Павлик с Валей были затейники — они бегали по комнатам и дразнили дедушку. Его никто не боялся, но он был грозный и добродушный. Он любил орешки, которыми всех угощал, и даже кое-чему детей научил: как рвать зайчатинку ножом, как делать шашки из леденцов. Если Павлик прикасался к шашкам, он звал дедушку и говорил:
– Ходи давай!
И дедушка начинал ходить. У дедушки были красивые сапоги, и он часто ходил на танцы – в хорошем костюме и с цветами. А если он бывал пьян, то зажигал газовую горелку, и тогда все вокруг засыпали. Самое удивительное, что дедушка, наверно, тоже любил фейерверки и подарки, потому что иногда клал в карман две или три коробочки. Тогда дедушка становился совсем веселый.
Как только на лестнице стали зажигаться разноцветные шары, он стал спрашивать у Павлика и Вали:
– Кто это? За что? Какие будут ответы?
– А никто! — отвечали Павлик и Валя.
Дедушка хихикал и брал из кармана три коробочки. И так две или три ночи подряд. И вот, когда кончилось самое весёлое, на лестнице вдруг стало темнеть. А когда включили свет, на полу не было даже самого маленького пятнышка.
– Это что такое? — спросил дедушка и поглядел на пол.
А там пятно лежало огромной тушей – ну, как свинья.
– А кто это? — удивился дедушка, и вдруг к нему пришла страшная мысль: – Ведь это же волк! – закричал он на Павлика и Валю.
И они выбежали на улицу. Тут уже все фонари горели. В воздухе пахло гарью. А по горящим фонарям летали мухи. Павлик с Валей стояли в темноте и слушали.
– Ты посмотри на собаку, — сказал вдруг дедушка, — она совсем не такая была. Я когда её впервые увидел, подумал, что это дворовый пес. А она совсем как человек. Вот только глаза хитрые…
Павлик с Валей, конечно, сразу замолчали. А дедушка, словно угадав их мысли, ласково добавил:
– Ещё раз так пошутите, я из вашей берлоги живым никуда не уйду.
– Почему, дедушка? – спросил Павлик.
– Потому что вы не умеете шутить и не знаете, как надо смеяться. Я старый опытный волк, а вы ещё совсем не взрослые. Сегодня ночью будет большое побоище, и волк Голодный Еж нападёт на вас. А вы вот собираете огурцы на огороде. И даже не знаете, что его не стоит прятать у себя под кроватью, потому что он теперь очень опасный хищник.
– Ну и что? – спросил Павлик.
– А то, что вы, ребята, ничего не знаете и не умеете сделать. Учёные все про это знают, но ничего сделать не могут. А я знаю. Поэтому я и могу помочь вам и помочь другим.
– Как? – спросила Валя.
– Я вам расскажу, как надо драться с волком Голодным Ежом. Вот только сперва вы мне огурцов дайте. А то я не успею рассказать.
Павлик открыл холодильник:
– Вот. Капуста квашеная, укроп, петрушка, морковь. Соленые огурцы есть. Бутылка коньяка тоже есть. А ещё шоколадный батончик.
- Спасибо, дедушка, – поблагодарила Валя.
– Теперь слушайте меня. Запомните, как надо бить волка Голодного Ежа. Во-первых, вы должны знать, где он притаился и когда он собирается напасть. Во-вторых, на каком месте он собирается напасть, и откуда вы можете его увидеть – если хотите, чтобы я вам объяснил, как надо сражаться. И в-третьих, вы должны знать, как вы будете атаковать зверя и на какой траектории будет лететь его атака – если вы не знаете, как её отразить, вам не победить. Для этого надо знать волчью повадку и навыки. Всё остальное я объясню в другой раз – для пользы дела.
Дед ещё раз поглядел на Пвлика и Валю, положил в рот огурец и запил его катой – старинная московская водка. Из буфета он налил ещё водки и сказал:
– Мальчики, на сегодня хватит! Так продолжаться не может: надо прекратить походы за помидорами и колбасой. Вы голодны, а я очень устаю.
Павлик и Валя встали и вышли из комнаты. Их души были полны сострадания и любви к дедушке Котьке. На улице было холодно и сыро, идти стало совсем трудно. Павлик шел и вспоминал деда Котьку. В его голове вертелся один и тот же вопрос: "Почему дед ест чужих огурцов?"
