Глава 10
Гражданская жизнь
Аппарат райкома партии, по тем временам, был небольшим. В отделе пропаганды нас было трое: две женщины и я. В орготделе, где начальником был Котин А.Н., было тоже трое: один человек возглавлял общий отдел и один человек – отдел статистики. Секретарей было два – Первый и Второй. Н. Хрущев ввел секретарей райкома при каждом МТС. При Ново-Ямской МТС секретарем был Павлушкин Н.Д. и у него был один инструктор. Это новшество Хрущева, выглядело самым нелепым образом. Дело в том, что при каждом МТС был еще и секретарь парткома, который непосредственно руководил коммунистами – трактористами, т.е. механизаторами. Хочу заметить, что секретари парткомов при МТС были людьми ответственными и грамотными. Так секретарем парткома при Ельниковском МТС был Никишов Дмитрий – отец Никишова Алексея Дмитриевича, работающего в Старо-Тештилимской семилетней школе учителем математики. Он до мозга костей был коммунистом. Отличительной чертой его было то, что он был предельно честен, принципиальным, с твердым характером, не лицемерил, был предан идеям партии. Такие как он не могли предать никогда интересы партии, интересы народа. Он никогда не кривил душой. Первым секретарем был Малынин Семен Петрович. Он от природы был умным человеком. Он никогда, ни при каких обстоятельствах не повышал голоса, относился с уважением к каждому, кто к нему заходил. Подобных ему людей я в своей жизни встречал очень мало. Последние годы жизни он работал в обкоме партии. Все кто с ним работал, были очень хорошего мнения о нем. А я очень быстро вошел в курс комсомольской работы, т.к. в армии занимался подобными делами. Наш отдел курировал в районе культуру, образование, здравоохранение и всю агитационно-пропагандистскую работу. В то время отдел культуры и кинофикации были объединены вместе. Возглавлял его очень образованный, грамотный в вопросах литературы и искусства Макаев Иван Иванович. У нас с ним не было расхождений в вопросах культуры и искусства. Все годы моей работы в Ельниковском районе мы поддерживали с ним тесную связь. Он долгое время был ответственным редакторам районной газеты, а затем работал секретарем РК КПСС по идеологии. Вместе с ним много лет работал Трубин Сергей Васильевич. Оба они живы и здоровы до сих пор, но встречаемся мы очень редко. В ту пору со мной в одном отделе работала Волкова Евдокия Макаровна – сестра Елены Макаровны Аверкиной. Мне нравилась эта женщина своей уравновешенностью спокойным характером и трезвым умом. Мы были с ней хорошими товарищами до конца ее дней. Она много лет после меня оставалась на работе в Ельниковском РК КПССС, Почему она ушла из жизни добровольно, мне до сих пор не ясно. За несколько дней до ее смерти, мне пришлось с ней встретиться, но никаких признаков, отягощающих ее жизнь, я тогда не заметил.
Время шло быстро, дома я появлялся только по выходным, но иногда удавалось приезжать домой и среди недели. Работников райкома стали обеспечивать белым хлебом, и частенько посылал хлеб домой с Полиной Ефимовной: она почти каждый день бывала в ельниках. Все работники райкома со вторника по пятницу находились в колхозах. В понедельник, как правило, проходила планерка и отчет о проделанной работе. Мне приходилось оставаться в райкоме больше других, потому что при подготовке к лекциям мне нужна была библиотека. Райкомовская библиотека была очень богатая по сравнению с районной. Постоянные командировки и нерегулярное питание быстро подорвали мое здоровье: стал сильно болеть желудок. Однажды в начале марта утром я не мог завтракать из – за острой боли в области желудка. В больнице, куда я отправился, взяли на анализ желудочный сок и положили в больницу. Весь март я провел в больнице, когда выписался – весна была в полном разгаре, колхозы готовились к севу. Меня направили уполномоченным в колхоз «Красное знамя» – Полянка и Лепченка. Весь сев я провел в этом колхозе. Я раньше видел колхозную жизнь только глазами ребенка, не понимающего и не знающего еще жизни. Работая первые годы учителем, я видел колхозную жизнь не изнутри, с боку, и, видя людей работающих в промартелях тоже не изнутри, а со стороны, мне можно было сравнивать эти две системы, живущие в одном и том же селе. И я делал выводы, что колхозная система эксплуатирует людей, не давая им взамен их труда ничего, кроме уничтожения их физических и духовных сил. Труд в колхозе не приносил им простого человеческого счастья. Труд в промышленных артелях тоже был тяжелым, но он в отличии от колхоза, был оплачиваемым. В промышленных артелях все работы выполнялись вручную. На лесоповале основным орудием труда была двуручная пила и топор, вывозка леса производилась с помощью лошади, распилка леса на доски тоже производилась двуручной пилой, дощечки строгались вручную. То есть, приемы обработки леса были из XVI-XIX веков. Жизнь в Польше и в Германии, я находил более цивилизованной. В сельском хозяйстве основной тягловой силой тоже была лошадь, но для многих процессов применялось электрооборудование. Воду ведрами не носили, косилки приводились в движение либо лошадью, либо небольшими тракторами. А когда создавались колхозы, то туда поступала вся наша сельхозтехника в предостаточном количестве. Когда я стал работать в райкоме партии, то все виды производственной деятельности увидел совершенно другими глазами. Хорошо помню свое посещение животноводческих ферм вместе с председателем Семелевым И.