После ужина все расползлись по своим углам, ребятня смотрела мультик на чьем-то ноутбуке, а мы с братом устроились у печки с чаем в руках.
- Ну что, брат, с утра в поход? – Леха невесело усмехнулся. – Где-то еще точно есть живые. А я «Комбата» хочу забрать – закончил он неожиданно.
- Зачем он тебе? По такому снегу на нем не наездишься.
- Так весна впереди, по грязюке самое оно.
Я махнул рукой и перевел разговор на более насущную тему:
- Слушай, надо народ к делу приставлять, иначе сам понимаешь, мысли лишние в голову полезут. Только вот я ума не дам, какую общую работу придумать?
- Не боись, я все давно придумал.
Леха покопался в кармане и достал оттуда аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги, положил его на ящик между нами и аккуратно разгладил.
- Во. Смотри, высказывай соображения.
На листке убористым Лехиным почерком был составлен целый список специальностей, которые нам, по его мнению, нужны.
- Это когда ж ты успел, мыслитель?
- Пока некоторые массу давили, особо умные и ответственные о будущем размышлять изволили. – Леха горделиво приосанился. – Ну ты читай, читай, там и про тебя есть.
Я поднял голову вверх, посмотрел на тускло светящуюся лампочку, поднялся и пошел за налобным фонариком. Вернулся и увидел на ящике керосинку. Леха возился с ней, пытаясь разжечь.
- Зачем? Вот же – я сунул ему в нос свой фонарик.
- А затем, что побереги батарейку. Этот фонарик нам ой как пригодится там – он ткнул пальцем вверх, явно имея ввиду внешний мир. – Там ты с этой дряхлой лампадой не находишься.
Я пожал плечами – правда в его словах была. Когда фитилек наконец разгорелся, я уселся поудобнее и погрузился в чтение. А почитать было что. Леха озаглавил список емко - «Выживание». И был он не очень обширным, но очень содержательным.
Первым пунктом значились разведка/поиск, и напротив наши с Лехой имена. Следом шел завсклада, эту роль брат отвел бабе Маше. В графе «хозработы» значилось 5 м. Пятеро мужиков что ли? Далее безопасность, снова 5 м. Медик и знак вопроса напротив. Повара и буква «ж» напротив. Ну тут все ясно. Присмотр за детьми и та же песня. Ремонтные работы и вопрос. ТО техники и снова вопрос.
Я закончил изучение списка, отложил его в сторону и закурил. Следовало подумать. Когда окурок улетел в печь, брат не выдержал:
- Что скажешь-то?
- Вроде все толково, но как будто чего-то не хватает.
Он сумрачно кивнул:
- Вот и меня гложет. И так вертел, и этак, но больше в голову ничего не идет. Давай по пунктам?
- Давай. Сразу вопрос. С разведкой все ясно, а с поиском что? Выживших искать будем?
- Выживших и любые годные ресурсы. В первую очередь продукты, оружие и боеприпас. Технику и топливо. И обувку с одеждой. И… да все нужно. Мы ведь на этих припасах долго не протянем.
- А оружие зачем? Думаешь, воевать придется?
- А ты один такой умный за разным нужным полезешь? Нет, брат, придется драться.
- И чего ты вдвоем сделаешь в случае чего?
- Во-первых, на снегоходе только вдвоем и можно. Во-вторых, с нами будут верные помощники, то бишь стволы. В-третьих, не факт, что мы кого-то встретим – брат зло сплюнул. – Ты как думаешь, что это так рвануло без радиации? Город в пыль.
- Ну не совсем уж в пыль…
- Завтра поглядим. Так что думаешь-то?
- Думаю, Завод взорвали. Нечему больше так взрываться, понимаешь?
- А зачем его рвать? Там же огромное количество взрывчатки, оружия, топлива, техники… Нет, нелогично.
- Тогда не знаю. Может какую вакуумную бомбу кинули? От них вроде невероятная ударная волна случается.
- Да, точно! У америкосов была такая, они ее «Мать всех бомб» назвали. Как же они ее сюда доставили? ПВО отключили, что ли?
- Теперь-то какая разница – я махнул рукой. – Будем выживать...
Утро началось в восемь. Брат зычным голосом гаркнул на все Убежище:
- Подъем, лежебоки! Работы у нас за гланды.
Народ зашевелился, заворочался, мужики потянулись к печке покурить. Баба Маша вышла на середину помещения и принялась командовать:
- Так, девочки, умываться и готовить завтрак. Ребятня, завтракать и за уроки. Ну а мужики с дедами сами разберутся.
Наскоро умывшись и проглотив по паре бутербродов, мы засобирались. Брат открыл решетчатую дверь в «ружпарк» и принялся подбирать амуницию и стволы. Мне досталась пятизарядная помпа, старый добрый МР, себе брат прихватил «ксюху». Увидев мой недоуменный взгляд, пояснил:
- Ты рулить будешь, а мне с коротким крутиться удобнее.
Натянули термобелье, поверх надели зимние тактические комбезы и утепленные куртки. Мне пришлось подпоясаться патронташем и напихать патронов по карманам. Брат пристроил на груди небольшой бинокль, прицепил на пояс подсумки с магазинами, попрыгал.
