Я не знаю, зачем и кому это нужно. Часть III
Автор: Louise89
Читатель, поймите меня правильно. Я никогда не интересовалась расширенной Вселенной и особо не пыталась предугадать, каким будет окончание Саги. Первый фильм трилогии я смотрела без всякой предвзятости по поводу того, что должно произойти.
Развитие сюжета, который там набросали, я анализирую с точки зрения логики, рациональности и принципов сценического искусства.
Хотя возможно, что эти оценочные критерии создателям чужды в принципе.
Я делаю выводы, что должно было произойти в третьем фильме, из того, что мне показывали в двух предыдущих.
Почему зритель ждёт, к примеру, возвращения Кайло Рена на Светлую сторону? Не только и не столько из сочувствия к последнему представителю рода Скайуокеров, негоже, мол, ему не исправиться там, где даже дед его успел перед смертью свою душу спасти. Нет, главным образом потому, что сами авторы фильмов зрителя к тому подводят.
С первых кадров фильма Рена вроде показывают истинным злодеем: широкой поступью по трапу сходит зловещая чёрная фигура, внешне явно как Вейдер, рубает невинных сплеча жутким лазерным мечом невиданного прежде типа, убивает мирных жителей и т.д. И тут же звучит фраза о том, что Свет у сего персонажа в крови, и вот он жалуется маске деда на притяжение Света и просит укрепить его в вере неистинной. Внутренний конфликт налицо, его весь седьмой эпизод чётко обрисовывают.
Именно для того, чтобы побороть в себе Свет, Рен решается убить отца.
Можно было бы в следующем эпизоде показать, что этим поступком он своего добился, и Свет в нём угас, Тьма его поглотила, и весь рассказ пошёл бы по другому сценарию. Но нет, опять же с самого начала нам дают понять словами Сноука, что теперь всё стало только хуже, ученик экзамен на Тьму не прошёл, совсем сломался, и совесть замучила. Чтобы доказать обратное, герой тут же делает попытку убить мать – и не может, тем самым подтверждая слова наставника.
Все последующие поступки двойственные: то спасает девушку – то сам садится на трон злодея, то чуть не раздавил всё Сопротивление – то в самом конце восьмёрки становится перед Рей на колени с повинной головой, сжимая в руке игральные кости отца. И даже Лея говорит, что её сына больше нет, но Люк тут же возражает, что никто бесследно не исчезает. То есть до последних кадров фильма чётко проведена мысль, что конфликт всё ещё здесь, всё ещё не разрешён, несмотря ни на что, ещё не всё потеряно. Поэтому и понятно, что в девятке переход на Светлую сторону состоялся, хотя сделали его бездарно и топорно.
Тот же самый подход и к феномену Рейло: сама по себе я не являюсь его безусловной сторонницей, но вне зависимости от моего мнения, я считаю, что зритель вправе был ожидать в финале вполне завершённую историю любви.
И не потому это должно было произойти, что фаны Рейло этого хотят. А фаны этого хотят, потому что их к этому готовили.
Это должно было произойти, потому что вы, господа создатели, сами это заложили, с Рейло вы точно так же, как с переходом Кайло Рена на светлую сторону, сами повесили на стену ружьё в первом акте, и теперь зритель недоумевает: где выстрел??
Интерес, возникший у героев друг к другу, придумал не Райан Джонсон. Это сближение начинается в семёрке, и начал его сам Абрамс. Абрамс не просто столкнул двух героев нос к носу, потому что вроде как сюжет того требовал. Как режиссёр, он сознательно расставил в фильме акценты так, чтобы продемонстрировать зарождающийся интерес героя, и это – с первой же встречи, когда на Такодане Кайло Рен подхватывает погружённую в сон Рей и уносит её на руках. Он мог бы препоручить это дело штурмовикам, или мог бы, если уж он решил транспортировать её лично, перекинуть её через плечо (это был бы самый умный и эргономичный способ в условиях боевой схватки: одна рука свободна, на случай, если надо будет схватиться за оружие). Но нет, Рен несёт её, как новобрачную, как человека дорогого и значимого.
Это есть ни что иное, как приём режиссуры, чтобы подчеркнуть интерес героя на очень раннем этапе, и интерес иной, нежели просто желание выпытать какие-то сведения.
Режиссёр расставляет акценты и дальше: именно перед ней Кайло Рен впервые снимает в семёрке свой шлем. Кроме как перед Сноуком, Рен перед посторонними в семёрке своё лицо не обнажает, и сознательно он шлем снимает всего два раза, второй раз – перед отцом, и то нехотя. А перед молодой девушкой, которая назвала его монстром в маске, он это делает по собственной инициативе и с некоей долей кокетства, с явным подтекстом «Сейчас увидишь, какой я монстр».
