Рассказ "Случай на почте "
Дядя Боря живет один. С женой он развелся пять лет назад, сын Славка давно вырос и уехал далеко, очень далеко – в Германию. Мужчина никогда там не был, но знает, что сантехники там живут лучше, чем он здесь, в маленьком сибирском городке – так сын рассказал по телефону. Дядя Боря всю жизнь чинит краны, меняет унитазы, борется с засорами и спасает людей от подтекающих кранов, звук воды из которых может свести с ума любого, даже самого психически устойчивого, человека. Сегодня у дяди Бори выходной, и он идет на почту – отправить своему Славику посылку: носки из собачей шерсти, которые связала для него тетя Аня, и баночку меда из деревни. «Хорошо, конечно, там в Германии, но носки такие и мед натуральный там не найдешь – это точно», — сказал мужчина и пошел через дорогу к отделению связи номер пять.
Тетя Вера важно шагает по дороге, внимательно оглядывая с ног до головы всех прохожих. Её глубоко посаженные серые глаза цепко впиваются острым взглядом в лица встречных мужчин и женщин. На кого-то она смотрит осуждающе, кому-то благосклонно кивает, а после встречи с некоторыми презрительно фыркает, вздергивая вверх толстую губу. На почту идет тетя Вера, оплатить коммунальные расходы.
Наташа торопливо бежит по тропинке, она на ходу поправляет шапку, потуже завязывает шарф и напряженно смотрит на часы – у неё ровно двадцать минут, чтобы успеть сбегать на почту, туда и обратно. Надо забрать посылку из Москвы от подруги. Посылка очень важная – это для сына, для Ваньки, подарок, ему ведь пять лет исполняется через два дня.
Неторопливо, переваливаясь с одного бока на другой, подходит к крыльцу желтого одноэтажного здания пожилой мужчина в круглых очках, клетчатом шарфе и с кожаным коричневым портфелем в пухлой руке. Степан Васильевич осторожно поднимается по ступенькам на крыльцо почты. Надо пенсионеру оформить подписку на журнал «Вопросы истории», а то квартал заканчивается, сегодня последний день.
Вот такая компания собралась утром, в пятницу, в декабре, за три дня до нового года в светлом и просторном зале отделения связи номер пять.
На входе, на голубой тумбе, стоит елка, наряженная руками сотрудниц. Бумажные снежинки крепко приклеены на канцелярский клей повсюду, даже в самых неожиданных местах, к примеру, на красном пузатом огнетушителе и пластмассовой корзине для мусора. А главный человек здесь в эту предпраздничную пятницу – Евгения Николаевна Ануфриева. У неё даже бейджик на груди поясняет «ведущий специалист». Евгения Николаевна, переполненная чувством собственного достоинства, плавно выходит из подсобки, она смотрит поверх посетителей, куда-то вдаль и небрежным движением тонкой руки, украшенной браслетом-змейкой, отодвигает потертый стул на колесиках и садится. Вздыхает.
— Ох, опять эта сегодня работает… — раздается недовольный голос дяди Бори.
— И вам здравствуйте, мужчина в синей шапке, — ехидно отвечает Евгения Николаевна и презрительно усмехается.
Дядя Боря морщится и ставит перед главным специалистом свою коробку:
— Вот. Надо отправить в Германию, сыну моему.
— Да? Вот так просто. Да, сейчас щелкну пальцами и отправлю, — отвечает главный специалист, поправляя очки на длинном остром носу.
— Не, ну вы мне дайте бумажку, я заполню. Я же не знаю, что там вам нужно написать… — начинает оправдываться мужчина и коситься на людей в очереди.
— Мне от вас ничего не нужно. Это вам нужно отправить посылку. Смешно — «мне нужно», — кривит губы Евгения Николаевна, передразнивая дядю Борю, и вздыхает, закатив глаза. — Вот, пишите, — демонстративно кладет перед ним бланк.
Мужчина растеряно смотрит на строчки, поднимает глаза и виновато, как школьник, спрашивает:
— А что писать?
— Ага, может мне ещё за вас заполнить? — усмехается сотрудница отделения связи. — Все, идите, не задерживайте очередь.
А по череди проносится недовольный шепот. Дядя Боря беспомощно смотрит по сторонам.
— Мужчина, идите сюда! Я вам помогу, — это Наташа решается помочь растерянному человеку и получает за это от главного специалиста взгляд, полный презрения.
— Значит так. Мне надо заплатить за квартиру, — раздается громкий голос тети Веры.
— Квитанцию давайте, или вы думаете, я так все наизусть про вашу квартиру знаю, — недовольно отвечает Евгения Николаевна, поправляя брошку из перьев и бусин, на вязанной бордовой кофте.
— Вот. Только мне непонятно, почему за воду начислили…
— Вы думаете, я вам сейчас вот возьму и объясню, почему вам за воду начислили, — перебивает тетю Валю главный специалист, усмехается и устало откидывается на спинку кресла.
Тетя Валя начинает громко дышать, щеки её розовеют.
— Женщина! — начинает она грозно.
— Какая я вам женщина! — снова прерывает её Евгения Ануфриева. — Вот, читать умеете? На бейджике написано, как ко мне обращаться! —специалист раздраженно тыкает пальцем с розовым длинным ногтем себя в грудь.
