Попал служить в комендантский взвод или не официально «взвод охраны». В обязанности оного входило выполнять контрольно-пропускные функции в воинской части, то есть несение службы на контрольно пропускных пунктах. Так получалось, что треть личного состава всегда была в нарядах, треть готовилась к ним, а треть жила по общему учебному распорядку части. КПП было три: в казарменной зоне, в жилой зоне (офицерский городок) и транспортный (через который осуществлялся выезд транспорта), он был самый отдалённый.
Состав был ядерный! Человек двадцать пять одного призыва с западной Украины (Львовская область, Винницкая). Человек пятнадцать азербайджанцев, более раннего призыва. Несколько грузин и около двадцати братцев славян с разных регионов.
Дедовщина была, но не особо жёсткая и не по национальному признаку, но речь не об этом, а о том как всё-таки уживались вместе и подшучивали друг над другом.
В наряды ходили только в парадностроевой форме, кроме наряда по взводу. За нашим внешним видом следили строго. Мы даже имели белые ремни и белые перчатки, правда одевали их в наряды только по выходным и праздникам. Народ был в основном с образованием: техникумами, незаконченным высшим или специальным.
Стоим мы в наряде на транспортном КПП. Жара, июль, тополинный пух и пыль с постоянным выхлопом от выезжающих грузовиков. В СА не было формы одежды для рядового и сержантского состава в одной рубашке. Обязательно галстук и китель из полушерстянной толстой ткани и такие же брюки. Плюс сапоги с портянками и теплющая тяжеленная фуражка. И стоишь на самом солнцепёке, обходишь и досматриваешь машины, а в трехстах метрах от КПП, на дорожной развилке за воинской частью, у придорожного магазинчика, жёлтая бочка с прохладным пивом, с весёлой полной торгашкой. Тут ещё надо разобраться чего больше хочется, но хочется сильно и это точно!
Было хорошее интернациональное правило. Если уж чего добывать, то по возможности, на всех. Конечно группы по интересам были, но если уж чего урвал, то бери по максимуму, чтобы на всех (состав колебался от сорока до шестидесяти человек).
Решили — надо купить пива!
Но как? Отлучаться с КПП нельзя (про пиво, вообще, молчу), только в определённое время приема пищи, по одному. Проверяли наличие дежурного состава все, кто заходил или выходил из расположения части. Ещё же надо за пределы части на триста метров выйти, а это самоволка!
Но главное нет большой тары. Это сейчас всяких пластиковых канистр полно, а раньше или фляга на сорок литров или бидончик алюминиевый на три литра. Фляга это слишком, бидончик - не о чём! Но и этого нет!
Решили - оцинкованное ведро, которое давно от грязи стало чёрным, вместо серебристого цинкового перламутра, и в котором мы мыли полы в помещении КПП, отмыть! Притащили с автороты кусок какой-то технической промывки, похожей на солидол, смешали её с песком и щётками начали шоркать. Ушло на это минут тридцать плюс небывалое усердие личного состава наряда, состоящего из трёх человек. Благо был шланг с водой из которого мы поливали проезжую часть, чтобы меньше пылила. Отчистили внутренности полового ведра до первоначального блеска. Снаружи решили не чистить.
Нашли старые штаны трико, немного рваные, используемые в качестве половой тряпки. Выполоскали его, отжали и рядовой Гусейнов, сняв свой парадный мундир, натянул эту полусырую рвань на себя, через дыры в которой было видно его смуглое накаченное тело. Зажал в кулаке жалкие солдатские сбережения и двинул на встречу своей судьбе, побрякивая десятилитровым ведром. Крышки не было.
Сложность ситуации была в том, что почти до самого перекрёстка с одной стороны была сплошная стена каких-то вещевых складов, а с другой дворики возле двухэтажных домов, послевоенной постройки, со всякими полисадиками , огородиками, так что рвануть в бок было не куда. Движение через КПП было интенсивное, и в каждом грузовике сидел сопровождающий офицер или прапорщик, да и личный транспорт офицеров сновал туда — сюда часто.
