Н. Сухицкий
Л О Х
Б Е С П Л А Т Н Ы Й С Ы Р
ЧАСТЬ 12
У Романа Викторовича мягкий, нежный, ласковый голос, с детства не любит неправду, но не когда не скажет об этом в глаза, промолчит и прекратить общение.
Роман Викторович стал глубоко верующим человеком. Каждое утро и вечером читает молитву.
В своём кабинете в правом углу установил полочку, укрепив иконы, поставил лампаду, почти каждый вечер её зажигает. Встаёт перед иконами, читает молитву.
Степан Петрович, увидел сидячего на скамейке Романа Викторовича, рукой позвал его к себе.
Подъездная дверь была открытой, Степан пропустил вперёд Романа Викторовича, от уведенного он ужаснулся: - ступени лестничного марша заплёванные, стены подъезда, в разные цвета расписанные фломастерами. Облупленные стены вокруг дверей, на почтовых ящиках висят остатки объявлений. Недалеко в подъезде от входа свален выезжающими жильцами всякий ненужный хлам. Какие – то стулья, кровати, матрасы и сверху набросано тряпьё. На стенах подъезда видны красно – бурые пятна. Они поднялись на второй этаж, на лестничной площадке было темно, Степан зажег спички, Роман Викторович увидел – дверное полотно входной двери квартиры номер два заколочено досками крест - накрест.
Степан быстро открыл входную дверь квартиры номер два, Романа Викторовича вошел в царство хлама, толстого слоя пыли. В комнатах квартиры царил полумрак, окна на половину забиты остатками фанеры. Всюду по всей трёх комнатной квартире пыльные, отставшие от стен обои. Во всех комнатах квартиры старые сломанные стулья, вдоль стены в первой комнате старая двуспальная софа, сверху покрыта лохмотьями.
Вся в лохмотьях софа служила Степану Петровичу постелью. Посредине комнаты Степан смастерил русскую печь. Дымоход от русской печи встроил в вентиляционный канал и зажигал её только в холодное время суток, на ней приготавливал себе пищу.
В правом углу зазвенело, Роман Викторович не уделяйте на это внимание, дребезжит, пускай дребезжит, привык я к этому, не уверено и с каким – то не свойственному ему голосу произнёс Степан.
Присел на софу, отодвинул тряпьё Степан свойственной ему манерой, поглядывая на Романа Викторовича, стал рассказывать: «Ежедневно, ровно в ноль, ноль часов в том углу, показал рукой, где только – что звенело, раздаётся треск и медленно сползает тень от потолка по выцветевшим обоям на пол». Говорят, несколько раз повторил Степан, развёл после этого руками и произнёс: «Удавился полковник. Проворовался. Семья сразу съехала. Но он остался». – Вот сколько лет прошло, и замолчал, посмотрел на зеркало, установленное между двух забитых наполовину окон.
Роман Викторович, повернул голову в сторону Степана и сразу не понял, что произошло с ним: - лицо белое, дрожащими длинными худыми пальцами Степан, ухватившись за пуговицы, но не может расстегнуть пальто. Поворотом головы Степан показал Роману Викторовичу посмотреть на зеркало, в котором отображалась фигура человека и медленно перемещается в сторону угла. Внутреннее пересилив себя, Роман Викторович, выпрямился, расправил груди и медленным шагом направился в сторону удаляющейся фигуры человека. Невиданная сила обхватила грудь Романа Викторовича и медленно вверх приподнимает, захотелось ему кричать, но голос не реагирует, только шевелятся одни губы. Сильный писк крысы, раздавался из противоположного угла, и разносился по комнате с разной частотой, отвлекая присутствующих.
Неосознанно Степан выкрикнул, - Машенька! - Машенька! - где ты? И только придя в себя, Степан заметил, что Роман Викторович стоит на сломанном диване с расстёгнутыми пуговицами в пальто. Роман Викторович заикаясь, попросил воды и спустился с дивана, присел на стул.