У нас то в деревне, как водится, бабы постиранное в реке Большая Кеть полоскали. Благо деревня у реки поставлена была, ещё при столыпинском переселении. Мокрое в бадейки положат, подцепят те бадейки коромыслом и семенят на берег. Вода в реке чистая, быстрая, всё выполощется без остатку. Уже потом, когда водопровод в деревне проложили, перестали бабы таскать белье на реку. Туда то с крутой горушки и спускаться не очень сподручно, того гляди с тяжестью вниз скатишься, а обратно к деревне подняться с выполосканным бельем вообще беда. Спину ломит, руки замерзли, и сил нет, а ещё эта горушка перед глазами. Но все равно, нет нет, а принесут на реку дерюжки напольные, да половички полосатые, коих в каждой избе полным полно было, и кои стирались до выбеленного состояния.
Та история ещё до войны была, уже и имен не вспомнилось. Был у татарки сынок, уже здесь, в Сибири, она его родила. Мальчонка болезный. Толи в переселении тяготы сказались, то ли трудная жизнь по приезду отозвалась, только чахлый парнишечка был. Зимой дома у печи сидел, да изредка на остальную ребятню из окошка поглядывал. Весной да осенью бабка его, местная лекарка, часто пользовала, от простуд да хворей всяких. Вот он и привык всюду хвостиком за бабкой, да за мамкой следовать. Ребятишки его в свои игры не принимали особенно, опасались - неровен час зашибут играючись. Вот и на речку за ними, так же. Мамка с бабкой стираться, а мальчонка в воду уставится, завороженно наблюдает, как вода по камешкам течет - серебрится, и не оторвать его. Женщины лишь поглядывают, чтоб чересчур не увлекся, да не упал в воду.
Как то он в такой приход и углядел, что среди камешков один необычный. Маленький, меньше горошины, но круглый, и будто изнутри светом подсвечивается. Он этот камешек и ухватил. И в отличии от речной гальки, что в реке переливается и блестит, а будучи вытащенной на сушу бледнеет и теряет свою привлекательность, тот белый камешек и на воздухе не утратил своего очарования.
Мальчонка показал родным найденное сокровище, и бабушка сказала, что это настоящая речная жемчужина. Уже вечером, перед сном, он бабушку упросил рассказать не сказку, а про эту жемчужину. Ну старая и поведала, что этот жемчуг издавна добывали на реках, а росли жемчужины в раковинах, что живут на песчаном дне реки. Из жемчуга делают бусы и четки, а ещё из жемчуга делают серьги, что капельками свисают из ушей женщин. И даже татарские княгини не брезговали украшений из речного жемчуга. Парнишка загорелся собрать жемчуг для мамы и бабушки, уже засыпая он представлял бусы у мамы на шее и четки в руках у бабушки. Наутро, первую свою бусинку он завернул в лоскуток убрал в разбитую крынку, что была поставлена за печкой, и куда складывались мальчишеские ценности.
С тех пор, малец ждал, не мог дождаться, пока взрослые пойдут на реку. Одного его не пускали, а к ребятам постарше он подходить не решался. По приходу на реку, он сначала сидел на бережку, высматривая у кромки воды подобный камешек, потом осмелев, начал ходить по мелководью. Мать да бабка, сначала выгоняли его на берег, опасаясь, что от холодной воды он опять сляжет, но со временем, видя, что последствий от речной воды не происходит, уже начали дозволять ему ходить по воде подолее.
До начала осени пареньку попалась только одна жемчужина, но она была не такая красивая, как первая. Была она с одного боку как придавленная, и размером слегка поменьше. Но зато мальчишки, купавшиеся неподалеку, узнав от него, что такие камешки растут в раковинах, накидали ему целое лукошко этих раковин со дна ямы, куда ныряли ради развлечения, и в доказательства поднимали со дна камешки и раковины. Лукошко он едва дотащил до дома. Сам не умея открыть раковины, он попросил сделать это деда, который вывалив это добро в котелок, залил все кипятком, из бани и подержав некоторое время, широким плоским ножом вскрыл все раковины. На удивление, в раковинах нашлись ещё три жемчужины, одна из которых была поболее первой. Дед с усмешкой отдал изнывающему мальчонке его улов и ушел в дом, а паренек все рассматривал преобразившиеся раковины. С верху темные и невзрачные, внутри они нежно переливались перламутровыми оттенками, такими же как его жемчужины.