Зрителям, говорят, увиденное не всегда нравилось (им ведь хотелось кого-нибудь вроде Дарта Мола, чтоб морда красно-чёрная и глаза жёлтые, в темноте светятся). А вот Рей, думаю, объективно вздохнула с облегчением: во-первых, человек, значит, у него нет рогов, острых клыков, длинных когтей, ядовитых шипов и других опасных частей тела. А во-вторых, молодой человек, значит, может, ещё не совсем закоснелый злодей. Ну, не Ален Делон, но и ничего особо отталкивающего, ни шрамов, ни уродств, ни третьего глаза во лбу.
Но это лирическое отступление, речь не о впечатлениях Рей, а о том, что эта сцена – тоже режиссёрский приём, вполне сознательный. Дело в том, что изначально на первой планёрке со Сноуком (а она хронологически случается до встречи с Рей) Кайло Рен был без шлема. Так они сняли: разговор с учителем, обычная рутина, зачем ему шлем. И лишь потом Абрамса вдруг осенило – лицо персонажа, который всё время гуляет в маске, не рутина! Это фишка! И будет гораздо лучше, интереснее, значимее, если в первый раз на экране он снимет шлем именно перед Рей!
И Абрамс переиграл: в сцене со Сноуком герою пририсовали маску на компьютере, а затем Рен картинно открыл перед героиней своё лицо: не бойся, я не монстр, а вполне даже из себя ничего... Не настолько плохой Абрамс режиссёр, чтобы не понимать, что он послал зрителю ясный сигнал: Рен уже имеет к Рей интерес, хотя она ещё никто, её сверхспособности ещё не обнаружены, и сама она совсем не обольстительница: она просто безвестная миленькая молоденькая мусорщица, тощая недокормленная сирота.
А уж когда Сила в ней пробудится, интерес в конце фильма возрастёт в десятки раз. Хотя очевидно, что Рей на этом этапе интереса к герою ещё не имеет, и это тоже понятно.
Каковы были дальнейшие замыслы Джей Джея, если бы продолжение довелось снимать ему, мы не знаем, но повторюсь ещё раз: сближение антагонистов начал именно он.Возможно, он предполагал создать любовный треугольник: во-первых, он оставил в живых Финна, который тоже в семёрке тянется к Рей, а во-вторых, он любит копировать оригинальную трилогию, где треугольник присутствует. С моей точки зрения, это решение было бы невыигрышным, но создавать следующую часть всё равно доверили Райану Джонсону, и он пошёл другим путём. Это было его право, никто ему со стороны продюсеров указок не давал. Нет общего сценария на трилогию – делай, что хочешь.
Джонсон развил ситуацию в соответствии со сверхзадачей, так, как она виделась ему. Он поработал над образами двух антагонистов, заставил их измениться и сблизил их.
В начале трилогии Рей показана довольно дикой особой, которая привыкла лезть в драку при малейшей проблеме. Эту воинственность можно объяснить тем, что нравы на планете, где она жила, другого способа выживания ей не оставляли. В восьмёрке Джонсон её заметно перевоспитал: она схватилась за палку всего один раз – против Люка (самооборона у Сноука не в счёт).
Главные герои здесь перестали драться и ругаться, у них дошло до взаимного доверия, до «пожалуйте ручку», до того, что девушка ради юноши сама отправилась в пасть врага, а юноша ради спасения девушки картинно убил злобного колдуна.
Но при всё при этом о полноценной любви говорить ещё было рано, поскольку они тут же стали препираться, кто на чью сторону должен перейти, кто кому должен уступить, с символическим перетягиванием каната (светового меча). Канат порвался, не победил никто. Продолжение должно было следовать.
Многие великие писатели говорили о своих персонажах так, будто они живут своей самостоятельной жизнью. Речь не идёт о чём-то мистическом и сверхъестественном, всё гораздо проще: на определённом этапе серьёзный писатель понимает, что даже его творческая свобода, его авторский волюнтаризм не безграничны.
И границы эти начертал он сам, когда задал время и место сюжета, набросал психологические образы персонажей и начал грамотно развивать действие.
И тогда в какой-то момент развития сюжета писатель понимает, что его персонаж должен поступить так, а не иначе. Вся внутренняя динамика это диктует.
Иначе это будет ложь, неправда, нелогичность, насилие над тем, что ранее написано.
Но Абрамс этого не понял. Ущемлённое эго режиссёра оказалось важнее.
И вот в девятке, вместо того чтобы понять, что любовь – это не перетягивание каната, а принятие другого таким, какой он есть,антагонисты вновь принялись ожесточённо ругаться, яростно лупить друг друга светопалками, будто восьмёрки и не было, а действие закончилось в конце седьмого эпизода.
