Дело было в сентябре далекого 1992 года. Я был студентом физмата Ярославского педа. Вся моя группа успешно перешла на третий курс, а я завис с сессией (из-за теории поля). Было у меня, как у богатыря, — три путя. Идти на поклон к завкафедры теорфизики, умолять и кланяться, кланяться и умолять. Идти в новую российскую армию. Или учителем в сельскую школу, им от армии давали бронь. Я был горд и амбициозен, но не до конца утратил инстинкт самосохранения, поэтому выбрал третий путь. Декан, добрейшей души человек, предложил мне на выбор два варианта: село Белое в самой глуши Пошехонского района (настоящий медвежий угол, ИМХО), от которого мне до дома добираться часа три минимум, а до института все пять (а я не бросил надежду на заочное обучение) и деревню с поэтичным названием Столбищи в Тутаевском районе, как раз посередине между моим домом в Рыбинске и институтом в Ярославле. Логично, что я выбрал второй вариант.
Итак, конец сентября, я с двумя друзьями, которые решили помочь дотащить три сумки со скарбом, высаживаемся с рейсового автобуса на отворотке к моей новой деревне. Оказалось, что до нее топать еще пять километров, с попутками нам в тот раз не повезло. Погода была не айс, прохладный ветерок и моросящий противный дождик. Видимо, чтоб я четче прочувствовал всю глубину своего падения.
Школу мы нашли без труда, достаточно новое белое кирпичное двухэтажное здание. Директор Светлана Петровна, крупная женщина лет 35 с пышной химией на голове, встретила нас в фойе. Пригласила меня в свой кабинет, где мы достаточно быстро порешали оргвопросы. Дали мне ставку учителя физики, информатики и астрономии с зарплатой в полторы стипендии. Правда, стипендия у меня всегда была повышенная. От школы выделили двух(!)комнатную квартиру в новом кирпичном доме, другой не оказалось. Колхоз даже дал мне напрокат холодильник, а от школы дали стол и два стула. Родители привезли с дачи диван и кухонный стол.
Надо заметить, что Столбищи была не совсем обычной деревней, ее недавно построили, порядка двадцати двухквартирных домиков и два трехэтажных кирпичных дома. Большая часть жителей были русскоязычные переселенцы из Средней Азии, бежавшие от торжества демократии. Так историком в школе работал декан Душанбинского университета, а заведующей молочной фермы была заведующая отделением Ошской больницы.
Конечно не все было радужно. Такое ощущение, что переселенцы сами строили эти дома, так как в большой комнате у меня были такие щели и сквозняки, что холодильник мне не пригодился всю зиму, в комнате температура выше 12 градусов не поднималась, а обитал я в маленькой комнате и на кухне.
Работал я четыре дня в неделю, вел физику в 7-11 классах, информатику в 10 и астрономию в 11. Детей в классах было не много: в 7 — 12 человек, в 8 — девять, в 9 — восемь, в 10 — шестеро, а в 11 — четверо. Одиннадцатиклассники были младше меня всего на год-два. Было мне в ту пору прекрасную осемьнадцать лет)).
Чем была чудесна деревенская школа того времени? Дети и родители к учителям относились очень уважительно. Я для всех, даже в нерабочее время, был только Михаилом Владимировичем и никак иначе. Директриса и завуч не доставали с проверкой планов уроков и прочей бюрократией, пару раз посетив мои уроки, они прониклись моим педагогическим талантом и предоставили мне карт-бланш в ведении уроков. Тупое пересказывание параграфов из учебника я терпеть не мог. Посмотрев тему в учебнике, развивал ее, как правило, на доступных и привычных для ребят примерах.
Раз в два месяца под эгидой районо проводилось методобъединение учителей на базе одной из школ района. В ноябре выпала эта честь нашей школе. Тема была «Индивидуальный подход к обучающимся». Мой открытый урок в 8 классе был на втором уроке, а на третьем биологичка проводила свой в 9 классе. Кабинет физики, биологии и химии у нас был в одном флаконе и биологичка заняла всю доску, исписав ее вопросами к викторине, и завесив шторкой. «А как же я буду материал давать?» - спросил я. Но коллеги помоги и добыли мне переносную доску 60х90, с которой я и ходил от парты к парте, практически тыкая носом в нее учеников, и помогая им собирать электрические схемы на тему «Законы Ома». Мой урок произвел фурор. Чиновница из районо предложила мне возглавить методическое объединение учителей физики района. Я пытался заметить, что я ушел после второго курса и ни одного занятия по методике преподавания посетить не успел, но ее это не смутило. Но моя скромность и природная лень восторжествовали, и я отказался.
С тех пор я стал у директрисы любимчиком, она пообещала мне на следующий год классное руководство, заведование кабинетом, отобрав его у биологички, и еще каких-то пряников (уже не помню каких). А, вспомнил, компьютерный класс ей обещали поставить в следующем году и я был бы его королем.
В общем, все складывалось неплохо. Я восстановился на заочке, сдал летнюю, а потом и зимнюю сессии. С едой в колхозе было гораздо лучше, чем в голодном Ярославле. Всегда было свежее мясо и молоко по смешным ценам, друзья периодически приезжали ко мне затариться. А после того, как я починил телефонный аппарат на ферме, ее заведующая (бывшая врач) отпускала мне молоко бесплатно, от лучшей частной коровы деревни. Местные сдавали излишки молока на ферму. Выпивал я по 2 литра в день и какое это было молоко, м-м-м… Полбанки сливок, полбанки молока.
Одно было плохо в сельской школе, как ни праздник, так широкое застолье, от блюд ломились столы в учительской. Все пили водку и всем наливали одинаково и мужикам и женщинам и детям типа меня — по половине граненого стакана за раз. А я-то думал, почему так плохо выглядят заочники, приезжающие в институт на сессию и проведшие уже не один год в деревне.
А после сдачи выпускных в школе был такой «банкет», что я понял — надо бежать. И побежал. А куда? Об этом в другом рассказе.