Я. в своем почти родном селе Ново-Девичье. Замечу, что этот колхоз был с неплохими показателями экономического развития. Пришли мы на свиноферму, которая располагалась на поляне в Крутом. Работники там все были молодые, почти мне ровесники или года на два – три постарше. Знали меня многие по школе или по посиделкам, поэтому разговаривали, не стесняясь в выражениях. Что же я увидел? Помещение, где размещалось поголовье, было покрыто соломой, стены, выполненные простым плетнем, были низкими, внутренние перегородки были непрочными, пола в помещении не было. Рабочие были обуты в резиновые сапоги, корм свиньям разносили в ведрах. Картина была удручающая. Председатель жаловался на то, что леса для строительства животноводческих помещений выделяют мало, строить более теплые помещения не из чего.
Когда пришли на МТФ, увидели не лучшую картину. Воду для коров брали из колодца, поили коров из ведер, корм давали вручную, условия содержания скота были ужасными, а условия работающих людей были не лучше. Если сравнивать уход за одной коровой или за двумя в личном хозяйстве, то это было обычное дело. Но когда рассматриваешь ферму из ста голов, то вырисовывается совсем другая картина. В этом случае, конечно нужна механизация, а ее не было. Кроме всего, в коллективном труде сознание человека работает иначе. В личном хозяйстве, выполняя те или иные трудовые операции, люди обвиняют только самих себя за неудобства. В коллективном хозяйстве за те же неудобства, работники сами себя не обвиняют, а обвиняют тех, кто их труд организует. Поэтому переход к коллективному труду должен происходить добровольно с подготовленным сознанием выгодности этого труда. Вот при проведении коллективизации не был учтен этот главный принцип. В промышленности принцип коллективного сознания и ответственность за умелую организацию труда вырабатывался в недрах капиталистической системы, поэтому передача собственности от капиталиста в собственность народную происходил менее болезненно. Отобрать землю у помещика и передать ее людям на ней работающим – это только часть дела. Организация животноводства в коллективном хозяйстве и переработка всей сельхозпродукции – это та огромная часть сельхозтруда, которая требует огромного осмысления, умелой организации, грамотной подготовки людей для этого большого, жизненно – важного дела. Вот эта наиважнейшая не была учтена, а скорее упущена из вида нашим руководством, нашими стратегами и учеными.
Почему раньше, при царизме отток крестьян в промышленность был незначительным? Да потому что условия труда в промышленности были такими же как и в сельском хозяйстве, да и заработок был невысоким. При советской власти условия труда в промышленности постоянно улучшались, вводилась механизация и автоматизация трудоемких процессов, оплата труда повышалась, строилось бесплатное жилье, а в сельском хозяйстве ничего подобного не происходило. В результате получился огромный перекос в этих двух экономических отраслях. Пошел огромный отток колхозной молодежи в промышленность. Этот перекос наше правительство пыталось решить многими запретительными мерами. Но эти меры не решили и не могли решить проблему уничтожения села, а проще сказать всей отрасли сельского хозяйства. Молодые в деревне оставаться не хотели, родители всячески старались отправить своих детей в город. Оставались в деревне те, кому деваться было некуда. Лично я и мои ровесник в начале семидесятых годов прошлого века определили, что село может протянуть не далее как до начала XXI-го века.
В качестве уполномоченного в колхозе «Красное знамя» (центральная усадьба – Полянки), я пробыл всю весеннюю посевную кампанию. Посевная – очень ответственная пора, но я все больше и больше убеждался, что люди работают без энтузиазма, без желания работать хорошо, без перспективы на лучшую жизнь.
Праздник Пасхи совпадал по времени с весенним севом и его подготовкой. Для меня этот отрезок времени был великим испытанием. В обеих бригадах с первого светлого воскресенья и до последнего – до Красной горки – шла беспробудная пьянка. Все животноводческие фермы обслуживались отвратительно: доярки доили коров кое-как и бежали домой на гулянку. Трактористы и глаза не показывали в своих бригадах. Даже председателя колхоза порой было не отыскать.