Тему нечеловеческих условий Первой мировой в 2018 году поднял Питер Джексон в «Они никогда не станут старше», опустив шаткий концепт патриотизма перед лишениями войн. Сэм Мендес после неудавшейся картины «007: Спектр» создает крупный и масштабный проект с целью показать человека в этих условиях — реального и мифологического одновременно. Встречайте большое кино
Два молодых младших капрала Скофилд (Джордж МакКей) и Блейк (Дин-Чарльз Чэпмен) получают задание особой важности — пройти через так называемую «ничейную землю», пространство между траншеями противников, усыпанное трупами и воронками, и добраться до Девонширского полка, чтобы предупредить командование об отмене наступления. Немцы, до этого якобы покинувшие свои окопы, перегруппированы и готовы заманить полк в ловушку. Капралам предстоит движение практически вслепую и в неизвестность.
Картина продолжает антивоенную экспансию британского кинематографа, начатую игровым с исторической основой «Дюнкерком» (2017) и документальным «Они никогда не станут старше» (2018) в безумную заводь современной неразберихи военного кино, внутри которой вышеупомянутые картины выходят ровным строем третий год. Датируемый 2019 годом, но добравшийся с запозданием до российского проката, «1917» Сэма Мендеса завершает эту своеобразную трилогию на тему двух мировых войн, снятую большими режиссёрами — британцем Кристофером Ноланом и новозеландцем Питером Джексоном (что не нарушает преданности короне, так как Новая Зеландия — член Содружества и полноправный участник Первой мировой). На фоне заплутавшего в этой тематике Голливуда (совершенно бестолковая «Ярость» (2014) Дэвида Эйра, симпатичный, но консервативный и напичканный «киношкой» эпос «По соображениям совести» (2016) Мела Гибсона) британцы развивают новый язык военной драмы, чем-то напоминающий золотые годы советского военного кино.
Расчет на демонстрацию в IMAX способствует раскрепощению деструктуризации войны, раскрытию натуралистичного и магического экспонента. Первая мировая война — верх наивного мировоззрения Европы начала XX века. Не до конца понимая убийственную силу технического прогресса, молодые люди восторженно шли на фронт. Первое столкновение в бою с такими изобретениями как пулеметы, самолёты, газы (танки тогда ещё были относительно нелепыми) повергало в шок и вынуждало, подсчитывая потери, оседать в длинных траншеях на долгие месяцы — в ожидании следующего приказа к наступлению. Окопная война стала символом Первой мировой. Она породила множество образов и деталей, которые и использовали в своей истории Сэм Мендес и его соавтор Кристи Уилсон-Кернс. Несмотря на использование конкретной даты — 6 апреля 1917 года, — фильм не даёт точной информации о связи событий с реальностью, кроме того, что это север Франции, а развалины города напоминают печально известный Ипр, третья битва при котором произошла во второй половине 1917 года и стала одним из самых затяжных и кровавых сражений Первой мировой, известным не только побоищами, но и ужасными условиями окопной войны, косившей солдат от антисанитарии и болезней.
Взяв за основу рассказы дедушки режиссера, Альфреда Х. Мендеса, во время войны служившего младшим капралом, авторы создали собирательные архетипы английских солдат той эпохи в лице вымышленных Блейка и Скофилда. Здесь присутствует и толстовское развенчание военного подвига. Выполняя потенциально опасное задание, персонажи с отсутствием показного героизма лишь жертвы, спасает которых ощущение коллективной солидарности. На первый план выходят страшные детали, которые топят капралов: гниение, огромные крысы, разлагающиеся трупы, кинутые посреди зелени на «ничейной земле». Даже теоретическое выполнение приказа не оправдывает этих картин. Единственная победа — выживание. В капралах нет стремления идти до Берлина, в голове лишь отчаянные попытки остаться людьми, выполнить приказ, цепляясь за родственные связи, ища силу в фольклорной песне, напоминающей эльфийскую балладу в дубовой роще, вышедшую со страниц Толкиена. Вглядываясь в лица персонажей картины, мы испытываем только одно чувство. Как эта война не могла быть последней? С высоты времен мы ужасаемся, что всего лишь через двадцать лет наступит новая война, которая будет ещё более жестокой и кровавой. Враг, как и в «Дюнкерке», становится здесь лишь условностью, почти не появляясь в кадре: происходящее в принципе противно человеческому, и даже выполнение приказа никак нельзя героизировать. Путешествие героя — движение к подвигу, однако подвиг вырезается полностью, и остаются только человеческие возможности.
Дуализм «1917» — в коллизии натуралистичности с художественным соединением деталей, которые при этом были продуманы досконально и реконструированы, помимо прочих локаций, в равнине Солсбери в Уилтшире. Эпизоды путешествия могли теоретически произойти в жизни, но их включение в канву одного сюжета превращает происходящее в мифологическую балладу. Это напоминает путешествие Флёры из «Иди и смотри» (1985). Однако Элем Климов добивался передачи через сюрреалистическую оболочку собственной детской травмы, вызванной гибелью друга детства, свидетелем которой он стал ребенком в Сталинграде, а также коллективной трагедии земли и народа. Восприятие Сэма Мендеса гораздо проще: он никогда не был погружен в контекст войн, и даже изучение исторического материала не может приблизить к тому ощущению, которое дарует собственный опыт. Живя в XXI веке, он потому как бы предупреждает: смотрите на эти элементы, что спутники любых войн, видьте этих героев, которые пытаются выполнить приказ, испытывая внутреннее отторжение; это — и есть суть войны. Возникает некоторое лукавство: аттракцион в IMAX должен был бы быть захватывающим, но получая определённые впечатления, мы видим не развлечение, а выразительное препарирование. Не будьте индифферентны или циничны и проведите внутреннюю сепарацию своих ожиданий от посылов нового британского военного крупнобюджетного кино.
Это рецензия является частью рубрики «Кинобаттл». Вторую рецензию на фильм «1917» вы можете прочитать здесь.
Больше дичи 🐗 — у нас на сайте