обступили машину и, прикладывая уши к металлу, искали источник звука. Мимо нас процокала на каблуках барышня, она мило поинтересовалось, почему мы обтираем ее машину.
Наш ответ ее ничуть не обрадовал, а даже наоборот разозлил. Она сказала, что плевать хотела на весь животный мир, а если с ее драгоценным фордиком что-то случиться, она найдет способ и с нас содрать три шкуры.
Красивая барышня напоследок сверкнула глазами и качая нижним ярусом удалилась.
Мальчишка показал пальцем на бампер, и мы вскоре услышали громкий писк.
Время уходило, но судьба предоставила мне ещё один шанс. Днище ближе к земле - там я вообще ничего сделать не могу, но под бампер легко влезет голова и верхняя часть моего туловища, да и руки легко достанут в пределах обозримого.
Я покосилась на дом. Девушка, сложив руки, стояла у окна и с негодованием смотрела на толпу.
Мне показалось, что она стучит ногой. Прислушиваясь к ритму, я на раз-два нырнула под машину.
Котенок забился в угол. Мне нужно было только его схватить. Серенький, бока вздымаются, оплывший глаз. Протяни руку и возьми.
На этот раз я знала, что не промахнусь.
Я схватила котенка поперек грудины и крепко сжала.
Котенок истошно замяукал и забился в моих руках. Его тонкие, как лезвие когти, вонзились в мою руку. Маленький изверг драл мою кожу в клочья.
Не чувствуя боли, я выскочила из-под машины и вскинула руку, народ ликовал. Я прижала малыша, кишащего ползучими гадами, к груди и рванула к подъезду.
Разгневанная девушка открыла мне дверь, и в прохладном подъезде я наконец смогла извлечь из руки "рыбацкие крючья".
Котенку, его новой хозяйке и другу детства - французскому бульдогу Маркизу - еще предстояло много приключений.
А что до меня - я ещё несколько дней не могла мыть посуду, но после заживления ран я поняла, я пережила героический век и готова вернуться в лоно обычной, размеренной жизни.