«Пропал ребенок, приметы…» Редкая неделя в Екатеринбурге обходится без новостей о потеряшках. Почему они бегут? И можно ли их остановить?
Пропажа ребенка — страшный сон для родителей. Чтобы понять это обволакивающее чувство страха, достаточно вспомнить чувство, когда ребенок не отвечает по телефону или задерживается, и помножить его на тысячу.
С первым теплом традиционно приходят беспокойные новости о пропавших детях, в том числе тех, кто летит к огням большого города, как маленькие мотыльки. Читая такие новости невольно думаешь: «Вот вы, дурачки, пожалуйста, найдитесь».
Кто они, куда идут и такие ли уж дурачки? ЕТВ обратился с вопросом, почему убегают дети, к психологу Оксане Капустняк, которая около 20 лет работала в Центре социальной помощи семье и детям Артемовского района, и координатору отряда «Лиза Алерт» в Екатеринбурге Станиславу Казакову.
Оксана Капустняк, психолог: «Иногда уходят дети, утратившие образ идеальной мамы»
Бродяжничество как стиль жизни, а не вынужденную меру, выбирает всего 8% взрослых и 3% детей. Бывают причины эндогенные: особенности в развитии психической сферы. К этому ведут и социальные мотивы: например, ребенок дезадаптирован, у него нет ресурса для общения с другими детьми. Есть и третья причина, более сложная: это некая мода, которая запускается, например, в соцсетях.
Но независимо от того, почему ребенок бежит из дома, ключевой момент — от плохого не бегут. Процесс бродяжничества всегда запускается в сложных ситуациях, даже если семья живет за неким фасадом благополучия.
В Центре социальной помощи я очень много работала с детьми, которые подолгу одни сидели дома: родители либо уезжали на заработки, либо просто их бросали. Например, муж сидит в тюрьме, а жена закрутилась… Часто в таких квартирах организовывается наркопритон. Это становится невыносимым обстоятельством для проживания. Есть семьи, где детей бьют, где они голодает или испытывают постоянное унижение (или даже сексуальное насилие). Эти обстоятельства невыносимы, и ребенок от них бежит.
Даже если говорить о том, что побегом ребенок пытается привлечь внимание, на это тоже есть причина. Он субъективно воспринимает ситуацию эмоционального отвержения в семье как очень тяжелую. Ему лучше уйти на улицу, где его в какой-нибудь компании (иногда дурной) примут и скажут: «Ты крутой». Он получит то, чего ему не хватает — эмоциональное приятие, любовь. И не будет думать о том, что этой любовью его обволакивают некие криминальные группировки.
Социальной причиной побега могут стать и невроз акцептации. У детей в раннем возрасте не сформированы навыки привязанности к родителям, например, если ребенок плачет, а его игнорируют, он не может выстроить диалог с окружающим миром и близкими людьми.
Или депрессии, когда в бродяжничество уходят дети, которые утратили образ идеальных взрослых: матери, отца или какого-то другого значимого человека. Такое может произойти, если ребенка передают как вымпел из рук в руки, или когда нет чувства стабильности, например, из-за многочисленных переездов. Но чаще всего потерян образ идеальной мамы.
Как проблемы ребенка — отражение проблем в семье, также проблемы молодежи — отражение проблем общества.
То есть бродяжничество — это лишь один из способов справиться с проблемой, вызванной социальными причинами. Кроме него есть еще и пиромания, адреналиномания, клептомания, игромания...
Ко мне однажды дедушка привел внука, которого воспитывал один. Когда я начала разбираться, в ситуации, стало понятно, что подростку не хватало общения с отцом, которого уже не было в живых. Дедушка воспитывал мальчика строго. И это было бы приемлемо в иной ситуации, но у мальчика был невысокий интеллект, не было чувства успеха среди сверстников, а дедушка заставлял его заниматься огородом.
У ребенка случались вспышки, когда он мог сесть в любой поезд и уехать в любую область. Он просто гулял, его находили правоохранительные органы и возвращали. Работать пришлось и с дедушкой, и с внуком, чтобы найти взаимопонимание. Чтобы труд на огороде остался, но и чувство свободы появилось. Кстати, последние рецидивы у подростка были из-за девушки, то есть он стал ездить не в случайные города, а потому что влюбился. Возможно, она замещала образ потерянной идеальной мамы. Сейчас молодой человек уже вырос и работает, несмотря на то, что у него были проблемы в развитии.
Пример психолога, и вообще тема пропажи детей очень хорошо показана в фильме «Невероятное путешествие мистера Спивета» с Хеленой Бонем Картер. Несмотря на обилие гротеска, главная мысль понятна и заставляет задуматься. Гениальный мальчик, который живет на ранчо и не находит своим невероятным знаниям и изобретениям применения, переживает страшную трагедию. В результате несчастного случая погибает его брат-близнец, его полная противоположность. Папина гордость, сорвиголова, храбрый и веселый мальчик.
Тот факт, что парень застрелился в ангаре, в семье не обсуждается — это табуированная тема. Мама с папой уходят в себя, так же поступает и старшая сестра, которая только и витает в мечтах о конкурсе красоты. И вот десятилетний Т.В. (так его называют) собирает чемодан и едет на товарняке получать престижную награду за первый в мире вечный двигатель.
Он едет в сообщество, которое пока не в курсе, что Т.В. всего лишь ребенок. Везде его сопровождает фантом брата. В момент, когда парень получает награду, он говорит про магнитное колесо ровно две минуты. После начинается долгая исповедь про то, что случилось с ним и какую вину он испытывает все это время. Мать вынуждена все это обсудить в телешоу, объяснить, что она его любит и не винит. Семья делает шаги к диалогу. Но какой ценой? Хотя… Наверное, не самой ужасной.
