Интересно разобраться со смыслом выражения "И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало". Его часто можно встретить в концовках русских сказок.
Мне по душе версия психоаналитика юнгианского толка М.-Л. фон Франц в ее книге "Психология сказки":
Подобные присловья в конце сказки являются неким ритуалом, совершаемым при выходе, ибо волшебная сказка переносит далеко в мир детских снов, в которых отражается коллективное бессознательное, но где нельзя остаться навсегда.
Другими словами, рассказчик таким образом помогает слушателю переключиться, покинуть мир волшебной сказки и вернуться в действительность.
Почему же по усам течет, а в рот не попадает? Интересный ответ нашелся у историка Д.И. Антонова. В статье "Концовки волшебных сказок: путь героя и путь рассказчика" он связывает этот факт с местом действия сказки - загробным миром, коим Тридесятое царство и является. Помните из публикаций о Бабе Яге? Герой должен отведать ее пищу, пищу мертвых, чтобы в этот загробный мир попасть.
«...Мы видим, что, перешагнув за порог сего мира, прежде всего нужно есть и пить», – писал В.Я. Пропп, – «Приобщившись к еде, предназначенной для мертвецов, пришелец окончательно приобщается к миру умерших. Отсюда запрет прикасания к этой пище для живых».
Интересно, что "мед-пиво" - не единственное угощение, которого рассказчик не вкушает. Есть в сказках и такие варианты:
«Я там был, вместе уху хлебал, по усу текло, в рот не попало»,
«кутью большой ложкой хлебал, по бороде текло – в рот не попало!»,
«подали белужины – остался не ужинавши»,
«кому подносили ковшом, а мне решетом»,
«дали мне блин, который три года в кадушке гнил»,
«тут меня угощали: отняли лоханку от быка да налили молока; потом дали калача, в ту ж лоханку помоча. Я не пил, не ел...»,
«дали чашку с дырой, да у меня рот кривой – мимо все бежало, в рот не попало»,
«а рыба-та у них была шшука, я по блюду-ту сшупал, когти-те задрал, ничево не набрал – так голодный и ушол».
Все эти угощения объединяет одна идея: их невозможно есть, и более того - они вызывают у рассказчика отвращение.
Как объясняет Антонов, рассказчик в этом случае границу миров не нарушает и к пище из Тридесятого царства притронуться не может, ведь он - в мире живых, и с тем как сказка завершается, граница становится еще более непреодолимой, теперь она и вовсе закрыта, а в рот, стало быть, ничего не попадает.
А вы пытались для себя когда-либо объяснить смысл этой фразы? Какие были варианты?