ЕТВ выясняет, почему зимы в Екатеринбурге стали теплее и к чему это может привести.
Февраль. Будний день. Утро. Вы надеваете теплую зимнюю обувь, выходите из подъезда и наступаете прямо в лужу. «Что, уже наступила весна?» — думаете вы и начинаете лихорадочно считать, какой сегодня день недели. Сначала вам кажется, что вы, как медведь, впали в спячку и пропустили екатеринбургскую зиму, но нет… Улицы сегодня именно такие: мокрые, грязные, скользкие и неприятные.
Последние несколько лет уральскую погоду трудно назвать комфортной. Ее лихорадит, словно она только заболела гриппом или получила укус мухи цеце. Утром вы попадаете под дождь, днем — под град, вечером — под снег. Вы уже не запоминаете, лето сейчас, осень или зима, потому что невозможно угадать, когда будет тепло, а когда холодно.
Резкие скачки температуры приносят с собой уныние и головную боль, которая не уходит после приема таблеток. А вы сидите в офисе и мечтаете о том, чтобы погода перестала сходить с ума и принесла нормальную холодную зиму и жаркое лето.
ЕТВ решил выяснить, что происходит с климатом в Екатеринбурге и почему морозы не задерживаются в городе надолго. Подробности нам рассказал старший научный сотрудник лаборатории физики климата и окружающей среды УрФУ Константин Грибанов.
Похолодание VS потепление
Ученые уже много лет спорят, что нас ждет: глобальное потепление или похолодание? Климатолог Константин Грибанов объясняет это тем, что географы и геологи смотрят на общую тенденцию, основанную на изучении изотопного состава кернов [слои льда, полученные из скважины — прим. ЕТВ] Антарктиды и Гренландии. Именно они содержат историю похолоданий и потеплений на Земле. По этим кернам специалисты также смотрят концентрацию углекислого газа, который определяет наш климат.
Содержание углекислого газа в атмосфере прошлой эпохи можно представить в виде волнообразной линии, где верхняя точка соответствует потеплению, а нижняя — похолоданию. Сейчас, по словам научного сотрудника УрФУ, климат нашей планеты находится в верхней точке (парникового газа много), поэтому некоторые считают, что дальше нас ждет похолодание. Но это не так.
«За последние 100 лет мы загадили атмосферу так, что похолодание не случится. Если раньше драйвером концентрации углекислого газа была температура, то сейчас все наоборот. Мы „насыпали“ парникового газа, и из-за него энергия на каждом квадратном метре Земли увеличилась. Это возмущение в пять раз превышает то возмущение, которое двигало климатом прошлого», — уточняет Константин Грибанов.
По словам климатолога, концентрация углекислого газа растет со скоростью больше двух миллионных долей [ppm — прим. ЕТВ] в год. Сейчас его содержание в атмосфере — 400 ppm или 0,004%. Кажется, что это немного, но такого показателя достаточно для того, чтобы на Земле было тепло.
Средняя температура по планете равна +15 градусам Цельсия. Если углекислый газ убрать из атмосферы, она упадет до -50. Поэтому совсем без него нам нельзя. Тем не менее, количество углекислого газа необходимо понизить до уровня устойчивости климата — 300 ppm, чтобы не спровоцировать катастрофу.
Но рост концентрации газа не сохраняется на одном уровне, поэтому ситуация обостряется еще больше. Каждые несколько лет рост будет удваиваться и к концу века содержание СО2 в атмосфере составит 1000 ppm. Научный сотрудник УрФУ говорит, что некоторые из нас смогут проверить это на себе:
Тысяча миллионных долей CO2 — это гигиенический порог, при котором некоторые люди плохо себя чувствуют. Обычно рекомендуют проветривать помещение, если в нем такая концентрация газа. Чтобы голова не болела, астма не обострялась и так далее. Если к концу столетия эта цифра окажется за окном, то не будет смысла открывать его, чтобы проветрить комнату.
Судьба уральского климата
Екатеринбургу повезло, потому что в нем нет вечной мерзлоты и большой реки, которая может затопить город при половодье. Также в уральской столице нет гор, с которых побегут лавины и ручьи. Вроде бы все хорошо, и глобальное потепление не должно беспокоить горожан, но Константин Грибанов отмечает, что есть другие неприятные вещи. Например, вероятность экстремальных событий.
Индекс экстремальных событий 30 лет назад придумали компании, которые занимаются страхованием имущества на случай природных катаклизмов. Эти фирмы посчитали, сколько надо денег, чтобы компенсировать потери людей, связанные с климатом. За три десятилетия этот индекс увеличился в 40 раз. «Вероятность экстремальных событий у нас на Урале будет возрастать. Это сильный ветер, ливни, снегопады, засуха с лесными пожарами», — прогнозирует климатолог.