Павлик наморщил лоб и сказал:
– Так у нас заведено. Есть закон природы – яйцо рождает цыплят, а если бы у нас дома были цыплята, дедушка не стал бы есть огурцы…
Валя остановилась и в раздумье остановилась рядом. Возле стены дома виднелся старый сарай – из-за угла он казался ещё больше. На самом деле сарай был почти пуст: весь выветрился хмель, и между досок и досок были видны несколько истлевших буханок хлеба. Кое-где висели на ватных петлях обрывки зелёной фланели. В углу приткнулся потертый танк и лежали несколько старых противогазов. На подоконнике прямо на паркете сидел чёрный волк – глядя на детей, он приоткрыл пасть и тихо заурчал. Валя, испугавшись, бросилась прочь и догнала Павлика в коридоре. Но Павлик не обратил на нее никакого внимания — он доставал из кармана семечки. Их было много, и они неприятно чадили — наверно, от погребенного в них ладана. Павлик поднял взгляд на волка и сказал громко:
– Злой ты волк, волк позорный! Слышишь? Покарал бы тебя кто по-настоящему! Как ты смеешь лазить по чужой земле и смотреть на вещи без разрешения? Волк, ты понял меня?
Павлик развязал кожаный шнурок, которым было привязано к крюку короткое ружьё, и кинул его волку. Тот поднял морду и завыл — стало страшно смотреть на его оскаленную пасть и белые, похожие на стеклянные клипсы, зубы. Вдруг волк, подняв морду вверх и завыв, прыгнул в окно, упал на землю и так остался лежать. Затаив дыхание, дети следили за ним. Вдруг волк встал, встряхнулся, как собака, и кинулся в кусты. Павлик и Валя бросились за ним. Когда они добежали до кустов, волк исчез за деревьями. Вернувшись в комнату, они молча сели за стол, и Валя снова заплакала. Павлик достал из шкафа балалайку, положил на неё кусок чёрной ткани и несколько раз хлопнул в неё. Валя сидела на кровати и тихо плакала. Павлик сел рядом и начал тихонько наигрывать какой-то весёлый джаз. Валя подняла на него полные слез глаза.
– Павлик, зачем ты лазил по чужим огородам? – спросила она.
– Зачем я лазил по чужим огородам? – спросил Павлик, – Зачем? Чтобы папа, мама, дедушка и бабушка не болели, не мучались и не умирали.
- Понимаешь, Павлик, – всхлипывала Валя, – ты же ещё ребёнок. Если бы ты был взрослым, то не ходил бы ночью по чужим огородам. И не стал бы верить сказкам. Вот так.
Павлик опустил голову.
- Зачем ты это сделал? – спросила Валя. – А ты знаешь, как трудно найти свой собственный огурец?
– Нет, – сказал Павлик. – Не знаю.
– Знаешь, Павлик, – сказала Валя, – было время, когда один человек в Конькове был счастлив. Он и сейчас живёт на своём огороде и ведёт очень размеренную и правильную жизнь. Вот только, знаешь, у него был совсем маленький огурец.
Павлик опустил глаза.
– Знаешь, Павлик, – продолжала Валя, – когда ты увидишь, как хорошо растут на своём огороде огурцы, ты поймёшь, что у счастья есть одна большая и очень простая форма — это огуречный самогон. А потом, когда ты это поймёшь, тогда всё остальное начнёт тебе казаться смешным.
Павлик нахмурился.
– Понимаю… – сказал он.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь. А ты не заметил, как я выросла? Мне сейчас двадцать один год! Я уже не маленькая девочка.
Павлик внимательно посмотрел на Валю.
– Ты совсем не изменилась, – сказал он. – Только голос у тебя стал звонкий, совсем как раньше.
– У меня, Павлик, не только голос изменился, – сказала Валя, – У меня всё внутри изменилось. Я уже не помню, когда в последний раз улыбалась, и мне до сих пор стыдно, что я была такой тихоней.
Павлик почувствовал, что краснеет.
– А помнишь, Павлик… – начала было Валя, но опять запнулась.
Вдруг Павлику пришла в голову блестящая мысль – он схватил со стола яйцо и запустил его в стену. Раз, и яйцо разбилось. Разлетелось на множество маленьких яичек.
– Это, наверно, яйцо, которое бабушка принесла тебе из города? – предположила Валя.
– Нет, — сказал Павлик, — это яйцо из окна.
– Слушай, — сказала Валя, — а если мы будем запускать в стены только маленькие яички, то дед не будет стрелять по нам ружьем? Надо придумать что-нибудь другое.
– А мы придумаем другое, — сказал Павлик. – Давай выкроим из бумажных листов что-нибудь интересное и запустим в потолок.
