Подлинное авторство веселой контаминации, размещенной на иллюстрации ниже, мне установить не удалось, но сейчас это не так уж и важно. Гораздо интереснее понять, почему так органично переплелись два произведения – отрывок из поэмы Николая Некрасова «Крестьянские дети» и стихотворение Михаила Лермонтова «Узник».
Наблюдательный автор-юморист заметил не только смысловую и синтаксическую сочетаемость двух произведений, но и общность ритмической организации.
Определим метр некрасовских строк (гласные в сильных слогах выделю заглавными буквами):
однАжды, в студЁную зИмнюю пОру,
я Из лесу вЫшел; был сИльный морОз.
гляжУ, поднимАется мЕдленно в гОру
лошАдка, везУщая хвОросту вОз.
Первый слог безударный, второй – ударный, третий вновь безударный – это амфибрахий.
В каждой строчке по четыре ударных слога, значит, мы имеем дело с четырехстопным амфибрахием. В нечетных строках последний слог – безударный, следовательно, это женская рифма. В четных строках он ударный – рифма мужская.
Теперь анализируем отрывок из «Узника»:
сижУ за решЁткой в темнИце сырОй.
вскормлЁнный в невОле орЁл молодОй,
мой грУстный товАрищ, махАя крылОм,
кровАвую пИщу клюЁт под окнОм.
Все тот же четырехстопный афибрахий с одной лишь разницей: у Лермонтова во всех строках четверостишия рифма мужская. Значит, для успешной контаминации в тексте Некрасова можно заменить только строчки с мужской рифмой, чтобы не сломать ритмический рисунок. Что и сделал неустановленный автор.
Кстати, четырехстопным амфибрахием с чередованием женской и мужской рифмы, как у Некрасова, написана куплетная часть самого известного произведения Сергея Михалкова. Точнее, даже двух самых известных его произведений. Догадаетесь, о каких творениях идет речь?
Больше нескучных постов о поэзии — в моем блоге в Инстаграм @palkaseledka. Там сложился теплый круг интеллигентных читателей. Присоединяйтесь в Инстаграм и здесь, в Дзене!