Это случилось 9 октября 2004 года. Я (то бишь из КЛЭО) и один комрад по имени Порка собрались встретиться в Москве и чего-нибудь скушать, а заодно потом и съездить за грибами в одно место в ближайшем подмосковье, которое нам обещал показать Рамштэйн (легендарный группенфюрер и синяк), вышедший из запоя после вскрытия своей очередной (четвертой) кодировки. По дороге к нам должен был примкнуть достославный таренщик и торчила Ку$т (тоже из клуба любителей ЭО), но прождав его в метро 15 минут, мы решили что он не придет и отправились по драгам вдвоем с Поркой. Как известно в Москве очень много всеразличных аптек, но очень мало таких, где продают препараты без рецепта. Обойдя около 10 драгов всего тимирязевкого района мы так и не нашли того, что нам было нужно. А нужен нам с Поркой был нейро-релаксант Баклофен. Мы было совсем уж отчаялись и хотели сожрать имевшийся в наличии у Порки циклодол, но тут на связь вышел Куст и мы, подобрав его на остановке, решили попробовать последнюю возможную мазу в аптеке на Петровско-Разумовской. Аптека та была большая, серьезная и государственная. Пошел я один и купил за 150 рублей баночку с пятьюдесятью крохотными таблеточками, на одной стороне которых была нарисована буква "B", а на другой цифра "25". Порка был очень доволен и я с ним сразу сожрали по 6 колес, затем он еще чуть подумал и захавал одно колесо дополнительно. Запив все это дело апельсиновым соком мы направились на платформу, чтобы встретиться с Рамштэйном и уехать из Москвы за грибами.
Вскоре мы подобрали Рамштэйна, но на станции Лобня нас высадили подлые контролерши. Пришлось подождать следующего поезда, а заодно и прикупить воды с сухарями. В электричке мы встретили какого-то волосатого чела, который просек, что мы едем за галлюциногенными грибами (вероятно, потому что Порка об этом декларировал чуть ли не на весь вагон) и завязал с нами разговор, он тоже оказался из психонавтов. Чувак сказал нам, что под Москвой грибы не сильные и их мало, но когда, на подъезде у платформе Некрасовская, Рамштэйн изрек "Обратите внимание направо - паломники!" и нашему взору из окна открылось огромное поле, на горизонте которого виднелись дачи, а по полю на карачках ползала отечественная молодежь, все мы радостно гоготали.
Попрощавшись с чуваком мы сошли на платформу и пошли в это поле. Зрелище это, надо сказать, завораживающее, потому что поле действительно огромно и растет на нем непаханая осока, а в осоке растут те самые грибы. Какая-то бабулька поинтересовалась у нас: "А что вы там ищете-то?", на что ей зло ответила проходящая мимо тетка: "Поганки они собирают!" Погода была солнечная но не очень теплая и мы, добравшись до окраины полей, вчетвером плюхнулись на коленки и стали искать в траве поганки. Долго рыскать не пришлось, первые грибки отыскал Рамштэйн, а потом начали находить и Куст с Поркой, хотя очень-очень маленькие. Как объяснил группенфюрер, это было вызвано тем, что к ним в Катуар каждый день приезжает куча "паломников" и собирает всё подчистую. А тем временем баклофен начал действовать: появилась странная слабость в мышцах и довольно сильное головокружение, все казалось просто замечательным. На поле кроме нас постоянно находилось еще около 30 человек (люди то приходили, то уходили), пообщавшись с которыми мы поняли, что много грибов тут уже не найти: все давно съели, и приезжать нужно после дождичка с утра.