- Все, пора.
В этот момент в комнатку заглянула баба Маша. Она держала в руках термос и небольшой сверток:
- В дорогу вам, паек.
- Спасибо, баб Маш!
- Ладно уж. Повнимательнее там…
За ночь подсыпало немного снега и пришлось поработать лопатой, откапывая гаражные ворота. На улице царила абсолютная тишина. Казалось, снег поглощает звуки. Страшноватое ощущение, как в фильме ужасов. Залили бак снегохода до краев, по бокам приторочили две двадцатилитровые канистры. Все, можно заводить.
Движок схватился со второго раза, звонко зарычал, потом умиротворенно затарахтел на малых оборотах.
- Выкатывай помалу.
- Да погоди, пусть хоть чуть помолотит, недавно же с ремонта, поберечь надо.
- Мы тебе новый найдем, вот увидишь.
Через пять минут я аккуратно выкатился из гаража. Солнце уже поднялось над крышами и заливало голубоватый снег ярким светом.
- Брат, надо взвоз делать, как мы из этих сугробов выскочим?
Леха буркнул:
- Надо – давай делать.
Минут двадцать мы прокапывались, затем уложили на снег две плахи для надежности.
- Да, машина тут до лета. Пока снег не сойдет, нечего и мечтать отсюда выбраться.
- Ладно, разберемся. Поехали, чего время терять.
- Куда сначала?
Леха подумал мгновенье, что-то решая, потом рубанул ладонью воздух:
- А давай на Ленина спустимся и в сторону ОРСа. Наверняка там выжили все, в бункере этом.
На взвоз я выскочил со второго раза, и то Лехе пришлось забираться следом самому. Нас двоих снегоход бы, конечно, вытянул, но нужно было проверить, как держит снег. В конце концов Леха устроился позади меня, и я выкрутил гашетку. Рык двигателя с треском разорвал застывшую над городом тишину, заставив нас вздрогнуть и вжать головы в плечи. Проскочили мимо занесенной до середины окон первого этажа двухэтажки, мимо бывшего 25-го магазина и выкатились на Ленина, центральную улицу нашего городка. Выкатились и остановились. Когда-то нарядная улица с красивыми домами в стиле сталинского ампира была завалена снегом, из которого тут и там торчали отдельные плахи и целые фрагменты крыш. Дом, в котором всегда был «Гастроном», был разрушен наполовину, и обломки кирпича торчали тут и там окровавленными сломанными костями. Ничто не нарушало тишины. Легкий ветерок кружил поземку, иногда тонко посвистывая в обрывках проводов и невозбранно гуляя по квартирам – ни одного целого окна в округе не наблюдалось. Соседний дом, в котором когда-то давно был магазин «Малютка», уцелел чуть больше, но дальше по улице в обе стороны все было разрушено. Вдруг под стеной дома справа от себя я заметил что-то неправильное. Вгляделся пристальнее…
- Брат, там…
- Вижу – Леха сцепил зубы. Под самой стеной лежало тело какого-то мужика, наполовину занесенное снегом.
- Похоронить бы…
- Всех не похоронишь – брат сумрачно смотрел на тело.
- Ты представь, сколько их под снегом, в домах, магазинах… Весной придется бежать из города.
Вдруг откуда-то выскользнула здоровенная крыса и прямиком направилась к трупу. Брат молниеносно выхватил из наплечной кобуры пистолет и, почти не целясь, влепил крысе пулю. Та подскочила и скрючилась в снегу, почти разорванная пополам.
- Ловко – я присвистнул. – Только зачем? Она ведь явно не одна, да и не первый день они на нем кормятся.
- Терпеть не могу – зло выдохнул брат, убирая пистолет. – Поехали, чего стоять.
Впавший в кому город смотрел на нас зияющей пустотой выбитых окон, заставляя меня неуютно ежиться. Где-то мерно бряцал кусок то ли жести, то ли кровельного железа. Эхо от работающего двигателя билось о стены домов по обеим сторонам улицы, дробясь и рассыпаясь окрест. Ехать по Ленина на снегоходе было как-то… неправильно, что ли. Я невольно прижимался к стенам домов там, где это было возможно. Затылок холодило ощущение опасности, рука тянулась выкрутить газ на полную. Но не надо сейчас спешить,
- Что-то у меня загривок дыбом, как бы чего не случилось – брат за спиной поудобнее перехватил свою «ксюху». Тоже, значит, неуютно ему.
Через минуту мы уже крались мимо 14-й школы, в которой я проучился 11 лет. На видимом с Ленина главном фасаде уцелело только одно окно, у входа на первом этаже. Было оно закрашено белой эмалированной краской и сейчас бельмом выделялось на красном кирпичном фасаде. Крышу со школы сдуло, завалив ее остатками стоящую рядом маленькую гостиницу. А вот памятник Ленину в окружении высоченных голубых елей устоял и по-прежнему указывал рукой в светлое будущее. Ошибся ты, великий революционер, будущее рисуется нам в черных тонах…
От мрачных размышлений меня отвлек брат. Он хлопнул меня по плечу, призывая остановиться. Мы как раз въехали на главную городскую площадь перед администрацией, до ОРСа нам оставалось около километра.
