В России вышла в прокат новая картина Сэма Мендеса «1917». Разговоров вокруг фильма, якобы снятого одним планом, было много, хотелось как можно скорее увидеть глазами камеры реальную историю Первой мировой, специально выделеную и проработанную режиссером на протяжении долгого времени. «1917» уже успел получить «Золотой глобус» и совсем скоро будет бороться за десять статуэток на Оскаре. Среди наград числится и номинация «Лучший фильм». Так что же мы получили в итоге?
Первая мировая война, 1917 год. Франция. Войска Британии и Германии устали не столько от самой войны, сколько от бездействия, безнадежности и скуки. Десятки людей погибают за считанные метры, которые не способны хотя бы немного изменить положение.
Два молодых капрала получают сверхсрочное задание добраться до английских частей и спасти их от засады немцев. Начальство делает серьезную ставку на одного из героев, у которого в одной из частей служит старший брат. С этого момента от солдат зависит жизнь полутора тысяч человек. А впереди только неизвестность, опасность и страх не успеть. Именно это напряжение так фантастически передает плывущая за героями камера, которая стала не просто достоинством картины, но и полноценным участником событий.
Можно сколько угодно долго обсуждать решение Мендеса и технику исполнения. Несмотря на то, что склейки в фильме были, и иногда внимательный зритель это замечает (к слову, режиссер и не говорил, что их не будет), не устаешь поражаться красотой и натуралистичностью некоторых моментов. Одна только сцена в реке, когда измученный до полусмерти главный герой плывет в цветах вишни, словно шекспировская Офелия с картины английского художника Милле, оправдывает все технические затраты, следующие из подобного способа повествования. И если не эта картина получит статуэтку за лучшую работу оператора, то какая?
Некоторые упрекают фильм в скудности диалогов и эмоций персонажей, но так ли это становится важно, когда фокусировка направлена на сам путь героев, слишком опасный и неизведанный, где одно движение может привести к гибели или спасению.
Для меня Мендес снял не столько драму, сколько балладу о двух простых солдатах, которые идут в этот путь не за славой и медалями и не из-за обманчивого юношеского геройства, а потому что такова жизнь. И удивительной красоты народная американская песня о страннике (I'm going there to see my Father and all my loved ones who've gone on), пропетая безымянным солдатом на лесной опушке почти в финале картины, в какой-то степени подтверждает подобные догадки. И любимые лица на черно-белых фотографиях, которые держат главные герои под формой, у самого сердца.