На выезде мы, конечно, могли задержать машину, но не все авто подвергались досмотру, а вот если с города поедет, тогда как повезёт…
Гусейнов был уже на половине дистанции, когда к воротам подкатил ЗИЛ, пыхнув тормазами. Из раскрытого окна высунулась улыбающаяся физиономия знакомого (по роду службы большинство офицеров части становились знакомыми) старлея и, сверкнув лучезарной улыбкой, выдала:
- Младший сержант, открывай, торопимся!
Пришлось скорчить суровую рожу уставного служаки и, поправив штык-нож, козырнуть и корректно произнести:
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Предъявите документы! Рядовой Глушко приступить к досмотру автотранспорта!
А сам взял документы и пошёл вносить данные в регистрационный журнал. Лейтенант соскочил с подножки кабины и последовал за мной. Это плохо, просто так время не потянешь. Долго роюсь в стопке старых журналов, походу предлагаю офицеру попить чайку, но он отказывается, хотя при этом забирает единственную мою конфету, приготовленную к чаепитию.
- Да вон твой журнал, на столе лежит! - подсказывает мне офицер.
Долго ищу нужную страницу. Ручка, как назло, «не пишет». Он даёт свою.
В это время вижу через панорамное окно - какой -то спортсмен подъезжает на велосипеде к воротам и я слышу голос полковника, начальника политотдела:
- Рядовой, пропустите меня, через калитку, потом досмотр закончишь.
По спине пробежал холодок. Я вскочил, протягивая ручку старлею:
- Данные машины есть, потом дозаполню. Проезжайте, раз торопитесь! - и уже шопотом, - начальник политотдела!
Сую офицеру документы и выскакиваю на улицу. Глушко уже открывает калитку. В спортсмене узнаю полковника, отдаю честь и ору:
- Здравия желаю, товарищ полковник. Дежурный по КПП номер три, младший сержант!
Полковник инстинктивно принимает строевую стойку, придерживая одной рукой классный, новенький, многоскоросной, с загнутыми ручками руля, спортивный велосипед (тогда дефицитная и дорогая вещь). Я смотрю через плечо полковника и вижу, шагающего уже обратно, рядового Гусейного с ведром и, судя по его чуть изогнутой фигуре, не пустого!
- Здравствуйте, здравствуйте, дежурный! Доклада не надо, я не на службе!
И выкатывает свой велосипед за калитку, перебрасывает ногу через раму и едет навстречу нашему Оглы.
- Глушко быстро открывай ворота. Пусть ЗиЛ быстрее катит! - шопотом, с выразительным лицом, командую солдату, но тут же сам открываю ворота, в надежде, что машина догонит велосипедиста и отвлекёт полковника, от идущего навстречу с ведром пива, Гусейного.
Всё тщетно. Старлей медленно залазит в кабину, хоть под жопу его толкай! Шофер долго что- то копашится, прежде чем огромный «сто тридцать первый» трогается.
Сквозь поднятую им дымку вижу, как полковник вильнул в сторону отшатнувшегося Гусейного и остановился, мимо прополз отъезжающий ЗИЛ.
Чёрт, не учли смугловолосатую грудь, явно не местного происхождения и смоляную причёску южанина.
- Всё! Вляплялись! - обречённо шепчет Глушко со своим западноукраинским говорком, пяля на меня свои испуганные голубые глаза.
Мы видим , как о чём-то переговариваются полковник и Гусейнов. Начальник политотдела даже из далека пытается заглянуть в ведро. Потом тот садится на велосипед и как ни в чём не бывало продолжает движение.