- Глуши мотор.
Я молча заглушил двигатель, и на нас упала тяжелая, как бетонная плита, тишина.
- Ты чего?
- Тссс – брат прижал палец к губам. – Прислушайся.
Я даже дыхание задержал, пытаясь хоть что-нибудь услышать, но тщетно. Полное отсутствие звуков давило на голову. Вдруг зверски захотелось заорать, громко, изо всех сил, чтобы только сломать эту тишину.
- Слышишь? – брат вопросительно посмотрел на меня.
- Неа. А чего я должен услышать?
- И я не слышу. А это плохо, брат. Это значит, что живые если и есть, то в город они не выходят. Ни одного следа, ни звука, ничего. А это в свою очередь означает как минимум две важные вещи. Первое – все доступные ресурсы пока еще доступны, и можно неплохо затариться. И второе…
Его прервал звук выстрела. Стреляли из ружья где-то в районе стадиона “Шахтер» метрах в пятистах от нас. Брат резко обернулся в ту сторону, скинул ремень «ксюхи» с плеча и снял автомат с предохранителя. Сделал он это одним слитным движением. Взгляд стал жестким, движения плавными. Куда делся здоровый увалень с повадками неадекватного медведя?
- Поехали помалу, только не шуми.
- Куда?
- К стадиону. Надо посмотреть, кто стрелял. Есть живые, есть!
Я тронул снегоход и потихонечку пополз в сторону Треста (так у нас называют кольцо, на котором расположен стадион). Выстрелов больше слышно не было. Зато метров через двести мы увидели медленно бредущего на лыжах мужика, который тащил за собой санки. Выглядел мужик странно. Дорогая кожаная куртка, джинсы, валенки и здоровенный малахай. На плече висело ружье, вертикалка. Брел мужик строго поперек кольца как раз в сторону стадиона. Красивая отделка трибуны была снесена ударной волной, но сама трибуна стояла как ни в чем не бывало. Нас мужик не слышал.
- Догоняй, побыстрей только, чтоб не успел среагировать.
Я вывернул газ, и снегоход с утробным рыком прыгнул вперед. Через десяток секунд мы поравнялись с мужиком. Он нас, конечно же, услышал и только начал оборачиваться. Брат хлопнул меня по плечу и чертом соскочил на снег:
- Здоров, друг. Тихо, тихо, не лапай ружье. Ты чего здесь?
Мужик хмуро и с немалой долей испуга глядел на нас из-под косматой шапки. Ружье осталось висеть на плече.
Я кинул взгляд на санки и разглядел, что там лежит ротвейлер, из его носа протянулись две кровавые вожжи.
- Здорово – тихим бесцветным голосом сказал наконец мужик. – Вы кто такие?
- Люди мы. Ты пошто собачку обидел, изувер?
- Жрать что-то надо.
- Чудак человек, в любой магазин заберись и затарься едой. Собака – друг человека, в нынешних условиях очень полезная зверюга. Ты один?
- Теперь один – мужик сплюнул.
- А куда идешь?
- Туда – мужик мотнул головой в сторону трибуны.
- Живешь там?
- Теперь да.
- А ружье откуда?
- Мое.
- Ты вроде как не рад нас увидеть?
- А чему радоваться?
- Тому, что мы живые.
- Мне и одному нормально. Теперь…
- Давно в город выходишь?
- Неделю уже.
- А неделю что ел?
- Там под трибуной сторож жил, у него припас был.
- Что со сторожем?
- Умер через два дня после взрыва.
- Сам?
Мужик непонимающе уставился на Леху и ничего не ответил.
- Что с семьей? – брат заметил на его пальце кольцо.
- Нет семьи… теперь.
Помолчали немного, затем брат снова принялся за расспросы.
- Что дальше делать думаешь?
- Лета дождусь и в деревню уйду.
- В какую деревню?
- На Чумыш.
- Еще живых видел?
- Только собак и крыс.
- Много собак?
- Много.
- В чем-нибудь нуждаешься?
Мужик подумал пару минут, затем сказал неуверенно:
- Три патрона осталось всего.
- Патронами поделимся. Слушай, мы на Советской, 20, у паспортного. Знаешь где это?
Мужик кивнул.
- Если прижмет, приходи. Спросишь Леху или Саню.
Мужик снова кивнул. Я отсыпал ему пару десятков патронов, и он развернулся, чтобы уйти.
- И это. Как зовут тебя?
- Михаил.
- Вот и добре. Миш, не стреляй собак больше. Попробуй в какой-нибудь магазин пробраться.
Миша пожал плечами и двинулся дальше. Мы проводили его взглядами:
- Как думаешь, брат, а у него крыша не протекла случаем? Очень уж он неразговорчивый. И людям не рад.
- Мало ли что. Сам же слышал, он семью потерял.
- Я к тому, что ты его к нам позвал. Нужно ли?
- Сейчас каждый человек нужен, нам нужно становиться сильными. Ладно, поехали в ОРС…
Продолжение следует