Абрамс нанёс ответный удар. Дисней для третьего фильма позвал нового автора, Колина Треворроу, но предложенный им сценарий продюсерам не понравился. Объективно не совсем понятно почему, по многим статьям он был куда оригинальнее того, что нам в итоге предложили. Чувствовалась работа творческой мысли, а не просто копирование, хотя он серьёзно страдал теми же проблемами, что и нынешняя девятка – волюнтаризмом и непониманием логического развития сверхзадачи. Что хочу, возьму из восьмёрки, что не хочу, выброшу и переделаю по-своему. Как бы там ни было, Треворроу погнали со двора и побежали к ранее оплёванному Джонсону: Райан, ты просто гений, снимай конец. А Джонсон, как серьёзный человек, послал их сам: извините, ребята, время вышло придумывать новый сценарий. И тогда диснеевцы вспомнили про Абрамса – друг, выручай, погибаем! Выходит, до того его, по сути, трижды презрели, а сейчас позвали только потому, что больше некому дыру заткнуть.
Но, скажут мне, почему Джонсону можно было идти своим путём, а тому, кто придёт за ним, нет? Здесь ничего личного: просто потому, что в целом в трилогии действуют те же законы, что применимы к отдельному произведению, с тем нюансом, что реализацию сверхзадачи разбивают на три фильма.
Как в начале отдельного произведения, в первой части трилогии завязывается сюжет, нам обрисовывают время и место действия, расставляют декорации, вводят персонажей. Во второй части идёт основное развитие сюжета, раскрывается потенциал персонажей. В третьей части интрига доходит до высшей точки накала, и наступает развязка.
Интрига логически завершается, но развивается она во второй части! Это не значит, что третья часть не может преподносить сюрпризов, но это значит, что она не может игнорировать вторую.
Это как игра в шахматы: дебют – развитие стратегии – завершение, шах и мат. Можно после миттельшпиля сменить игрока, но нельзя переставить оставшиеся фигуры на шахматной доске, они уже расставлены другим. Если согласился доиграть, то постарайся, чтобы не получилось, как в известном произведении: «На этом месте стояла моя ладья, а сейчас её нет? – Нет, значит и не было». Выиграй эту партию, но без обмана, без подтасовки. А если ты не хочешь заканчивать партию, разыгранную другим, то не соглашайся играть вовсе. Имей достоинство, не будь затычкой в каждой бочке. Но Абрамс человек негордый, предложение Диснея принял и наваял то, что наваял. И отомстил за себя.
Есть ли рецепт хорошего фильма? Наверное, нет. Есть только несколько качеств у фильма, который обычно называют хорошим.
Хороший фильм – это фильм, который говорит о простых человеческих чувствах, даже если действие там происходит в далёкой-предалёкой галактике. Он говорит о смелости, самоотверженности, о дружбе, о взаимопомощи... И о любви: о любви мужчины и женщины, о любви родителей к детям, а детей к родителям... «Звёздные войны», созданные Лукасом, ни о чём другом не говорили.
Хороший фильм — это фильм доступный, в хорошем смысле этого слова, который не нуждается в пояснительных статьях в интернете, в дополнительных материалах, в мегатоннах комментариев и обсуждений на сайтах и форумах, чтобы понять, что же означает та или иная сцена. Режиссёр хорошего фильма не объясняет во время пресс-конференции, что именно один из второстепенных персонажей хотел на протяжении двух с половиной часов сказать главной героине.
Хороший фильм – это фильм понятный, в котором нет неясностей и недосказанностей, в котором цепочка последовательных действий приводит сюжет к логичному завершению. Зрители хороших фильмов не ломают голову, любят ли друг друга главные герои, даже когда один из них на признание в любви отвечает не «Я тоже», а «Я знаю». Они тоже это знают.
Последний фильм саги о Скайоукерах – фильм, где ничего этого нет. В последнем фильме саги Скайуокерам попросту не нашлось места. Там есть время и место для чего угодно – для скачек на клыкастых лошадках, для экзотического праздника на экзотической планете, для семейства эвоков, да бог знает, для чего ещё... но только не для переживаний, мыслей и чувств главных героев.
Развитием главного сюжета там пожертвовали ради красивой картинки, ради картинных прыжков с лазерными мечами, ради тараканьих бегов в бешеном ритме и внимания к второстепенным персонажам, которые выражению главной идеи произведения абсолютно не способствуют.
Почему? Не знаю. Не по Сеньке, наверное, шапка, ведь таких почему – очень много. Я не знаю, зачем, ради какой высшей цели, чтобы понравиться кому, нужно было сделать фильм именно таким, и так бездарно, «зло и ненужно» завершить историю героев. Это и вынесено в название. Я не знаю, зачем и кому это было нужно.
Но если заработать звание худшего фильма саги – это, с точки зрения Диснея, значит достойно её завершить, то он свою задачу выполнил. Бог ему судья. И да пребудет с нами Сила.
Источник: ficbook.net/readfic/8979156