Гусейнов идет нам на встречу с серьёзным лицом, но с ведром, бережно его неся. И лишь метров за пять до нас, на его смуглом каменном лице, появляется белоснежный ряд янтарных зубов:
- Порядок! - он кивком показывает на содержимое ведра, в котором плещется, покрытая пеной, тёмно-коричневая, пахнущая солодом, жидкость.
-Быстро заноси внутрь! Как отвязался от полковника?! - почти в один голос спрашиваем мы.
- Он меня знает! - важно, с чувством собственного достоинства, говорит Гусейнов. Я ему сказал, что олифу у земляка взял, полы на КПП красить!
- И он поверил?
- А что! Похоже на олифу! Да и не мог же он подумать, что в таком грязном ведре можно, что-то другое носить! Только боялся, что запах учует, но тут ЗИЛ проехал и выхлопом всё завонял! Сделал замечание, что за пределы КПП выходил, сказал взводному доложить.
- Звони нашим, кто не в наряде, пусть тару найдут. Не тащить же через всю часть опять в ведре, да и выдохнется. Два часа до сдачи наряда осталось! Классно вечерком посидим! Как раз все после сдачи нарядов соберутся, ну а кто уйдёт в наряд — тому не повезло!
Скоро на КПП явилась группа поддержки, доставая из вещмешка два пятилитровых столовских чайника с пробочками на сосках, выточенных из веточки черёмухи.
Служил с нами рядовой Наджапов, спортивный такой азербайджанец. Физически очень крепкий, хоть и среднего роста. Поесть любил очень, впрочем в армии все этим страдали. Кормили хорошо. Начальство службы тыла объясняло, что, буквально, до калории рассчитаны наши рационы, но есть хотелось всегда. И как-то нашему Наджапову за победу на соревнованиях по силовой гимнастике по ВЧ, помимо грамоты, на обеде поставили алюминиевую стандартную солдатскую чашку полную с верхом порезанного отваренного мяса, щедро политое подливкой. Обычно в миске с кашей было два кусочка мяса, а тут целая тарелка одного мяса. Он половиной поделился со всеми, ну а половину съел сам. И надо сказать, что ему это понравилось!
Свободная от нарядов смена принимала пищу по общему распорядку части, а наряды приходили позднее и стала появляться за столом нарядов постоянно миска с мясом. Мы, конечно, были довольны! На все вопросы, откуда такая щедрость у наших поварих (персонал столовой был гражданским), Наджапов важно тыкал пальцем себя в грудь. Дескать моя заслуга, меня уважают, пользуйтесь!
Оказалось ларчик открывался просто. Когда по вечерам персонал столовой, закончив рабочий день, покидал ВЧ, неся с собой некоторое количество сеток или «авосек» (хозяйственная сумка), мы на это закрывали глаза, хотя, если был с нами дежурный офицер, заглядывали в сумки поварих для проформы. Понимали, что женский труд тяжек и то, что они уносят, это мизер от потерь из-за некачественного хранения всей массы продовольствия в СА.
На следующий день за победным, Наджапов, будучи в наряде, подошёл к окошечку раздачи и попросил чашечку одного мяса с подливкой. Ему вежливо ответили:
- Ты чё, боец, охренел!
Вечером на КПП был шмон сумок столовского персонала со всей скурпулёзностью.
Так и зародилась хорошая традиция появления миски с отварным мясом, посередине обеденного стола комендантского взвода.
Служил с нами высокий красавец грузин с повадками графа. С чёрной вьющейся шевелюрой, белой кожей и отсутствием главной достопримечательности гордого народа на лице - выдающегося носа.
- Мама русская — всё испортила!- говорил он, отшучиваясь от наших приставаний. За хорошую службу отпустили его в десятидневный отпуск, с которого он нам привез заказы: сушёную дыню, урюк, финики и другую неведаль для нас северян, но главное чачу. Которой мы неосторожно перепробовали и кое- кто стал вести себя за рамками воинского устава! Чачу пробовали впервые, горькая она, но в голову прошибает!