МЧС постоянно предупреждает свердловчан о непогоде, но это не очень помогает. В октябре 2019 года ветер поднялся до 25 метров в секунду и повалил деревья, снес рекламные баннеры, перевернул мусорные баки и даже выбил дверь магазина на улице Бардина. Поваленные деревья помяли десять автомобилей на Ангарской и Амундсена.
Если вы гуляли на 9 мая в прошлом году, то наверняка помните ливень и град в Екатеринбурге. Канализация не справлялась с потоками воды, поэтому горожане надевали на обувь пакеты или шли босиком. Сотрудникам ГИБДД даже пришлось оцепить улицы у метро «Динамо». Из-за проливного дождя хотели отменить праздничный салют, но он в итоге состоялся.
Климатолог объясняет, что экстремальные события, в частности ветра, тоже связаны с потеплением: «Представьте, что у вас есть кастрюля с водой, которая слегка кипит на медленном огне. Это кипение аналогично ветрам, которые дуют в атмосфере. Если вы прибавляете огонь под кастрюлей, кипение усиливается. Так же усиливаются ветра в атмосфере. И вероятность ураганов становится выше».
Безнадежный прогноз
За последние 30 лет средняя температура воздуха в Екатеринбурге повысилась на градус-полтора. Мы напрямую влияем на этот процесс, потому что сжигаем органическое топливо: нефть, бензин, уголь, торф. Растения и фитопланктон [разные виды водорослей и цианобактерии — прим. ЕТВ] не успевают утилизировать поступивший углекислый газ, поэтому его доля в атмосфере возрастает.
Больше всего атмосферу портит автомобильный транспорт, но отказаться от него полностью человеку будет крайне сложно. Кроме того, пересадить всех на электрический транспорт не значит помочь экологии. Все зависит от источника энергии, с помощью которого вы зарядите свою машину.
«Чтобы зарядить электромобиль, нужно воткнуть его зарядное устройство в розетку, где-то получить электричество. Причем получить его не на тепловой электростанции, газовой или угольной, а на ветряной, атомной, гидроэлектростанции, термальной, приливной — любой, которая не сжигает никакое органическое топливо. Доля этой энергетики мала, а самое страшное заключается в том, что мощность всех бегающих по планете автомобилей в десять раз (плюс-минус) больше мощности всех электростанций на планете», — отмечает Константин Грибанов.
Если рассуждать локально, то некоторые города, в том числе Екатеринбург, могли бы пересесть на электротранспорт. Рядом с уральской столицей работает Белоярская АЭС, и большая доля электроэнергии здесь не связана с горением органического топлива. Поэтому в теории екатеринбуржцы могут заряжать машины, не выбрасывая в атмосферу углекислый газ.
Специалисты в основном разрабатывают проекты, направленные на спасение миллиардов людей и всей природы, а не частных территорий. Один из них: запустить в космос много космических ракет, повесить между Солнцем и Землей экраны для уменьшения тепла и по мере роста загрязнения увеличивать их. Но возникает вопрос: сколько топлива сожгут ракеты, чтобы вывести экраны? Константин Грибанов утверждает, что это угробит экологию до того, как экраны появятся на нужной высоте.
Другая идея связана с утилизацией парникового газа. «Эксперимент проводили в океане у берегов Антарктиды. Там, где водится фитопланктон, налили нитратных удобрений. Фитопланктон начал усиленно размножаться, потребляя углекислый газ из атмосферы. Действительно, какой-то эффект наблюдался. Но побочный эффект: передохла рыба, которая там была», — вспоминает научный сотрудник УрФУ.
К сожалению, пока у исследователей нет идеальных механизмов, которые заставят забыть о глобальном потеплении. Даже если люди резко исчезнут с лица Земли, углекислый газ продолжит активно выделяться, потому что человек уже запустил безвозвратный процесс.
Константин Грибанов приводит сравнение: «Представьте, что вы взяли огнестрельное оружие, нажали на курок, а из ствола вылетел снаряд с большой энергией и полетел что-то разрушать. После этого вы сделать ничего не можете. Догнать, остановить, спрятать его у вас нет энергии. Он уже полетел. И вот мы сделали то же самое».
Поэтому нам остается только одно: хотя бы отказаться от автомобилей и пойти пешком, чтобы ученые успели изобрести решение до того, как все мы перестанем свободно дышать.