Станислав Казаков, координатор отряда «Лиза Алерт»: «Сегодня детей сложно остановить рассказами о маньяках»
Дети пропадают одинаково как из так называемых неблагополучных, так и из благополучных семей. И ищут всех одинаково. Например, девочка Саша пропала в то время, когда в квартире распивали алкоголь. Старшая сестра пришла и подняла тревогу. А есть другая история, из Томска, где девочку просто перенесли через забор детского сада.
Бегунки, которые осознанно уходят из семей или несутся на встречу приключениям, скрываясь условно от домашнего насилия или гиперопеки, начинают это делать лет с десяти. Истории детей до 12 лет — это побег от домашнего насилия, жажда приключений (пошли с другом и началось). Помню свой первый побег. Мне было 11 лет, я жил в маленьком городе и очень любил большие автобусы. Поэтому сейчас, задавая вопрос 11-летним «чего бежали-то?», часто слышу ответ «захотелось» и понимаю их. Например, парень сбежал, чтобы съесть хот-дог — мама говорила, что их есть нельзя, это неправильная еда. А он просто хотел этот хот-дог из IKEA. Там мы его и нашли.
Но чаще всего убегают подростки 14-16 лет. Это самый пубертат и юношеский максимализм, ромео и джульетты. Плюс подавление личности, конфликты с родителями. Когда взрослые видели в своих детях детей, а тут раз — и они уже взрослые. По крайней мере, так считают подростки. Начинаются конфликты отцов и детей, хлопанье дверьми.
От некоторых историй просто шевелятся волосы. Мы вместе с полицией искали 14-летнюю школьницу, и я читал сводные по поиску… Становилось страшно от того, как живут девочки в этом возрасте. Свобода информации привела к тому, что дети получают ее из всех источников. Раньше мы узнавали на улице, где можно было попробовать сигареты и алкоголь. И у нас тоже были вписки, куда мы приходили компанией, но предупреждали родителей, где мы. Сейчас я открываю группу в соцсетях, 38 тысяч участников. Типичное объявление: «Три симпатичных парня, есть что выпить, пишите в ЛС», «Покатаю симпатичную девушку», «Впишем девочек, отдыхаем», «Впишусь к девчуле, у которой есть водка, разбавить обстановку». Сегодня соцсети — это единственный способ сбора информации по бегункам, мы в них активно работаем.
Местом притяжения для подростков стали торговые центры. Есть тусовка «Грина» — гляньте группу во ВКонтакте «Типичный Гринвич». Есть в «Радуга Парке», в «Парк Хаусе», в «Пассаже»… Там тепло, можно взять со стола стакан и целый день пить безлимитную газировку, выкурить сигаретку на парковке — взрослая жизнь. Мы в поисковом отряде «Лиза Алерт» не можем это явление игнорировать. Помню своих первых бегунков — парни 10-11 лет убежали из Первоуральска. Мы сразу же поехали в «Ашан» и нашли их.
Особенность нынешнего поколения детей — они напрочь лишены чувства страха и опасности. Чем нас пугали в детстве? Нам говорили: «Всегда помните, что произошло в Ростове-на-Дону» [там орудовал Чикатило — прим. ЕТВ]. И мы понимали, о чем речь. Сегодня их сложно остановить рассказами о маньяках. Хотя я бы советовал родителям не держать детей в состоянии какого-то непонятного страха, а дать ребенку, например, прочитать историю Битцевского маньяка. Для того, чтобы он задумался и понял: на улице не так безопасно, как ему кажется.
Сейчас ребенка воспитывают, как свободную личность, давая ему право сказать «нет». Но мы сами, взрослые, с детьми не растем. И очень часто сами себе противоречим. Мы учим, что разговаривать с незнакомцами нельзя, с другой стороны настаиваем, что помогать нужно. Хорошее должно побеждать, поэтому именно установкой «должен помогать» нередко и пользуются злоумышленники. И 80% похищений детей случается именно поэтому.
Психологи часто говорят о том, что родители должны быть в контакте с ребенком, нужно его слушать. Очень часто получается, что именно в таких семьях подросток считает себя ультравзрослым и перестает слушаться родителей. И родители теряют авторитет. Они пытаются установить рамки поведения, ребенок начинает проверять по принципу «тяни-толкай»: пришел на 15 минут позже — ничего не сказали. Задержался на час — главное, что пришел. А потом мать плачет и говорит мне: «У нас никаких конфликтов не было». И хочется сказать:
«Не было конфликтов, потому что он просто вас ни во что не ставил. Вы сами спровоцировали ситуацию, в которой он решил три дня не приходить домой. Например, взял деньги и просто снял себе квартиру, чтобы пожить как взрослый».
Еще одна распространенная ситуация — история в духе Ромео и Джульетты. В таких случаях мы подростков сразу же ищем на вокзалах.
Самая главная проблема — это добиться от родителей правдивой информации. Многие молчат или что-то скрывают: боятся лишения родительских прав. Это, конечно, миф.
Выслушивая советы и наблюдения людей, которые работали со сбежавшими детьми, видишь определенные семьи, видишь и свои косяки, и невольно подкрадывается страх. Однако, страх — это именно то, с чем нужно бороться. Например, разговаривая на неудобные темы, пытаясь разобраться в проблемах, которые копятся годами. Не упускать и не перегибать. Чтобы не было страха потом, когда ребенок по каким-то причинам пропал.