я в очередной раз достаю тетрадь
с запылённой временем и «завтраками» полки
смотрю на страниц пустеющих гладь
в столе не исписанных ручек колья
чем дольше смотрю, тем яснее видно
как много упущено через решето клеток
мне в спину вчера гогочет ехидно
а в завтра сквозь лист не увидеть света
рука тянется к чистой странице
как рука больного к своему чумному доктору
«хотя бы точка, так нельзя остановиться»
но никак не справиться с этой патологией
чем дольше вглядываюсь в чистоту листа
тем четче вижу ясно-белый оскал
хорошая работа какого-то дантиста
а между ней разжевана душа авантюриста
глаз упал в белизну тетради
и скачет из клетки в клетку, тресясь истерически
куда побежал, дядя!
ничего не видно, постой, клинический
я вижу заснеженное, белесое поле
мой друг нервный скачет, первым оставляя на нем следы
даже тут больше текста, чем в моей недописанной роли
отпечатки ровнее, чем в корявых строках ряды
да каких там строках, хоть бы звук рука нашкрябала
тишина издохла от тоски и стабильности
и выхода нет, душа уже продана дьяволу
вдоль горизонта страниц лягу, не желая расти
глаз устал, упал
замёрз
накрылся одеялом века
он думает, я всерьёз
изображаю заинтересованного человека
молча поднимаюсь из бледного сугроба
и отряхиваться не от чего, там пусто которые годы
моргаю раз
второй
а в сугробе, под крышкой гроба
осуждающий взгляд мыслей свободы
свист чайника, как полицейский пьяницу,
выдернул в суровую реальность
померещилось? спала?
какая разница
я забыла что-то
что-то потерялось
и, пытаясь вспомнить, беру тетрадь
закрываю молча, кидаю ручку
она не знает, сколько ещё ей на полке стоять
хороню себя снова,
собственноручно