"Кривлялася Ахматова советская пиявка,
Шаталася по венам, глотая кровку сладко."
Моя любимая поэтка, простая финская девушка Найкси Найкси, как всегда бьёт не в бровь, а в глаз; не по спине, а по пятой точке; не в висок, а по уху. И я не мог не вспомнить данные строчки, читая про эвакуацию советских "творческих деятелей" в Ташкент и другие города. Во время последней войны, конечно. Надеюсь, что всё-таки последней.
Чуть ли не любой мыслящий российский червячок считает своим долгом представлять себе образ Ахматовой в виде некой иконки, которой следует изредка молиться, как "Отче наш", повторяя наизусть какую-нибудь слащавую бездарность про "сероглазого короля". Червячков понять нетрудно, они вынуждены читать только такие воспоминая, которые щедро облиты тройной дозой одеколона лести и лицемерия. Однако, стоит только открыть форточку, хватануть литрами несколько глотков свежего воздуха, из головы вон вылетает вся хвалебная пафосная мреть и остаются только голые факты.
Постоянно утверждается, что в эвакуации Ахматова голодала и страдала от безденежья. В Ташкенте у неё была отдельная комнатка, в которой она почти всё время лежала на кровати и ничего не делала. Даже по хозяйству за неё горбатились её почитательницы. То одну, то другую видели выносящими ведро с грязной водой из её конуры. Хотя, честно говоря,какие такие "хозяйственные дела" могли быть у одинокой бабы, которой не надо ни о ком заботиться и не надо работать, благо государство, когда не платит гонорары за "стишки", пенсией обеспечивает?
Постоянно описываются чуть ли не каждодневные эпизоды, как к Ахматовой шныряют другие эвакуированные с пакетами и сумками продуктов, которые она потом всем соседям раздаёт. Однажды, пришёл Алексей Толстой и принёс "голодающей" аж гору всякой снеди, которую она опять же, конечно, всем раздала.
Не забывала страдалица регулярно ходить в гости, где "мероприятие" обычно перерастало в "корпоратив", как теперь это называют. Напомню, шла война, самые первые два года. А они там вот так "страдали". Спиртного у них было всегда хоть залейся. Иногда даже у самых преданных биографов возникает вопрос - как так получалось, что "голодали", а водки было девать некуда?
Когда в Ташкент приехал бывший муж Ахматовой Пунин с новой семьёй, то она щедро завалила того деньгами и продуктами. При этом мемуарист наверное забыл, что на предыдущей страницу ахал и охал про то, что Ахматовой есть было нечего и денег ни копейки. Вот как это всё умещается в одной голове? Откуда такое желание воспевать эту бездарную пиявку, чей единственный талант заключался в умении пиарить себя и только?