Затем часа в два дня уехал на репетицию Куст, а я с Рамштэйном и Поркой продолжили культивирование. Изрядно проголодавшись, мы схавали, запасенные мною два бутерброда с котлетами и сухарями, а потом, немного подумав я и Порка приняли еще по три таблетки баклофена. Итого у меня в чреве бултыхалось уже 225мг. этого чудесного препарата. Головокружение заметно усилилось, я ощущал себя тряпкой на ветру. Баклофен начинает по-настоящему действовать примерно через 3.5 часа и нас накрыла первая волна. Если обернуться пару раз вокруг своей оси и резко остановиться, то мир продолжает еще длительное время кружиться в карусели. Порку волокло как поросенка: он падал смеялся и говорил глупости, в конце концов он упал и уснул. Решив его не беспокоить мы продолжали рыться в траве, а проходящие мимо люди подходили к Порке, щупали его пульс и удалялись, что вызывало у нас приступы здорового смеха невдалеке. Настало часа четыре и мы решили убираться домой, к тому же на поля приехали знакомые Рамштэйна с которыми он и собирался уходить нажраться. Грибов мы набрали мало, вернее, набрали то мы их много, но они были настолько крохотными, что этого едва ли бы хватило и на половину дозы. Мы разбудили Порку - тот уже ничего не соображал: стеклянные глаза, походка по синусоиде, неадекватный смех и тошнота, заставляли прохожих боязливо на нас поглядывать. Дело в том что у Порки вес поменьше моего и поэтому накрыло его быстрее да и дозняк баклофена был на 25мг. поболее. Около платформы я простился с Рамштэйном, в то время как Порка извиваясь стоял напротив какого-то молодого человека, указывал на него пальцем и хихикал, в ответ на что молодой человек пытался его игнорировать и отвернуться. Приехала наша электричка и мы сели в нее, вернее я сел, а Порка вбежал, чуть не растянулся в тамбуре и начал ходить с отрешенным видов из одного конца вагона в другой. Когда мне это, наконец, надоело, я его поймал и усадил на сиденье напротив. Со мной происходило тоже что-то очень странное: я ничерта не соображал, не понимал где я и что делаю, а еще периодически я как бы засыпал и просыпался только через несколько секунд. Вскоре я уснул совсем.
Пробудился я от того что какая-то женщина сказала мне: "Да вы что совсем обалдели!?" - и я понял что нахожусь в полувисячем положении с лавки, а мой портфель рухнул на пол. Напротив спал Порка. Оглядевшись я понял, что сейчас будет моя остановка и мне пора выходить, я решил разбудить Порку, чтобы объяснить когда будет метро. Порка проснулся посмотрел на меня отсутствующим взглядом, и затем я вышел из электрички. Это было большой ошибкой, я вполне понимал, что в таком состоянии ему будет трудно доехать до дома, но я уже сам ничего не понимал, я просто решил позвонить Порке через 10 минут, напомнить, что ему надо выходить. Я решил ехать к родителям, но это было непросто сначала я пошел в противоположную сторону, но затем, круто развернувшись, устремился в верном направлении. Попытался позвонить Butcher'у и он сразу заподозрил во мне что-то неладное, я сказал что меня "хуячит как свинью" и пообещал зайти к нему через пару часов. На меня смотрели люди на автобусной остановке, смотрели и все пассажиры в самом автобусе, в которой я попал с трудом, так как долго стоял, всматривался и соображал - мой ли это маршрут. Я достал телефон, чтобы позвонить Порке, но не смог этого сделать, потому что забыл как пользоваться мобильной связью. У меня началось предобморочное состояние: в глазах темнело и я приходил в себя только секунд через десять, мозг и зрение просто отключались, казалось будто бы я не еду, а телепортируюсь с места на место вместе с автобусом. Мне это нравилось.
Придя домой я спотыкаясь прошел в ванную, умылся, присел на диван и тут же уснул. Родители разбудили меня, но я ответил что просто сильно устал и пойду спать в свою спальню. Я отрубился.
Не знаю сколько времени прошло, но очнулся я от того, что меня тряс, склонившийся надо мной, отец. Оказывается во сне я стонал. Я сказал, что больше не буду и снова отрубился. Через минуту меня снова разбудили перепуганные родители, они говорили что я перестал дышать, весь покраснел. С меня действительно градом валил пот. Ответить я ничего не мог, потому что ничего не соображал. Отец пытался выяснить что со мной произошло, но я отнекивался и отмалчивался. Минут через десять меня начало рвать. Родители вызвали скорую и когда приехал врач я понял, что скрывать что-либо бессмысленно и рассказал ему про баклофен. Врач не ожидал такого поворота событий, позвонил в справочную службу с вопросом "что за препарат баклофен?", а затем заставил меня выпить 2 литра воды и еще разок как следует проблеваться. "В Склиф!"- сказал врач. Ну в Склиф, так в Склиф. Тем временем мои предки прошмонали мой портфель и догадайтесь что нашли? Правильно, банку с грибами. От меня они такого не ожидали. Собирая меня родители пытались узнать телефоны и имена тех, с кем я глотал баклофен, но я не говорил. Да я и не смог бы сказать потому что не помнил с кем я был, а уж тем более как их зовут. В конце концов они дали мне мой сотовый и я, беспокоясь, что с человеком-с-которым-мы-ели-баклофен может быть тоже плохо, с грехом пополам вспомнил первый попавшийся номер и сдал им... Куста. Хотя Куст баклофен не ел. Он даже грибы плохо собирал и ваще рано уехал. Ну сдал, так сдал.
