Совпали три события, что привело меня к одному любопытному размышлению. Всё началось с того, что я прошёл игру «МОР» (римейк «Мор (Утопия)», также игра известна, как Pathologic 2). Затем в процессе обсуждения МОРа вспомнилась лекция одного из разработчиков игры, Николая Дыбовского. (На самом деле он основатель студии Ice-Pick Lodge и, по сути, основной автор МОРа.) Лекция называлась «Костяной дом». Третьим же событием стал сборник рассказов и статей Татьяны Толстой «Не Кысь», в котором я прочёл рецензию на книгу Андрея Макина «Французское завещание». Вывод, который я сделал в результате совмещения этих трёх моментов, состоял в том, что рецензия, как и любой акт творения, может (и даже хорошо бы ей) нести в себе трансформационный аспект. В смысле, менять читателя, позволяя ему смотреть на вещи под иным углом. Чтобы чуть проиллюстрировать этот момент, расскажу подробнее про упомянутые объекты.
Начнём с лекции Дыбовского «Костяной Дом». Она содержит, во-первых, краткое изложение концепции того самого дома. Согласно видному фольклористу Владимиру Проппу, такой дом в сказках является отражением ритуала инициации членов племени. Попадая в Костяной Дом, мальчик символически умирает и становится мужчиной, воином. Во-вторых, в лекции Николай Дыбовский высказал идею о том, что компьютерные игры позволяют творцам создать своего рода «костяной дом». То есть игры могут являться инструментом для перерождения игрока, вынуждать его к изменениям. Кроме того, Николая делился рассуждениями о конкретных элементах, которые разработчики пока не используют в играх, или используют редко. Важный нюанс — лекция была рассказана в 2005 году и с тех пор многое изменилось. Впрочем, игр, созданных в соответствии с концепцией «костяного дома», до сих пор немного. Для дальнейшего мыслительного процесса, впрочем, важна сама идея «костяного дома», как опыта, передаваемого разными способами. В разных форматах.
От разработчика игр перейдём к последнему на сегодняшний день его творению. «МОР» является воплощением концепции «костяного дома» в играх. По сюжету в отдалённом степном городе зарождается опасная болезнь, и перед героем игры ставится задача за 11 дней найти лекарство. Что почти невозможно, и потому игроку предстоит носиться по городу, словно по углям, нигде не останавливаясь и не задерживаясь. Нет почти ни одного момента с самого начала игры, когда можно перевести дух и считать себя в безопасности. Времени не хватает, аватар игрока всегда уставший и голодный, солнце уже заходит, а список дел хорошо если наполовину сократился. «МОР» — вещь некомфортная для игрока. Через искусственно созданные условия она добивается от игрока изменения способа мышления. И речь не просто о понимании правил игры, хотя и это тоже. Смысл именно в поиске другого подхода к восприятию задач... Язык, тем более мой, здесь очень плохо справляется с передачей идеи. В «МОР» проще один раз поиграть, чем пытаться объяснить, как он работает и почему это шедевр (Дыбовский — гений!). Отсюда для дальнейшего мыслетворчества возьмём идею о том, что комфорт, развлечение — далеко не всегда должно стоять во главе угла. Реципиент (игрок, читатель, зритель) обязан встать перед выбором, делать который он не хочет, но вынужден.
Наконец, перейдём к рецензии Татьяны Толстой на книгу Андрея Макина «Фрацнузское наследство». В этом тексте больше всего меня поразила попытка откопать что-то хорошее в книге, смысл её существования. Судя по некоторым словам и формулировкам, самое интересное, что есть в этой книге — это история её публикации*. Кроме оной, в наличии буквально пара стилистических находок и вопросов для читателя. Однако то, что делает Татьяна, выходит за грань рецензии. Она описывает своё, очень индивидуальное, восприятие книги и этим сочиняет собственную, виртуальную книгу, не существующую на бумаге. При чем Татьяна не отходит далеко от объекта рецензии. Собственно, сама рецензия её не волнует, вердикт в конце текста выглядит отмазкой, мол, ну вот, видите, обязательную часть я выполнила. В этом тексте важно то, что рецензия, как самостоятельный текст, вовсе не обязан в своём центре иметь объект рассмотрения. Вместо этого книгу (фильм, игру и т.д.) можно использовать, как стартовую площадку для рассуждений вовне.
