– Не умеете танцевать? – осведомился молодой Харрингтон, подхватывая меня за талию и увлекая в танце по кругу. Он так и сочился насмешливостью, подобно перезрелому яблоку – соком.
– Почему вы так решили? – изобразила я полнейшую невозмутимость.
– У вас был такой вид... – он демонстративно прочистил горло, – как будто бы вас вот-вот стошнит.
– Ничего подобного, – я сбилась с такта и наступила партнеру на ногу.
Он не стал джентльменствовать и скривился от боли.
– Для девицы из высшего общества танцуете вы из рук вон плохо, – констатировал он. И вдруг выдал: – Бандана?
Ноги мои окончательно запутались одна о другую, и я полетела бы на пол, не удержи Харрингтон меня за талию.
– Бандана?! – пролепетала я заплетающимся языком. – Что вы несете, в конце концов?
Мужская улыбка сделалась еще чуточку шире, и он уверено произнес:
– Вы тоже «белый кролик», не так ли? Ни одна викторианская девица не посмела бы сказать джентльмену «что вы несете, в конце концов». Просто верх неприличия, вы не находите?
Я почувствовала, как у меня сдавило грудную клетку, как перед глазами заплясали черные мушки и как желчью обдало пересохшее горло.
Кажется, я собиралась упасть в самый что ни на есть настоящий викторианский обморок...
И упала, судя по следующим событиям.