— Ну, надо же! — выдыхает тетя Валя и начинает расстегивать воротник пальто. Ей от волнения становится жарко.
— Скажите, пожалуйста, уважаемая, а я могу здесь подписаться на журнал «Вопросы истории», а то может быть, зря стою, — подает голос Степан Васильевич.
— А вы сами-то, как думаете, уважаемый? Где, если не на почте на журналы подписываются, — ехидно отвечает Евгения Николаевна и пренебрежительно бросает перед мужчиной каталог на периодические издания.
— Нда. Спасибо, — удивленно поднимает густые брови Степан Васильевич.
И в этот момент в углу зала, за колонной кто-то начинает кряхтеть и возиться. Люди с удивлением замечают старенькую бабушку, которая с трудом встает со стула и, опираясь на деревянную палку, идет к очереди.
— Ой, бабушка, да вы бы сидели, — предлагает Наташа. — Я бы вас пропустила вперед, но не могу – очень тороплюсь. Извините… — с участием обращается она к старушке в старенькой потертой шубейке и выцветшем платке.
— Не волнуйся, миленькая, я подожду, — улыбается в ответ бабушка.
— Сидит здесь с самого открытия. Женщина, если вы собрались здесь до вечера оставаться, я полицию вызову. Это почта, а не дом престарелых! — громко говорит Евгения Николаевна и презрительно фыркает.
— Да, что же, это! Управы на тебя нет что ли! — восклицает возмущенно тетя Валя.
— Вон – книга жалоб и предложений, — равнодушно отвечает специалист почты и указывает на стенд. — Можете туда выразить свой праведный гнев. А сейчас у меня перерыв!
— Как перерыв? Я же не успею тогда… — волнуется Наташа. — Послушайте, у моего сына день рождения, а в посылке – подарок. Понимаете? А мне на работу надо, я не смогу в другой раз…
— Это не мои проблемы и не надо мне здесь на жалость давить, — сухо отвечает сотрудница отделения связи и встает со стула.
Неожиданно по залу проносится холодок, хотя дверь плотно закрыта. Лампы на потолке начинают мигать, все люди удивленно поднимают головы вверх. А потом раздается из угла какое-то бормотание. Это бабушка сидит на стуле, скрючившись, она раскачивается из стороны в сторону и что-то тихо шепчет. Евгения Николаевна уже собралась выразить по этому поводу ядовитое замечание, как на неё неожиданно нападает икота, да такая сильная, что и слова не вымолвить. Люди начинают над ней смеяться. А потом главный специалист такое вытворяет, что всем становится не до смеха.
— Вы все убогие твари! Ненавижу вас! — неожиданно выкрикивает Евгения Николаевна визгливым голосом. Она хватает, все, что под рукой и бросает в очередь: ножницы, стиплер, картонные коробки, — Уроды! Чтоб вы все сдохли!
— Ах, ты – дрянь высокомерная! — восклицает тетя Валя и лезет на стол к безумной Евгении Николаевне, которая, подтянув повыше, к самым подмышкам, свою вязанную юбку, мечется, хватая разные предметы и с визгом продолжает ими кидаться. — Я тебя сейчас скручу в бараний рог!
Тетя Валя чувствует такой прилив энергии, что без труда перелазает через преграду и железной хваткой вцепляется в руку главного специалиста.
—Убери от меня свои поганые руки! — раздается визг.
А бабушка в углу зала все продолжает раскачиваться и что-то бормотать. На её лице улыбка, а прищуренные глаза с интересом наблюдают за происходящим.
— Валька, держи её! Я тебе сейчас помогу! — дядя Боря в два прыжка оказывается рядом с женщинами. Его глаза горят азартом, он ощущает в каждой мышце силу, прям, как в молодости.
Вытаскивают Евгению Николаевну на середину зала. Мигающие лампы одобрительно жужжат, словно им приятно освещать происходящее.
Расправа длится недолго. Степан Васильевич высунув язык и промычав «Из-за таких сволочей Россия гибнет!», втыкает канцлерский нож в спину растерзанной сотрудницы почты, а Наташа наступает острым каблуком на запястье Евгении Николаевны и с улыбкой слышит хруст, а в нем сладкую месть. «Сыночка моего хотела обидеть, падла? Все вы такие, стервы бездушные…», — говорит злорадно молодая девушка.
***
А потом неожиданно стало тихо. Звенящая тишина куполом накрыла зал. Люди растерянно начали оглядываться, они с ужасом, изумлением и страхом поняли, что произошло. Тело Евгении Николаевны Ануфриевой лежало в какой-то нелепой позе, бордовая юбка неприлично задралась, открывая прямые, как палки, ноги в плотных колготках телесного цвета. Разбитые очки криво сидели на её длинном носу, волосы неряшливо торчали во все стороны. Дядя Боря начал пятиться назад, он споткнулся о туфель сотрудницы почты, коричневый такой, круглоносый туфель, с маленькой пряжечкой на ремешке…
— Я лучше завтра конверты куплю, — раздался голос из угла. — А ты, Наташенька, посылочку-то для дитятки своего забери. Вон она на третьей полке стоит, с красной наклейкой.
— Спасибо, бабушка…
Конец.