Когда я получила от начальства поручение отправиться в Баку, то в голову не пришло ничего, кроме падающего Юрия Никулина («упал-очнулся-гипс»). Откуда в моей памяти всплыла информация, что часть «Бриллиантовой руки» снималась здесь, я не знала. Но мозг уже сам достроил картинку: вот передо мной дамы в хиджабе, дороги, мощеные древней брусчаткой, дома всех оттенков песка, верблюды, гуляющие прямо посреди улиц... Поэтому, когда декабрьским вечером меня встретил элегантно одетый (это, случаем, не Brioni?) помощник посла и посадил в свой белоснежный кроссовер, я опешила. Оказалось, это было лишь начало и следующие сутки, проведенные в Баку, стали для меня настоящим потрясением.
За последние десять лет столица Азербайджана преобразилась. Бои за Нагорный Карабах стихли, «лихие 90-е» остались в прошлом. Республика восстановилась и в бюджет Баку потекли деньги. По обеим сторонам главной артерии города — проспекта Гейдара Алиева, возвышались недостроенные небоскребы. Если бы они были раза в полтора повыше, пейзаж вполне сошел бы за Дубай: те же пальмы, те же причудливые изгибы новомодных зданий.
— А это Центр Гейдара Алиева. — сказал Эмин, указывая на белое громоздкое здание, чей купол напоминал волну. — Одно из самых знаменитых зданий Баку, его архитектором была Заха Хадид. Вообще у нас много интересных построек: пламенные башни в дань исконной религии азербайджанцев зороастризму («огнепоклонничество»), площадь государственного флага, на которой раньше стоял самый высокий в мире флагшток. Чего стоит один музей ковра в форме…ковра!
Судя по той паре десятков минут, что я передвигалась с Эмином, у азербайджанцев свое понимание безопасности на дорогах. Пристегнуться? Да обижаешь! Включить поворотник? Лишнее! Перестроиться на мигающий «зеленый», на большой скорости, перед носом другой машины? Идеально! Я уж хотела возмутиться, типа: «Уважаемый, вас предупредили, что я — ценный груз?». Но поняла, что абсолютно весь транспорт вокруг, включая общественный, передвигается по той же схеме. И, неожиданно, ни одного гудка, ни одной аварии, ни одного бранного слова в сторону других участников движения от моего водителя. Чудо!
— Вы, верно, проголодались с дороги? Предлагаю попробовать национальную кухню! — Эмин будто прочел мои мысли. — Правда, в такое время в местных заведениях женщин уже не встретить, поедем к моему знакомому.
— То есть, меня могут куда-то не пустить? — спросила я, а мозг снова достал из памяти картинки женщин в хиджабах.
— Пустят. Но посмотреть могут с упреком. Сейчас уже не такие строгие правила, и женщин можно встретить везде. Они одеваются, как захотят, получают образование, работают по своему выбору. Но есть некоторые негласные правила, так как мы страна, исповедующая ислам. В такой час наши женщины в большинстве своем уже дома. Если вы выглянете в окно, то заметите, что хоть мы и проезжаем красивую набережную, и погода сегодня хороша, прогуливающихся дам мы не увидим.
На часах было в районе десяти вечера, а улицы были полупусты. Нельзя сказать, что город вымер: в автобусах ехали люди, где-то на дорогах были скопления такси, магазинные вывески подсвечивались, но тротуары… И тут я поняла, что в городе в этот час было по-настоящему много машин премиум класса! Ягуары, Лэнд Крузеры, Лексусы, Порше, Бентли… Очевидно, горожане в Баку — любители не только вычурных зданий, но и таких же авто.
Впечатление от помпезного автопарка усилилось, когда мы подъехали к чайхоне. Выйдя из машины, Эмин буднично кинул ключи какому-то мужчине, и мы прошли между припаркованных «квартир в Подмосковье». Мой спутник — спокойно, а я с замиранием сердца, стараясь не задеть ни одну из выставочных моделей плащом, чтобы потом из-за случайности не продать из дома всю технику и кошку в придачу, оплачивая сантиметровую царапинку на кузове чужого Ламбо.