За что наш Нико получил взыскание в виде внеочередного наряда совместно с любителями чачи на войсковую кочегарку. Работа тяжёлая и, мягко говоря, пыльная до черноты! За сутки втроём можно так ухайдакаться, что два дня отмываться будешь.
Интернациональный коллектив взвода охраны, ощущая некоторую вину перед Нико, решил её несколько загладить, устроив пирушку в бытовом помещении этой самой кочегарки. А именно, что бы посланцы солнечной Грузии сделали нам настоящий шашлык настоящих горцев.
Был создан подпольный штаб. Распределили обязанности. Кто достаёт шампура или изготавливает их, кто мангал или металлическую ванну, кто пищевые ингредиенты, благо что угля было хоть завались в буквальном смысле.
Но земляки Нико взбунтовались, сказав, что мясо должны они выбирать сами, ибо только они знают в мясе толк. Они долго и темпераментно орали друг на друга с азербайджанцами, но спор разрешил украинец. Поскольку чествуем возвращение грузина, значит и за мясом идти на рынок им.
Через забор лазить в самоволку не надо, наряды на КПП свои. Пошёл земляк Нико — Илья. Нашёл он на центральном продовольственном рынке своих земляков, торговцев мясом, и выбирает. По существующей грузинской традиции выбирает громко и шумно, тем более советчиков с красивыми объёмными кепками набежало много. Все приветствуют защитника отечества! Наш Илья возгордился, куски выбирает один краше другого, об осторожности забыл.
И тут нашего старшину, прапорщика, очевидно, жена на рынок пригнала. И видит он за шумною толпой горячих горцев, мелькающую солдатскую шапку и лицо бойца вроде знакомое. Но подходить, видно, поостерёгся, уж больно мужики возбуждённо орали на своем диалекте. Быстро нырнул в свой «Запорожец» ( по тогдашним временам машина вовсе не позорная, а даже очень и наоборот) и на всех газах рванул в часть, что бы путём поверки поймать Илью с поличным!
У «Запорожца» чуть не выпали фары от усердия гонки по городу, а у прапорщика глаза, когда ему ворота на КПП открыл Илья с невозмутимым:
- Зравыя желаю, товарыщ прапоршык!
Как только разочарованный старшина скрылся за поворотом. Из стоячих на отшибе «жигулей» вышли парни южных кровей со спортивной сумкой полной мяса.
Шашлыки получились на славу! Правда, уголь кочегарошный подошёл не весь. И прежде, чем растопить угли в большой ванне, вырезанной из какого-то днища неведомой техники, пришлось москалям и хохлам, вместе, перелопатить кучу угля, пока азеры навыбирали ведра четыре особых, только им ведомых кусков угля. Кто чистил принесённую картошку, кто лук, кто разжигал мангал. Южане занимались мясом. Притащили из столовой посуду. А кто просто кочегарил, забрасывая уголь совковой лопатой в топку котлов, давая тепло всему без исключения военному городку.
И кода алюминиевые миски, наполненные горячим жаренным мясом с кольцами лука, пожаренной картошечкой, кусочками чёрного солдатского хлеба замелькали по цепочке рассевшихся на топчанах солдат- сослуживцев. Которые сидели справа, слева от меня, передо мной, я вдруг почувствовал себя счастливым человеком, частицей чего-то единого и сильного и все мне были дороги!
Счастье, как чувство, бывает разным и порождается разными причинами, но главное из них это чувство, когда единый сплочённый коллектив равных людей достигает сообща единой трудной цели!
Когда у коменданта ( прямого и непосредственного нашего начальника) рискнули спросить разрешения на этот солдатский сабантуйчик, он ответил:
- Я вам не разрешал! И вы у меня не спрашивали! Но чтобы там порядок был! Приду проверю!
И перекрикивая всеобщий гвалт, замок (заместитель командира взвода) громыхал:
-Большая тарелка капитану, не сожрите там! Обещал подойти!