http://adm-corp-01/sites/urp/Lists/List2/calendar.aspx
Cейчас у нас размещено около 100 материалов. Наиболее активно комментируемый – текст об отдаче взрослых собак. Он вызвал очень много полемики, возражений, воспоминаний читателей о случаях из их жизни.
Я решила продолжить эту тему, рассказав вам об одном из случаев как мне пришлось столкнуться с проблемой передачи взрослой собаки.
Это был разгар 90-х. Тем, кто их пережил, не надо рассказывать, что это были за времена. В семье моих знакомых случилась беда: отец семейства набрал в долг не у тех людей, у которых можно было себе позволить занимать, расплатиться вовремя не смог и у семьи начались проблемы.
У них дома на тот момент жило 2 собаки: огромный, нереальный просто по размерам кобель-«восточник» и доберманица, Гея, некрупная, но очень энергичная. Было принято решение переехать на неопределенный срок к родственникам в деревню. И тут выяснилась непредвиденная проблема: сука оказалось то, что в деревне называют «скотинница». Она душила всю живность, до которой добиралась: уток, гусей, куриц. Естественно, с такими привычками в деревне собаке долго не жить, кто то из соседей быстро управу на такую собаку найдет.
Прежними владельцами было принято решение предать собаку мне, с просьбой помочь в ее продаже. В городе, понятное дело, это сделать проще, чем в деревне. Хозяйка привела ее ко мне в квартиру, передала поводок в руки, миску, немного мяса, развернулась и ушла.
Гея сначала обалдела. Она решила, что хозяйка просто вышла и ее собачий долг дождаться ее. Она приготовилась ждать. Вывести ее куда-либо из коридора можно было только с боем, она боялась потерять дверь из виду, пропустить момент, когда хозяйка вернется. Я пожалела собаку и не стала ее заставлять оттуда уходить.
Шли часы ожидания. Гея сидела, даже не пыталась лечь, хотя я постелила ей в коридоре мягкое одеяло. От напряжения ее стала бить крупная дрожь. Она отказывалась есть, пить, хотя миски ей были поставлены. Сидела и неотступно смотрела на дверь. Верила, что за ней вернутся. На исходе восьмого часа ожидания у нее полопались сосуды в глазах, видимо, так сильно на нервной почве подскочило давление. При этом она сидела молча, не издавая не звука. От всей ее фигуры веяло диким напряжением.
На ночь я легла спать вместе с ней, в коридоре. Принесла себе спальник и положила рядом. Она по прежнему не обращала на меня внимания. Но, мне показалось, все же была признательна мне, что я ее не оставила.
Она поняла, что ее бросили, примерно часов в 6 утра. Я проснулась как от толчка. Гея встала, первый раз за эти почти сутки, попила немного и пошла в комнату. Забралась на диван, положила голову на передние лапы и прикрыла усталые глаза. Если до этого она не позволяла мне коснуться себя – сразу начинала глухо рычать, то теперь я могла ее гладить спокойно. Она не рычала, но и радости никакой не выказывала. Просто равнодушно принимала мои ласки.
Еще примерно месяц она нервно реагировала на женщин, в чем-то похожих обликом на ее бывшую хозяйку. Не бежала к ним, нет. Просто останавливалась, вытягивалась в струну и вглядывалась. Потом сникала и шла дальше. Каждый раз после такой сцены на прогулке настроение собаки явно портилось. Она не брала у меня кусок лакомство, не хотела бегать и играть. Поворачивала в сторону дома и уговаривала меня возвращаться.
Пристроить ее я не смогла: во первых потому, что сука оказалась очень жесткого характера, с природной охраной. Абы кому такое животное не отдашь. Во вторых, за время нашего с ней сосуществования я прониклась к ней таким уважением, что просто не смогла от нее отказаться. Те сутки ее ожидания возвращения хозяйки так и стояли у меня перед глазами.
Гея прожила долгую жизнь, нам пришлось ее усыпить в возрасте 13,5 лет – тяжелая онкология, сильные боли, которые уже не купировались ничем. Это была одна из самых преданных собак, которых я когда-либо видела. И дело не в следовании за хозяином, не в путании под ногами. Это была собака с большой «С»: надежная, сильная, умная, уверенная в себе. То, что называется в пир, мир и в добрые люди. Ее отличали железное здоровье, неприхотливость и ненавязчивость. Это был мой последний доберман. Больше я эту породу не заводила. Знала, что всех буду сравнивать с нею и все будут проигрывать. Не хотелось и начинать.
Я могу только повторить свой вывод: взрослые животные могут быть переустроены в другие семьи. Я не призываю отказываться от собак, боже упаси. Но есть ситуации, когда к этому решению приходится прибегнуть. Зачастую это делается в интересах собаки же. В своей жизни я помогала с пристройством дога, принадлежавшего молодому человеку, попавшему в аварию и разбившемуся насмерть. Из наследников - только старушка-мать. Пару стаффов, принадлежавших одинокой женщине с безнадежной онкологией. Да много подобных историй прошло перед моими глазами. Поэтому когда в комментарии в ответ на мои такие тексты набегают феечки с криками «Вывсеврети! Собак отдавать нельзя!» я понимаю только одно: люди не понимают о чем говорят. И о чем говорю я.
Когда мне пишут, что «мой Мусик никогда не привыкнет к новому дому и хозяину» я понимаю, что либо люди ни фига не понимают в Мусиках и не могут предсказать достоверно его реакцию, либо их Мусик – собака с порочной нервной системой. Ибо здоровая нервуха у собаки – это уметь справляться со стрессовыми обстоятельствами. Нет, здоровые кукушкой собаки – не бесчувственные идиоты. Да, они тоже страдают. Как и люди. Но страдания страданиям рознь. Думаю, и в вашей жизни встречались люди, страдания которых вызывали не только жалость к ним, но и уважение. А также те, кого хотелось удавить вместе с их страданиями. Вот у собак так же.
У меня с этой собакой связана еще масса интересных историй. Если вам интересно – дайте знать в комментариях, я продолжу эту тему дальше.