– Хорошо, — согласилась Валя, — а что будем вырезать из бумаги?
– А что хочешь.
Павлик взял в руку лист бумаги и задумался. И вдруг он придумал.
— Давай вырежем из газеты чёрного петуха! У него толстая шея и огромные жёлтые крылья. А ты вырежешь из газеты буквы, а я вырежу рожицу. Вот будет смешная картинка!
Павлик поглядел на Валю.
— Давай, — сказала она.
Павлик пододвинул к ней листок бумаги и чернила.
— Хорошо получится, — сказал он.
Когда он сел за стол, Валя, взяв в руки мятую страницу, смотрела на него блестящими от слёз глазами. А когда он поглядел на свои руки, у него почему-то потекло из носа. Он вытер его рукавом, сложил листок и сунул его в карман.
– А теперь ты мне скажешь, — сказала Валя, — почему всё время поёшь про попа?
– Не нарочно, — ответил Павлик. — Я же тебе говорю, я стихи пишу.
– Какие? – спросила Валя.
– «На рассвете был туман, и в этой мгле шагал я», — прошептал Павлик.
В тот же день Павлик зашёл к деду и показал ему свои стихи. Дедушка долго смеялся и пошутил:
– Если поётся про попа, так он и есть попа.
– Откуда ты знаешь про попа? – спросил Павлик.
– Про попа всё знают, — ответил дедушка, и Павлик чуть не заплакал.
– А зачем ты эти стихи пишешь? – спросил дедушка.
– Я бы хотел в отряд космонавтов, — сказал Павлик.
Дедушка задумался, а потом сказал:
– Скажешь тоже, космонавтов… Павлик посмотрел на валенки дедушки и подумал, что они похожи на валенки космического космонавта.
«И не похож на космонавта он только потому, что на нём валенки», — подумал Павлик и стал придумывать, как бы придумать такое стихотворение про космического космонавта. Вскоре он придумал. Он стал читать про космическую невесомость, про то, как космонавт прыгает со своего корабля на Луну, и так много всего сочинил про космический корабль, что у дедушки даже настроение поднялось. Павлик был весь мокрый от слёз, и решил, что надо принести дедушке огурцов. Когда дедушка вышел, Павлик велел Вале, чтобы она принесла огурцов из кладовки. Валя очень обрадовалась. Она принесла ему два толстых огурца и три большие луковицы. Павлик налил немного водки в два граненых стакана. Дедушка был ужасно доволен и даже выпил немного из своего стакана. Павлик налил себе полстакана, и всё опять пошло хорошо. Но вскоре дедушка вспомнил, что он скоро уезжает, и захотел сразу же поехать в аэропорт. Павлик и Валя, захватив огурец и луковицу, спрятались за спиной деда и потихоньку стали листать его толстый чёрный журнал «Нэшнл джиографик». Дед читал его всю ночь, так что ничего не было видно, кроме страниц с фотографиями космических кораблей. Когда в конце концов Павлик и Валя совсем про него забыли, дедушка заснул. Сначала его не будили, а потом он стал просыпаться и громко захрапел. Тогда Павлик и Валя осторожно подняли его и понесли в спальню. Он совершенно не сопротивлялся и даже положил в карман какой-то большой плоский предмет. Они затащили его в комнату и положили в постель лицом вверх. Потом они привязали его к ножке кровати резиновым шнуром и задрали его воротник. На воротнике был яркий блестящий ошейник с крошечными буквами «ШКАФ» на конце. Павлик снял с деда черную шапку и спрятал ее в сумку. Потом они стали переворачивать деда на спину. Он стонал и дёргался, но не вырывался. Тогда Павлик сбросил со старика пальто. Потом они с Валей стали раздевать дедушку — от него пахло овсом и виски. Они отвязали его и стали медленно трясти. Потом они упали на пол, крепко закутали дедушку в пальто и стали надевать на него шинель. Дедушка заплакал и стал махать руками и руками… Павлик с Валей надели ему на голову шапку-ушанку — и вдруг дед заговорил. Он стал говорить про топор, про бабушку и про любовь. И так было всю ночь, до самого утра… Потом Павлик с Валей сели за стол и долго пили. Дед им тоже много много чего рассказал — про огонь, про крест, про Россию и про ЧК. До самого утра дед продолжал говорить. Когда он кончил, Павлик с Валей, только что не рыдавшие от радости, поднялись с места и пошли к двери. Дед остался лежать на кровати. Они долго стояли у двери и смотрели на его лицо. Потом Павлик с Валей постояли еще немного возле деда и ушли.