На варшавской Рыночной площади есть много интересных домов. В начале 18-го века дома ещё не имели нумерации. Зато они имели свои названия: «Под базилишком», «Под Святой Анной», «Под мужинком» и тому подобные. Ну вот, допустим, дом «Под базилишком». У входа там железный дракончик и вечером у него светятся глаза. Это и есть базилишек, если по-польски, а по-русски – василиск. Это чудище обитало под землёй и охраняло клад. И когда кладоискатели спускались под землю, василиск поражал их своим взглядом. Так никто и не мог добыть клад. Однако один молодой сапожник нацепил на грудь и на спину зеркала, и спустился под землю. Взгляд чудища отобразился в зеркале и убил самого василиска. Таким образом, сапожник овладел кладом. На эти деньги он построил красивый особняк, в котором в наше время находится ресторан. И у посетителей этого ресторана есть все шансы сыграть в ящик от шока при взгляде на счёт, как при взгляде на самого василиска. Ресторан, по польским меркам, дорогой.
Или вот дом «Под мужинком». Может показаться, что у слова славянские общие корни, и получится «под мужем» или, грубее, «под мужиком». А «под мужинком» по-польски значит «под негритёнком». И медальон негритёнка располагается над входом в дом. Просто купец, владелец этого дома, торговал африканскими товарами. Вот и всё объяснение.
Кстати, интересный факт, раньше, во времена строительства этих домов, точнее, оригиналов этих домов, не было магазинов в том виде, в котором мы их сейчас представляем. Покупатель не заходил внутрь магазина, торговля велась через небольшое окно в толстой стене дома.
На фасадах нет скульптур, какими украшали свои дома богатые люди в то время в Европе. Польские купцы были не настолько богаты, чтобы заказывать скульптуры. Но зато они придумали метод многослойной штукатурки. Слой штукатурки одного цвета покрывали слоем штукатурки другого цвета, и так могли положить несколько слоёв. И затем выскабливали изображение, оно получалось объёмным. И такие объёмные медальоны часто встречаются на домах на Рыночной площади.
На первых этажах тут никто не живёт. Первые этажи заняты ресторанчиками и сувенирными лавками, небольшими магазинчиками, как это обычно и бывает в исторических частях знаменитых городов, на прогулочных улицах и площадях.
Есть в варшавском Старом Мясте улица Запечек. Она переходит в Пекарску. И затем появляется улица Пекелька. Эта улица находится вблизи крепостных стен. Запечек – это место перед печкой. Пекарска – то место, где пекут хлеб или какие-то другие кушанья. То есть, улица пекарей. А что такое Пекелька? Пекелька, такое, вроде бы, беззлобное слово, это – ад. Да-да, ад, тот самый, библейский.
На этом месте казнили разбойников, убийц и других преступников.
Однажды Сигизмунд Третий Ваза молился в соборе Святого Яна. На него сзади напал шляхтич Пекарский с топориком. Вот же совпадение? Упомянул улицу Пекарска и фамилия шляхтича - Пекарский. Шляхтича остановили, связали и отвели в Пекелька. Там его долго мучили. Хотели пытками выведать у него: почему он совершил покушение, кто его послал, может быть, у него были сообщники? Но шляхтич говорил что-то непонятное, нёс, что называется, всякий бред. Ему не сделали никакого снисхождения, хотя могли бы. Пекарский был умалишённым. Поэтому и «нёс» всякий бред. Он и не мог ничего путного сказать своим мучителям. Поэтому в Польше родилась пословица «нести бред как Пекарский под пытками».
Исторический центр Варшавы частично окружают крепостные стены. Перед войной их не было. Они давно были разрушены, имели практического смысла, при современном вооружении. Но в войну город разрушили.
Однако, я не о том. Итак, перед войной крепостных стен в Варшаве не было. Но после войны, когда варшавяне начали восстанавливать свой полностью разрушенный город, ими было принято решение восстановить заодно и часть крепостных стен. Эти восстановленные стены несут только эстетическую функцию. Стены в два кольца, расположены одна за другой.
Если пойти между стенами, то можно увидеть небольшой двухэтажный домик. Это дом палача. Чем зарабатывал палач на хлеб исполняя свои служебные обязанности объяснять нужды нет. Но головы не рубили каждый день. И денег палачу явно не хватало. Иначе он не стал бы брать на себя ещё одно не менее хлопотное дело. Женщины древнейшей профессии не всегда чувствовали себя в безопасности, и людская неприязнь к ним часто принимала агрессивные формы. Поэтому они просили палача, (всё равно его душа пропащая), чтобы он находил им мужчин, приезжавшим в Варшаву, и которым нужны были определённые услуги. То есть, попросту, палач, в свободное от основной профессии время, занимался сводничеством, или – сутенёрством.
Конечно, добропорядочным горожанам это было не по нраву, и они постановили вынести жилище палача за крепостную стену. Вот дом так до сих пор и стоит между крепостных стен. Там его разрушили, там же его и восстановили. Вечный срам, так сказать. Мёртвые сраму, может быть, не имут. Зато живые память имеют хорошую, и в любые времена чёрное – это чёрное, белое – белое. Хотя, бывает, все понятия смешиваются, всё вокруг начинают называть другими именами, надеясь, что вот под другим-то названием деяние или явление и свой смысл поменяет. Ни хрена подобного! Чёрное – чёрное, белое – белое.