На карете скорой помощи меня повезли в научно-исследовательский институт имени Склифасовского. Я не понимал куда еду и только изредка, когда меня тряс отец, выходил из обморока и догадывался где нахожусь. (В это же время на другом конце Москвы в одну из реанимаций привезли и Порку, похожего на червя, но это уже его история, пусть он и рассказывает...)
В приемной больницы меня уложили на кушетку-каталку и оставили тупить, а отец что-то объяснял докторам. Я сел. "О!"- удивленно сказал я, когда передо мной казалось бы из ниоткуда возник доктор в зеленом халате и начал задавать вопросы: как зовут? сколько лет? какое сегодня число? Над последним вопросом я всерьез задумался, потому как забыл не только число но и месяц. Доктор еще какое-то время смотрел на мои тщетные мозговые усилия, поправил свои очки и сложил руки на животе, а затем просто исчез. "О!"- сказал я во второй раз. Наконец пришел медбрат, я полностью разделся и меня повезли на инвалидном кресле в реанимацию токсикологии
. Мне стало смешно от такого зрелища: я абсолютно голый еду в кресле по-царски положив руки на подлокотник. В реанимации мне навстречу выскочили молоденькие медсестрички, уложили меня на кровать-каталку и крепко привязали к ней руки и ноги. В вене сразу оказалась капельница. Но больше всего мне понравилось, когда медсестра ставила катетр (это такая трубка, которую вставляют прямо в хуй и можно ходить в туалет-мешочек не вставая с постели). Я очень понравился медсестрам. Одна из них, ее звали Люба, похвалила меня и сказала что я очень милый, совсем не ору как остальные дураки. Медсестры удалились и я стал осматриваться. Я лежал в коридоре около операционной. Слева от меня находилась кровать с каким-то пропитым мужиком, который дергался, стонал и постоянно бубнил себе что-то под нос. Видать белка, подумал я. следующие 3 часа прошли просто волшебно: у меня в голове стоял дикий шум, зрение фокусировалось на предметах не сразу и я вспомнил технику заигрывания предметов из трансперсональной психологии. К тому же люди не ходили, а телепортировались по коридору, мое сознание пульсировало обмороком. Я разглядывал двух мух, одна из которых нагло приставала ко второй и полностью понял их инсектопсихологию. В операционной кто-то орал чтобы его развязали, кто-то пел. периодически ко мне подходили врачи, трясли меня чтобы я не засыпал и осведомлялись о самочувствии.
Глубоко ночью к нам в коридор вывезли еще одного пациента, который, увидев двух врачей, тут же осведомился: "Мужики, у вас нож есть?" "Есть,"-ответили те, но нож не дали, потому что пациентом был сифилитик с гематомой на всю голову, который пытался отвязаться от каталки. "Паша, доставай еще один Момент! Мы успеем!!"-заорал кто-то из соседней комнаты. "Яп-п-пр, блу-бля-бла, ебучий пень!"-достаточно четко ответил мужик с горячкой с соседней койки и продолжил монотонный бубнеж. Мне было смешно, я лежал привязанный к каталке и ржал. "Всем студентам надеть противогазы!"-донеслось из комнаты: "Вы что не знаете, что я нахожусь в одной палате с Путиным и Ельциным!?" Кажется у кого-то был бред с нехилым галлюцинозом. Вскоре из операционной вывезли 16-летнего паренька, которого в Склиф привезли с резаной раной живота и разодранными вкровь руками, он ничего не помнил кроме того, что пил водку с какими-то таблетками. Люба, проходящая мимо, погладила меня и попросила выздоравливать. Вскоре привезли опиушника, которого доктора сразу заставили петь песни, чтобы он не засыпал, и наркоман затянул: "На одной ноге я пришоооол свойныыы-ыыы, Привязал коняя сел я у жаныы-ы" И уснул. Тут же получил газетой по морде, сказал "А, понял!" и продолжил пение: "Но часу не прошлооо камисааар пришеее-оол..." "Ой, Клавдия, вызывай скорую, не могу больше! бл-тр-пр хлыб-пур-тур"-сказал мужик с белкой. Я весьма удивился, потому что так отчетливо ему удалось произносить фразы очень редко, одной из таких фраз была "ну, мы сели выпить с пацанаааами". Наверное