Внутри заведения вкусно пахло кальяном, не считая примеси табака, так как в Азербайджане разрешено курить в кафе. За столами сидели мужчины разных возрастов: пили чай, играли в нарды, курили и общались.
На мгновение гомон стих, и взоры обратились на меня. «О-оу…», — пронеслось в голове. Но, явно не приняв меня за свою и отбраковав как иностранку, контингент вернулся к своим занятиям и через секунду шум от голосов возобновился.
— Я же говорил, что тут все отнесутся спокойно. — заметил Эмин. — Закажу наше знаменитое варенье из грецкого ореха и молодого козленка. Как вам антураж? Хозяин специально сделал зал в стиле классического бакинского дворика.
Внутри были четырехметровые потолки. Одна стена напоминала стену дома, балконы были на уровне второго этажа. Наш топчан стоял у противоположной стены под импровизированным деревянным навесом с большой виноградной лозой. Все это напоминало чей-то уютный двор. Только как-то не вязался он с теми грандиозными современными зданиями, что мы видели по дороге сюда.
— Классический бакинский? — уточнила я. — Так они выглядели раньше? Судя по увиденному, сейчас город не уступает мировым столицам. Разве в таком мегаполисе может остаться такой самобытный островок?
— Вы ешьте пахлаву, — ответил мой спутник, подливая мне чай в армуд — специальную чашку, широко распространенную в восточных странах. — А завтра после визита к послу, я отвезу вас в один район, где будут именно такие дворики. После вкусного ужина я отправилась в отель.
Заснуть под шум Каспийского моря удалось секунд за 30.
В районе трех часов дня Эмин уже вез меня навстречу «холодной части» моего контрастного душа Баку.
Под аутентичную музыку мы въехали в район Дарнагюль. Если посмотреть на карту, он располагается практически в середине Баку и отмечен серым, как промзона. На самом деле, это огромная территория настоящих трущоб, они появились в городе в 90-х. Сюда «на время конфликта» переселяли беженцев из Нагорного Карабаха. Люди приезжали, взяв с собой только самих себя, и были уверены, что жить в общежитиях им придется недолго. Они ошибались.
— Тем, кому досталась комната в общежитии, повезло. — говорит Эмин, стряхивая со своей дорогой туфли кусок мусора. — Их родственники, что приезжали позже, просто пристраивали из чего попало комнаты к этим пятиэтажкам. Сначала одну, потом другую. Потом сверху сосед со второго этажа надстроил на крышу образовавшегося барака, потом балкон третьего расширился. Таким образом одно на другое, практически из палок и елок, здесь вырос квартал. Держится на «честном слове». Сами общежития от нагрузки просели, посмотрите, как покосились проемы подъездных дверей!
Вся эта конструкция из связанных навесными комнатами домов была обвита паутиной труб и проводов. Стараясь «одомашнить» скромное жилье, беженцы стали проводить себе в комнаты водопровод и передавать прямо из розетки с помощью удлинителей электричество соседям. Добавьте развешенное тут и там белье, мусор и соответствующую смесь запахов. Эта картина могла привести в уныние даже самого неугасающего оптимиста. Представить, что в получасе прогулочным шагом стоят люксовые иномарки, бьет ключом развитие бутиков и растут небоскребы, очень трудно.
— Так и где же дворик? — стараясь выдавить улыбку, спросила я.
Вскоре мы вышли на внутреннюю площадку этого лабиринта. Здесь была и виноградная лоза, обвивающая стену, и стол с мужиками, играющими в нарды, и запах домашнего хлеба.
— Людям из трущоб правительство предлагает обменять их «жилплощадь» на квартиры на окраине города. — говорит Эмин. — Притом им обещают посчитать все квадратные метры, вместе с теми, что они понастроили сами. Но они не спешат переезжать. Почему? Возможно, им каким-то странным образом нравится эта атмосфера.
На этих словах мой спутник откусил кусок кутаба, который по пути купил в самодельной пекарне, и жестом пригласил меня проследовать обратно к машине.
Екатерина Степанова для DaeduJournal
Читайте также: Нескучный Ереван: елка Путина, трущобы и хипстеры