Объединяя все три найденных тезиса воедино, получаем следующую конструкцию. Рецензия, как любое высказывание, имеющее одного автора, может воплощать в себе нечто большее, чем попытку охарактеризовать художественное произведение. Используя различные инструменты языка, автор может поставить перед читателем увиденную в произведении проблему. Поставить вопрос ребром, вынудить читателя сделать выбор. Пусть даже это выбор закрыть вкладку и пойти дальше.
Конечно, на этом месте можно смело заявить, что всё просто — это уже не рецензия, а художественное произведение с собственной жизнью и смыслом существования. Настоит заметить, что такой текст всё равно будет сохранять привязку к основе, к «рецензируемому» объекту.
Также стоит заметить, что при попытке вообразить такую рецензию у меня не возникает никаких чётких образов, кроме всё той же Толстой. Можно ещё указать на более близкий лично мне текст — попытку пересказать опыт игры в МОР от человека, скрывающегося под псевдонимом «Хроно Сон». Однако этот текст не является даже попыткой рецензировать, это больше похоже на инструкцию к игре, на которой оттиснуто личное впечатление.
Завершая мысль на пару абзацев выше, я хочу сказать, что рецензия достаточно свободная форма и может ставить целью трансформацию читателя в своем списке.
Можно заявить, мол, ничего подобного. У рецензии есть цель — рассказать потенциальному рецепиенту произведения искусства о том, что оно из себя представляет. Сказать в целом о форме, о качестве, о сути. Попытка же работать с рецензией, как с самобытным произведением искусства — несколько за гранью уже рецензирования произведений. Что, на самом деле, вполне сочетается с моим желанием самовыражаться путём написания рецензий, а вовсе не являться функцией простановки оценок произведениям.
Другой встречный вопрос может звучать так — а нужна ли такая рецензия? Если в голове у меня нет других подобных рецензий, возможно, это говорит о их тщетности. Вынудить читателя к трансформации можно куда эффективнее художественным текстом. Рассказать человеку сказку проще, чем сочинять о ней рецензию, которая должна оказать такой же эффект. На это я отвечу, что имея на руках лимоны, проще сделать лимонад, а не яичницу. Огромное блогерское сообщество, равно как и многие тысячи пользователей сайтов вроде Кинопоиска, выражают своё мнение в виде отзывов-рецензий. Один из самых известных российских видео-блогеров, Евгений Баженов, по сути, уже использует формат обзора для того, чтобы доносить свои идеи. Вот, кстати, в некотором роде ещё один пример вышеуказанного формата.
Пожалуй, на этом основная мысль выражена. Я не знаю, имеет ли такой формат право на существование, но он определённо может существовать. Не знаю также, способен ли я писать такие рецензии, хотя определённо, в обозримом будущем попробую. Также под конец написания текста меня терзают смутные сомнения относительно всего — и в частности о том, не являются отзывы и рецензии уже подобными текстами с собственной жизнью и намерением. Ведь их авторы движимы зачастую не желанием рассказать о художественном произведении, но эмоцией, связанной с ознакомлением. Вызвериться, если речь о плохом кино, или наоборот, нести благую весть о потрясающей книге. Но мне всё же кажется, что если это и можно записать в категорию описанных выше рецензий, то в самый примитивный их вид, когда собственная мысль выражается неосознанно. Я же пытаюсь говорить о тексте, который пишется с оформившейся мыслью.
Вот теперь точно всё. Если есть что сказать, буду рад почитать ваши мысли в комментариях.
* Русскому автору, пишущему на французском, пришлось соврать, что это перевод с русского, и сочинять «оригинал», т.е. перевод на русский, чтобы рукопись опубликовали. Как это сработало, я так и не понял, хотя перечитывал эту историю несколько раз в разных источниках.
#рецензии #текст #филология #pathologic2 #icepicklodge