мужик не врубался что уже несколько суток лежит в Склифе, а думал что все еще у себя на хате бухает с друганами. впоследствии оказалось что у него делирий на фоне гидроцефалии. Я пытался поспать, но у меня это плохо выходило потому что снизу гематомник визжал чтобы его развязали, на его голос непонятно огрызался делирик, из кабинета димедрольщик разглагольствовал про фашистов (теперь он уже не был в палате с Путиным, ему мерещилось, что его пытают в гестапо) совсем близко заунывно пел опиушник, получающий удары по щекам, да к тому же в другой комнате проснулся какой-то дед и уговаривал медсестру Аню у него отсосать. Но Аня в конце концов уговорила деда подпевать опиушнику. Я лежал и ржал, а еще меня пер баклофен. Каждые несколько секунд я терял сознание и периодически засыпал. Дышать было трудно и неохота. Незаметно наступил следующий день, врачи совершили обход. Около меня стоял главврач, а ему рассказывали как меня привезли в отделение с галлюцинозом и нервным срывом, главврач посмотрел на меня и произнес одно слово "гуляет". Я понял, что зраки у меня еще расширены и придется продолжать валяться, но зато Люба называла меня "чудесный баклофен" и я выглядел не так запущенно как остальные посетители Склифа, и это радовало. После трех дня приехали санитары и забрали меня в общую палату.
В общей палате мне досталась койка между двумя старыми дедами. Вроде бы нормальные стариканы, один даже предложил мне соку и я немного успокоился в том плане что обрел уверенность, что это токсикологическое отделение, а не психиатрическое. Но тут первый дед, который предлагал мне сок, прилег отдохнуть, но через несколько секунд громко сказал: "Пошла нахуй!" и перевернулся на другой бок. Я подумал, что это старческое, и не придал значение. Но когда через полчаса дед изрек: "Да отъебись от меня, я вот лежу ведь никому не мешаю. И ты не мешай!" мне стало смешно. Деду на почве алкоголизма мерещилась его назойливая жена. Ну да ладно, хоть второй дед вроде бы нормальный. Вон какой веселый, и ничего, что нашатыря обпился. Второй дед повернулся ко мне и между нами завязался диалог:
- Сынок, а мы где?
- В больнице.
- А где больница то находится, какое метро?
- Не знаю я.
- А тебя сюда как привезли?
- Да на скорой.
- Аааа, на машине, значит. А меня они сюда на самолете везли... Не знаю зачем им самолет понадобился, но я сюда на самолете летел.
Вот так я и жил еще три дня среди наркоманов и алкашей. Кормили плохо, посетителей вообще не пускали, на дверях охрана, и только менты иногда приходили, чтобы оклемавшихся опиушников принимать. Я починил одной медсестре ее плеер, главврачу рассказал как грибы едят, а то он бедолага думал что из них вытяжку LSD делают.
А когда меня из Склифы выпустили позвал меня к себе товарищ участковый. Ну я все телефоны стер, речь раскаяния подготовил, отмазки и т.д. Пришел к нему, а он сразу бумагу взял и писать давай с моих слов: Приехал в Москву и купил в аптеке баклофен, съел 9 таблеток с целью наркотического опьянения... "Стоп!"- говорит участковый: "Ты ж ведь понимаешь как я дело хочу повернуть... Может ты эти таблетки с какой другой целью принимал, ну болело например, что-нибудь. Так мы быстренько это дело и закроем!" Кароче написали мы будто бы я, утомившись в атлетическом зале решил снять мышечное напряжение, да и скушал баклофен в больших количествах. Кушал не в нашем районе ("Главное, что в Москве, а там не мой участок.") и один ("Ну друга мы писать не будем, а то и его придется сюда вызывать.") и самое главное: цели суицида не преследовал, а потому прошу меня и моих родственников больше по этому поводу не беспокоить. Свободен.
Дисклеймер: мой канал не пропагандирует употребление наркотиков. Употребление наркотических веществ вредит вашему здоровью. История рассказчика является лишь его личным опытом. За незаконное приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов предусмотрена уголовная ответственность. Статья 228 УК РФ.
