Людские пересуды (Глава 14)
После свадьбы молодые проследовали в дом жениха. Аглая распорядилась, чтобы Виктор переехал к ней. Мол пусть молодые живут отдельно и сами строят свою жизнь. Нечего мешать им миловаться, теперь уже на законных основаниях.
По всем канонам после свадьбы должна была последовать брачная ночь. Но ни в эту, ни в последующие ночи, Юрка больше до Маши не дотронулся.
Когда она пыталась проявить инициативу или пыталась поговорить с мужем, он упрямо сдвигал брови и молчал. Мария порхала по дому, наготавливая разносолы впрок, но Юрка ни до чего даже не притрагивался.
Обедать он ходил в сельскую столовую или питался всухомятку, сооружая себе бутерброды наспех. Об этом естественно стало известно всем в их округе.
Односельчане судачили на все лады, смакуя подробности. Молодуху не научили готовить мужу обеды, а вот соблазнять чужих женихов видимо обучили по всем правилам.
И только одна Аглая не желала замечать очевидного. Она пребывала в эйфории, ведь ей удалось утереть нос бывшей подруге и её мужу. Как будто это было куда как важнее счастья собственной дочери. Но ведь одно другому не мешает.
Мать была уверена, что у молодых всё хорошо и поэтому она даже не пыталась лезть в их жизнь. Ведь не зря же в народе говорят стерпится, слюбится. Аглая свою миссию выполнила, выдала дочь замуж.
Мария у неё красавица, Глашка ей и в подмётки не годится и Юра просто обязан полюбить жену. Дочь должна быть ей благодарна. Разве не о Юрке она мечтала? Она же грезила о нём во сне и наяву.
Маша домой не возвращалась, а значит всё идёт по плану. Да и когда матери было вникать в жизнь дочери? В это время она была занята обустройством своей. Наконец-то Виктор мог всецело принадлежать ей одной. Аглая мечтала об этом долгие годы.
Мария быстро поняла, что сильно сглупила в тот день, когда соблазнила пьяного Юрку. Если раньше он относился к ней, как к другу, то после свадьбы, он словно её не замечал.
Вроде бы законный муж, но радости от этого нет никакой ни ему, ни ей. Даже взгляд Юрки изменился. Он смотрел как бы сквозь неё, как будто она была пустым местом.
Маша всегда была спокойной, даже флегматичной девушкой. Другая быть может устроила бы мужу скандал, пытаясь его заставить хотя бы поговорить с ней, но нет, она переносила всё молча.
Да ещё и вина перед Глашей терзала ей душу. Маша понимала, что покусилась на чужое, поэтому воспринимала невнимание мужа, как должное. Неискушённая в любовных делах, разве могла она быть коварной соблазнительницей?
Если бы Аглая вовремя сказала дочери учиться на её ошибках и не вставать на пути подруги, то Маша возможно давно бы выкинула Юрку из головы и продолжала бы относиться к нему, как к другу. Поэтому в ответ на молчание мужа, молодая жена тоже молчала.
Так продолжалось вплоть до его отъезда. Отпуск солдата подошёл к концу и ему нужно было возвращаться в часть по месту службы. Мария порывалась пойти его провожать, но на автобусную остановку Юрий ушёл один. Он так и не удосужился сказать ей хотя бы пару слов на прошание.
Возле автобуса солдата дожидались отец и Аглая. Они очень удивились, что Маша не пришла проводить мужа.
- А где моя дочь? Ты чего молчишь? Вы что, поругались? - частила женщина.
Но ни одного ответа на свои вопросы она так и не получила. Парень не произносил ни слова. Он даже отцу не нашёл, что сказать. Юрка в день своего приезда и он же в день отъезда были совершенно разными людьми, как будто его подменил кто.
Когда он на автобусе прибыл в Пензу, то не удержался. До поезда в Москву оставалось ещё какое-то время и он поехал к зданию пединститута. Немного подождав, Юрка увидел Глашу.
Она вышла из родной альма-матер и медленно побрела к автобусной остановке, вся погруженная в собственные мысли. Глаша показалась Юрке ещё красивее, чем раньше. Он зашёл в тот-же автобус, что и она, но только с другой стороны.
Потом он шёл за ней с остановки, а она по-прежнему не замечала его присутствия. В конце концов он не выдержал и догнал её почти возле общежития.
- Привет, Глаша, - Юрка нашёл только эти слова, потому что в горле у него стоял комок.
- Привет, - машинально ответила она, вздрогнув от неожиданности.
Потом вся подобралась и прибавила шагу. Он пытался придержать её за локоть, а её даже передёрнуло от его прикосновения.
- Тебе что нужно молодой муж? Не рано ли ты руки свои распускаешь на посторонних девушек? Молодая не заревнует?
- Ты конечно имеешь полное право ненавидеть меня сейчас. Я и сам знаю, что совершил непоправимое и только один во всём виноват. Я и сам себя никогда не прощу.
- Какие высокие слова. Только вот зачем мне всё это знать?
- Ты должна это знать, как и то, что я всегда буду любить только тебя одну.
- Странная у тебя любовь, Юра. Только почему же к твоей любви не прилагается верность? Да и поздно ты вспомнил обо мне. Мне чужие мужья без надобности.
- Но ведь я могу развестись.
- Если бы ещё развод стирал память. Нет, Юра, женился, живи. Будь счастлив.
- А как же ты?
- А что я? Или ты решил, что меня никто теперь замуж не возьмёт? На каждое ведро найдётся своя крышка.
- Я думал, что именно я твоя крышка.
- Я тоже так думала, Юра. Но уж больно универсальной крышкой ты оказался . А мне нужен штучный товар.
- Ну что ты всё заладила, ведро, крышка, ты бы ещё коромысло приплела. А куда мне деть свои чувства?
- Огреть бы тебя тем коромыслом, да только это теперь не моя забота. Пусть тебя жена коромыслом охаживает. А про чувства забудь, я же смогла забыть. Пойду я, недосуг мне с тобой разговаривать. Прощай.
И Глаша ушла. Перед тем, как зайти в общежитие, она только на мгновение обернулась и посмотрела на растерянного Юрку. Судя по тому, как во время их разговора, билось её сердце, что готово было выпрыгнуть из груди, она любила его по-прежнему.
Юрию ничего другого не оставалось, как уйти. До отхода поезда у него было ровно столько времени, чтобы добраться до вокзала. Под перестук колёс, он всю дорогу до Москвы думал о том, как за столь короткое время сумел пустить свою до этого чётко распланированную жизнь под откос.
